Дж. Грегори Киз - ТЕМНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ: РОЖДЕНИЕ ПСИ-КОРПУСА
Едва он вышел, как на полу появились бледные узоры, напоминавшие фосфоресценцию поверхности океана, какую он видел однажды ночью. Свет постепенно становился ярче, перламутровые отблески, вспыхивающие на крыльях стрекоз. Он почему-то напомнил ему киву. Столько отголосков. И хотя для уха звуков здесь не было, но ниже, под уровнем звука – Манки иногда называл это "ветерком" – раздавалось слабо модулированное жужжание. Кевин не мог выделить в нем ничего конкретного – ни мысли, ни эмоции. Вместо этого у него возникло ощущение совершенства, как будто вдруг он увидел наилучшее решение проблемы, или внезапно уловил симметрию в том, что за секунду до того казалось неуловимым и беспорядочным.
Успокоившись, он потянулся своим сознанием дальше. И снова ошеломляющее чувство узнавания волной нахлынуло на него.
"Я бывал здесь".
"ДА". В сотню раз сильнее, чем раньше, голос заполнил все.
"Где ты? Кто ты?" спросил Кевин.
"Я ЗДЕСЬ. Я ВСЕГДА БЫЛ ЗДЕСЬ". И перед ним, в блеске света и славы, явился Шалако, чей головной убор был подобен лучам Солнца. Чувство благоговения, даже преклонения, ударило его так сильно, что он почти упал на колени. И что-то зазвучало внутри него, как струна откликается на звук настроенной в тон ей струне поблизости. Видение накрыло его.
"Он видел войну, размах которой превосходил всякое воображение. Враг был тьмой; корабли, черные пауки. Миры рушились перед ними, целые расы сгинули. Они были хаосом, они были концом всего, они были чудовищами от начала времен…" Взрыв образов, слишком мощный для осознания. "Война закончилась, но лишь на время. Они не ушли, чудовища, только затаились. Их враги тоже ждали, те существа, которые явились ему в образе Шалако, ангелов, богов потому, что только так он мог воспринимать их. Они ждали и готовили младшие расы к тому, что грядет. Даже расу столь юную, что в памяти ее сохранилось только самое смутное эхо последней войны. Человечество. Двое пришли, вместе, готовить их. Один погиб…"
Переживание распалось на отдельные образы, столь яростно яркие и чуждые, что он почувствовал, как теряет себя. Он умирал, все, что было им, распадалось в ничто. Но был путь, частица, которая могла уцелеть, вместилище, приготовленное для нее. Место ожидания, сна и, однажды, пробуждения. Он ушел в это место и упокоился в нем.
Он снова был в пещере, в объятиях матери, и он чувствовал, как она ускользает, и он сам вместе с нею, и буря, свет, Шалако, дар. Мгновения сливались, смерть, покой, дар. Образы сливались. И он понял – некоторые из них.
"Вы сотворили нас", сказал он Шалако. "Забирали некоторых из нас, столетиями изменяли нас, возвращали наши гены назад, на Землю, вживляли их людям".
"ДА".
"Чтобы выступить против тех чудовищ. Чтобы спасти нас самих".
"ДА".
"Дар, мой дар, он ведь от вас, так или иначе. Что это? Почему я видел твоего… брата? Почему я чувствовал то, что он чувствовал?"
"ЗЕРКАЛО НИКОГДА НЕ ВИДИТ СЕБЯ. ОТРАЖЕНИЕ НИКОГДА НЕ БЫВАЕТ СОБОЙ".
Кевин хотел переспросить, но уловил в словах Шалако беззвучный подтекст, который ясно говорил: эта туманная загадка – его окончательный ответ.
"Ты… привел меня сюда".
"ДА".
"Зачем? Что я должен сделать?"
Секундная пауза, словно осматриваются с края очень высокого утеса.
"ЭВОЛЮЦИЯ ВЕДЕТ К НЕСОВЕРШЕНСТВУ. ЭТО ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ВЫМИРАНИЕМ".
И все ушло. Свет погас.
"ТЕПЕРЬ ИДИ".
* * *Вернувшись на "челнок", вокруг которого вновь был только вакуум, Кевин посмотрел на звезды и теперь увидел притаившийся среди них ужас. Врага. Он чувствовал ненависть к нему, которая была его и не его. Он слышал слова Шалако.
У него за спиной осторожно кашлянула Наташа:
– Сэр?
– Да, мисс Александер?
– Когда вы… Кого вы видели?
– Сияющего духа. Свою мать. Себя.
– Я видела ангела.
– Подозреваю, это не столько то, что вы видели, сколько то, что оно для вас олицетворяет.
– Это было… это было изумительно.
– Да.
– Как вы думаете, что он имел в виду, в конце? Это прозвучало почти так, словно он велел нам что-то сделать.
– Эволюция ведет к несовершенству, – Кевин вздохнул. – Я должен был увидеть это давным-давно, но не видел. Я потерял время.
– Не понимаю.
– Я был прав, насчет нужды в воспроизводстве сильных телепатов. Вы видели врага?
– Я видела… жутких тварей. Порождения мрака.
– Да. Но мы можем их одолеть, так или иначе… или наши потомки смогут. Думаю, вот почему один из… ангелов… умер. Думаю, враг нашел их на Земле, увидел, чем они заняты. Полагаю, они начали очень давно, помогали нам, направляли нас. Но буквально лет сто назад, они сделали последний толчок, передали нам заключительный дар. Теперь все в наших руках. Корабль исчез, верно? Как и аномалия?
– Да, сэр.
– Да. Он оставался здесь, пока мы не нашли его. Теперь он ушел.
– Эволюция ведет к несовершенству?
– Ну да, разумеется. Эволюция – только воспроизводство, ничего больше. Она никогда не создаст ничего "лучше", во всяком случае, в ожидаемом смысле. Она даже исключает крайности в угоду приспособляемости. А нам нужны именно крайности – наилучшие телепаты, какие только возможны. Эволюция действует вслепую. Естественный отбор ничего не планирует, он только реагирует – с ледяной неспешностью – на существующие условия. Но разумные существа могут планировать и конструировать. Мы теперь не подчиняемся эволюции, свободны от ее ограничений. Телепаты созданы не эволюцией; она не сможет создать и лучших телепатов. Во всяком случае, достаточно быстро. Это наша задача, возобновить работу там, где остановились наши творцы. Это – задача Пси-Корпуса, – он слабо улыбнулся. – Зеркало никогда не видит себя.
* * *Больше они не разговаривали, и через какое-то время Наташа уснула. Задумчиво вглядываясь в нее, он устроился в слабом тяготении, создаваемом их ускорением. Она была хорошим помощником, даже хорошим другом. Он доверял ей больше, чем кому бы то ни было из ныне живущих.
Но настолько он ей довериться не мог. В этом он ей не доверял. Это было его предназначение, его ноша. У него еще хватит времени сделать то, что должно.
Пси-Корпус уже на правильном пути – он уже сделал большую часть необходимого. Это ему было известно. Что осталось неясным: передал ли погибший Шалако каким-то образом частицу своей души его деду, от него матери, наконец, ему? Или все происходило еще тоньше, фиксация на уровне генов, управляющих формированием нейронов, программа, спавшая до поры, и запущенная определенным воздействием?
Он не знал, да это и не было важно. Действительно важным было только знание, что у него больше нет никаких сомнений.
Подполье было его заблуждением, вызванным тем, что он позволил эмоциям влиять на его суждения. Чтобы Пси-Корпус оставался тем, что он есть, его члены должны терпеть некоторые неприятные вещи. Его любовь к Нинон Давьон и ее дочери – его дочери, Фионе – подвигла его оправдывать неверный и почти катастрофический курс. Нинон не хотела видеть свою дочь в Пси-Корпусе, который он создавал.
Но его чувства – ничто по сравнению с куда большей необходимостью. Если человечество падет, вымрет, борьба тэпов против быдла лишится всякого смысла. Только объединенные силы смогут выстоять против грядущего мрака, и только Пси-Корпус в состоянии обеспечить единство. Он убережет Фиону, если сможет, но с сопротивлением нужно покончить. Так оно очень скоро и случится.
Его предназначение. Его ноша.
Он вытянул пальцы и легонько дотронулся до лица Наташи.
И отпрянул. Шалако – или что бы это ни было на самом деле – оставил там что-то. Что-то маленькое, почти незаметное, но нечто в ее мозгу. Похожее на семя.
Он снова вытянул пальцы и легчайшими прикосновениями закончил работу. Она будет помнить все, но не сможет говорить об этом ни с кем, кроме него. Когда они оба умрут, посвященных не останется.
Но машина к тому времени будет достроена. Машина заработает, не ведая, зачем. Это наилучший путь. Машина, знающая свое предназначение, свою судьбу, может взбунтоваться, попытаться пойти своим путем. Человечество – и телепаты – больше не могут позволить себе роскошь такого рода мнимой свободы.
Усталый, он лег на свою койку и спал без сновидений.
* * *В своих снах Наташа Александер видела создание света, и оно в свою очередь смотрело на нее пронзительным взглядом, пробивавшемся сквозь кости и кровь, проникавшим до самой сути; оно осматривало ее генетическую структуру и было довольно. "ТО БУДЕШЬ ТЫ, ЕСЛИ МРАК ПРИДЕТ РАНЬШЕ", говорил свет, "ИЛИ ОДИН ИЗ ТВОЕЙ ЛИНИИ, ЕСЛИ МРАК ПРИДЕТ ПОЗЖЕ. ТЫ, ИЛИ ЭХО ТЕБЯ, БУДЕШЬ СТРЕМИТЬСЯ НА ЗОВ, И ПРИДЕШЬ К НАМ, И МЫ ЗАВЕРШИМ РАБОТУ, НАЧАТУЮ В ТЕБЕ".
И когда свет гас, Наташа Александер утирала слезы безграничной любви и грезила о завершенности: сияющей, неразрушимой, цельной.
