Алескандр Зайцев - Мириад светлячков
-- Ери сказал, что вы уйдете поговорив со мной.
-- Уйдем, но только сейчас. - Мунг опять демонстрирует свою улыбку-оскал. - Только охоту не прекратим. Как только ты его уволишь, мы его возьмем. Если он сойдет с твоего катера в любом из миров, мы постараемся быть там.
-- Спасибо за предупреждение. - Уволить Табра теперь будет проблематично. Черт! Вот же груз на шею.
-- Выведите его. - Бросает Окрич своим людям, что по прежнему не сводят с меня мушки прицелов.
Ну и видок у Табра. Под глазом фингал. Прихрамывает на правую ногу. Хорошо хоть штаны чистые. Да и одет он не в комбез защитный, а по местной моде, шаровары и рубаха.
-- Капитан, я уже и не надеялся! - Табр готов кинуться ко мне, но его придерживают два охотника.
-- Все нормально Табр, не нервничай. - Пытаюсь его успокоить.
-- Да отпустите вы. - Парень пытается вырваться из захвата, но безуспешно, охотники ждут сигнала от своего главаря.
-- Отпустите. - Кивает своим людям Мунг.
Табр стремительным прыжком тут же оказывается около меня, один из охраняющие его охотников не успевает вовремя отдернуть руку и немного надрывает штанину шаровар у парня. Но прыгает Табр только для того, что бы быть сбитым ударом кулака в грудь и упасть на пол салуна. Ударом моего кулака...
-- Мунг. Расскажи мне. - Я холоден как лёд и не от страха. - За что его ищут.
-- Он работал на одного из владетелей мира Оклис... - Кивая, показываю, что мне это известно. - Потом он обворовал своего нанимателя. И что бы замести следы поджог дом. Только вот беда в том, что на чердаке того дома играли в прятки двое детей, девочка и мальчик лет десяти. - Мунг презрительно плюет на ботинок лежащего Табра. - Мальчик выжил в огне, девочка нет. - Охотник кривится кидая взгляд на моего подопечного. - Никто не подозревал его в поджоге и не обратил внимания когда он пропал с Оклиса. Только через три недели, когда мальчишка заговорил придя в себя от шока и рассказал, что он видел, как этот вор поджигал дом, его начали искать...
-- Это правда Табр, что он говорит? - Мне настолько горько, что не передать словами.
Если бы не лед в душе, я бы наверно взвыл от разочарования и ярости. Как в замедленном кино вспоминаю горящий дом и людские крики. Когда мне было семь лет, в огне пожара погибла девочка Ира, дочка нашего садовника, тогда начался пожар в доме прислуги, что присматривала за нашей дачей... Ира... Подруга моих детских игр, точно так же сгорела заживо, как и та девочка в далеком мире у звезды Мларр.
-- Капитан, за что. - Он пытается подняться с пола, но я наступаю ему на грудь.
-- Это правда? - Мои глаза стекленеют.
-- Нет. Конечно же нет! Я никогда тебе не врал Дим! - Если бы он сказал, что-то иное, если бы...
-- Его обязательно привозить живым? - Спрашиваю у Мунга.
-- За мертвого дают только половину награды. - Тот пожимает плечами, с любопытством наблюдая за происходящим.
-- Что ты тут делал Табр, в баре?
-- Выпить зашел Дим, просто выпить!
-- Он искал навис, хотел улететь. - Опровергает его слова Окрич.
-- Он лжет! Так же как и врет о том почему меня ищут! Дим! Я никогда тебе не врал! Кому ты веришь!? Мы столько времени летали вместе!
-- Навис искал? - Не слушаю его причитания.
-- Причем ближайший, который покидал бы Милису. - Кивает охотник.
Холод, он как живой, он поглощает меня. И когда кажется, что я вот вот превращусь в ледяную статую, приходит воспоминание. "Сын, учись прощать, это пригодится в жизни. Только запомни, есть то, что простить нельзя, как бы не хотелось. Не прощай предателей, предавший раз - сделает это снова". Наверно в первый раз за свою осознанную жизнь я поступаю так как пытался научить меня отец.
-- Договоренность пятьдесят на пятьдесят всё еще в силе?
-- Да. - Мунг, не понимает, что происходит, но соглашается.
-- Дим, ты о чем!? Дим! Я ...
Но мне все равно, что пытается соврать Табр, совсем без разницы, я его не слышу.
-- Можно ваш револьвер? - У Мунга на поясе не стандартная пара: бластер и шокер. В левой кобуре у него находится шестизарядный револьвер.
-- Э-э. - Охотник явно в тупике. Но немного задумавшись он отдает мне оружие. - Держи.
-- Дим!!! Нет! Не на...
Но Табр не успевает договорить, это вообще тяжело - разговаривать с пулей в черепе.
-- Спасибо. - Произношу это слово совершенно спокойно, возвращая револьвер Мунгу. - Я забрал свою половину. Тело ваше. Только...
Наклоняюсь и достаю кармана брюк трупа, что еще недавно был живым человеком по имени Табр, яйцо-коммуникатор. Мне не плохо и не хорошо, я не зол и не расстроен - равнодушен.
-- Только вот это моё...
-----Обновление 13.04-------
Глава VII
Когда Табр умудрился украсть коммуникатор? Разве это важно? Нет. Не важно? Ничего не важно. Пустота...
-- Дим, Мунг! - Из-за запертой двери раздается взволнованный голос Ери.
-- Все под контролем. - Надо же, как спокойно и уверено звучит мой голос. - Мы выходим.
Демонстрируя пустые ладони, охотники выходят из салуна вслед за мной.
Как только оказываюсь на свежем воздухе, прислоняюсь спиной к стене здания. Ноги не держат. Они не трясутся как обычно бывает после всплеска адреналина, они сейчас просто ватные и отказываются держать тело. Голова пуста. Хочется усесться прямо на землю, но колени отказываются сгибаться.
Окрич протягивает Ери ладонь для рукопожатия, но в место этого получает мощнейший удар в челюсть и летит сбитый с ног на траву. Хозяин "Курочки", что-то кричит о том, что только последний мудак, мог угрожать взорвать его салун. Наверно следовало удивится тому, что за своего главаря никто не вступился, а телохранители Ери так же стояли и спокойно наблюдали за происходящим. Но я только наблюдаю.
Драка не случилась. Мунг поднялся, вытер рукавом кровь, что сочилась из разбитой губы и вновь протянул Ери ладонь. Организатор клуба капитанов тяжело вздохнул, в сомнении почесал затылок, но руку всё же пожал. Они спорили совсем рядом со мной, мастер требовал компенсацию за причиненные командой охотников убытки. Окрич соглашался, что такие убытки конечно имели место, но платить названую сумму отказывался, предлагая её урезать хотя бы на треть. Всё это происходило над телом Табра, которого выволокли за ноги и оставили валяться на земле. И никого из окружающих это ни сколько не смущало. Совсем. Даже меня...
Поинтересовался у стражей, чем мне грозит тот факт, что я пристрелил человека. Оказалось ничем, совершенно ничем, со стороны властей Милисы. Это относилось к внутренней "кухне" клуба, а не к юрисдикции планетоида. Дождался окончания торга.
-- Ери... - Что у меня с голосом? Куда подевались все интонации?
-- Да, Дим. Извини, что сразу не подошел. - На его лице нет ни капли раскаяния. - Значит Табр решил обворовать тебя и улететь подальше?
-- Да. То, что я его убил, надеюсь не скажется отрицательно на клубе капитанов? - Мне все равно на это, но я вижу, что сейчас Ери волнует только салун и репутация клуба.
-- О! Нет. Мунг впечатлен твоим решением и поступком. С одной стороны и он остался при своих и ты не позволил увести твоего человека, собственноручно казнив его. - Ери явно доволен тем как обернулась ситуация, еще бы, ведь репутация клуба не пострадала.
-- Я тебе тут нужен или могу идти?
-- Может бутылочку тража? За мой счет.
-- Нет Ери, спасибо, но нет. Я пройдусь, если ты не возражаешь.
-- Конечно Дим, конечно...
Не хочу подниматься на борт "Цикады", не хочу сидеть в баре, не хочу разговаривать. Ни чего не хочу. Я просто иду куда глядят глаза, мерно переставляя ноги, как машина, без чувств, мыслей, желаний...
Наверно в голову должны лезть мысли о Табре, о моем поступке, о его правильности или же наоборот. Но их нет - пусто. Но пустота никогда не бывает долгой, особенно если речь идет о отсутствии мыслей, только достигшим нирваны доступно подобное счастье...
Сперва приходят картинки, картинки из детства. Воспоминание о подруге детских игр, как будто прорвало плотину. Никогда д этого воспоминания не были так ярки и почти осязаемы. Память как книга, что сама переворачивает страницы моей жизни перед внутренним взором.
Плачу...
Не от раскаяния. Не от сожаления по Табру. Не от того, что меня занесло неизвестно куда. Не от того, что я не знаю где родная планета. Мне на это плевать.
Плачу...
Слезами, что катятся по щекам, по подбородку. Слезы. Я и забыл, как это плакать, не от боли тела, а от другого. От непонятного. Меня не мучает совесть. Ничего не болит. А слезы текут.
Плачу...
Не от того, что мне двадцать три, а я сам ничего не достиг. И не от того, что больше никогда не увижу семью - этому я даже рад.
Плачу...
Перед взором - радостное, веснушчатое личико Иры. Но не о ней сожалею, не воспоминание о подружке, которой давно нет, гонит слезы.
Плачу...
Присаживаюсь у ручья, что бы плеснуть воду в лицо. Но руки замирают над водной гладью. На неровной водной поверхности, быстро текущего лесного ручейка, отражаюсь я. Но не тот, что сейчас, другой... Семилетний. Детское отражение меня самого, "выглядывает" из воды, пытливо смотрит в глаза. Я-ребенок ищет себя в я-нынешнем и не находит, не на-хо-ди-т. Теперь плачет отражение.
