Сергей Дмитренко - Через горизонт
Дома было все как всегда, куда и делась вчерашняя суета. Мы чинно сидели за большим столом и пили кофе со свежими круасанами. Я нервничал и постоянно крутился, невозмутимый отец под женскую болтовню сосал трубку, под столом деликатно зевал не выспавшийся Лео, а в раскрытое окно то и дело влетал теплый озорной ветер. Идиллия, да и только. Наконец, не выдержав больше такой пытки, я подхватил Паолу и, не смотря на все ее возражения, потащил гулять. Лошадей на этот раз не было, но пешком пройтись было даже приятнее.
В этот раз я повел немного удивленную Паолу прямо к дому.
— Крис, ты что хочешь нанести утренний визит своему соседу?
— А кто еще недавно хотел посмотреть эти постройки, вот сейчас все и увидишь.
— А удобно ли это, ведь еще так рано.
— Удобно-удобно, не волнуйся, нас уже ждут.
— Ты что, заранее договорился, вот противный, а мне ничего не сказал.
— Просто хотел сделать тебе сюрприз. Подожди, сейчас сама все узнаешь.
Вот и дом. По-прежнему красивый и еще более величественный в ранних утренних лучах. Я с замиранием сердца нажал витую бронзовую ручку и пропустил Паолу вперед. Она, немного робея, вошла и принялась оглядываться. В большой зале, где уже весело гудел камин и был накрыт стол, никого не было.
— Крис, а где же хозяева?
— А вот мы сейчас и узнаем. Видишь, нам накрыли стол, значит приглашают.
Мы подошли к столу. Серебро, хрусталь, свежие розы из нашего сада. Я разлил по бокалам пенящееся шампанское.
— Подожди, неудобно как-то без хозяев, — уже начала тревожится, ничего не подозревающая Паола.
Но я не обращал внимания:
— У меня как раз есть подходящий тост — за их здоровье!
Мы отпили по глотку, и я продолжил:
— Тем более, что все уже дома, в том числе и хозяева.
— Подожди, подожди, Крис, что ты такое говоришь… — не понимающе начала Пола.
И здесь я не выдержал:
— Сокровище мое, да как ты не понимаешь, это наш новый дом, и мы его новые хозяева.
— Нет-нет, Крис, этого не может быть, ты ведь говорил, что это дом какого-то барона…
— Был барона, а теперь наш. Я его купил. И дом этот, и лес вокруг и даже это озеро — все это теперь наше. Но это не все, пойдем, я тебе еще что-то хочу показать.
И я повел почти не упирающуюся, ошеломленную Паолу на берег. Там, за небольшой рощей ее ждал действительно сюрприз — ее родной дом, чудом, а вернее современной техникой, весь, до последнего сучка перенесенный сюда из далекой Америки.
— Дорогая, я знаю, как он тебе дорог и поэтому, улетая, я прихватил его с собой, — засмеялся я, глядя на ее потрясенный вид. — Надеюсь, ты не будешь меня ругать. Пойдем же, нас ждут.
Все еще потрясенная, словно в трансе, Паола послушно пошла со мной по тропинке к дому. Из кустов серым пушистым клубком ей на руки прыгнул кот. И здесь первая робкая улыбка появилась на ее лице: "Ах, Крис…" Я счастливо засмеялся и крепко поцеловал ее:
— Идем, идем.
Мы поднялись по знакомому крыльцу:
— Открывай дверь, хозяйка.
Паола, по-прежнему прижимая к себе кота, как-то несмело глянула на меня.
— Ну-ну, не робей. А хочешь, сделаем это вместе.
Медленно раскрылись двери, и веселый хор голосов встретил нас.
Здесь в этот ранний утренний час собрались все, кто нам был дорог: мои родители, все ее многочисленные американские тетушки и дядюшки, Этьен, Стелла, мои сотрудники во главе с незаменимым месье Зброевским. Стало тепло и тесно от протянутых рук и звенящих голосов, а по счастливому лицу Паолы медленно текли слезы.
В этот день ее сияющие глаза светили только для меня.
И снова, уже в который раз, под сводами церкви Оноре-Де-Сент-Пре поплыли торжественные звуки марша Мендельсона. И где-то там же, высоко-высоко, раздался и растаял радостный смех проказливого малыша с золотым луком в розовых ручках.
ДЕЛА НЕБЕСНЫЕ
Моя семейная жизнь складывалась довольно удачно, зажили мы тихо и на удивление спокойно. Правда, поначалу Паолу трудно было вытащить из ее старого дома, наш новый дом ей казался просто музеем, и она робела от него, но потом постепенно наше новое жилище распространило свое очарование и на нее. И все чаще, вернувшись после работы домой, я заставал Паолу то в библиотеке, увлеченно листающую толстые фолианты, то сидящей и читающей в большом зале у камина. Потихоньку осваивала она и кухню, оборудованную мною по самому последнему слову техники (честно говоря, я даже и не представлял, зачем половина этих сверкающих хромом и никелем аппаратов).
Часто мы ходили в гости к моим родителям, и также часто приходили они к нам. Моя мать каждый раз критиковала окружающий дом парк и грозилась навести в нем порядок. Я же прекрасно понимал что это значит и всячески этому сопротивлялся — мне не улыбалось ухаживать за розами еще и вокруг собственного дома, достаточно было и уже имеющихся.
А вечерами мы ходили гулять к озеру. Мы втроем или катались на лодке, или забирались далеко-далеко вглубь окружающего нас леса.
И, несмотря на дождливую в этом году осень, наши прогулки всегда сопровождала хорошая погода. Паола этому все время радовалась и удивлялась, как это так может быть, что вокруг всегда солнечно и что за это время ни разу нам не помешал даже маленький дождик. Я же каждый раз рассказывал ей сказку о том, какой здесь уникальный микроклимат, прекрасно понимая, в чем здесь заключается дело. А тот, кто все это проделывал, невидимый и неощутимый обычно спокойно лежал у меня на плечах. Правда, иногда Хеос просыпался от спячки и надолго исчезал в неизвестном направлении, но если требовалось, мгновенно возникал рядом по первому моему мысленному зову. И на все мои вопросы, где он пропадал, всегда отвечал, что он развлекался, и все. До более детальных ответов он не снисходил, даря мне в ответ лишь ощущение бесконечной преданности и любви. А я в такие дни с тревогой слушал радио: не появился ли где новый ураган, не разбушевалась ли где на планете стихия. Но все было нормально, ни ураганов, ни катаклизмов.
Не забывали мы бывать и в самом Париже. Я никогда еще в своей жизни так много не посещал всяких театров и выставок. Паола же в этом деле была просто неутомима. Она могла часами стоять перед какой-нибудь стеклянной витриной в музее, рассматривая клочок старой, пожелтевшей от времени, бумаги с таким вниманием, как будто это была знаменитая карта сокровищ Флинта. А вот картинные галереи я посещал вместе с ней с удовольствием. Мне нравилась живопись старых мастеров, особенно фламандцев. Их картины были не только реалистичны и мастерски выписаны, но и еще имели, как мне казалось, глубокий философский смысл. Здесь уже я мог часами стоять, смотреть и видеть за плоским холстом удивительный живой мир, одно неуловимое мгновенье которого так гениально запечатлел на холсте старый мастер.
В одно из таких посещений Лувра состоялась очень интересная встреча.
Мы с Паолой, как всегда, застряли в зале древних рукописей. Я изнывал от скуки и развлекался беседой с невидимым, но присутствующим здесь же Лео (реально он был оставлен у входа), Паола с ученическим прилежанием что-то копировала со старой заплесневевшей книги в свою записную книжку. Кроме нас двоих в это дневное время в зале больше никого не было. И совсем удивительным было внезапно услышать здесь чьи-то слова:
— Очень рад тебя видеть, Крис.
Я с удивлением обернулся и увидел господина Флейтиста собственной персоной. Правда, выглядел он в этот раз как солидный респектабельный бизнесмен средних лет: в отлично сшитом костюме, прекрасных туфлях, пахнущий дорогим одеколоном. Но все равно это был он, хотя даже лицо его несколько изменилось. Из смуглого средневекового кавалера он превратился в холеного респектабельного европейца, только глаза остались те же — внимательные, темные, все замечающие и понимающие.
— И я вас, господин… — я сделал вид, что вспоминаю.
— Торн.
— Ах, да, извините, запамятовал. Конечно же, господин Торн. — И я церемонно отвесил поклон.
Все это время на нас несколько изумленно смотрела Паола. Мне стало немного стыдно за эту разыгрываемую комедию. Но поделать ничего было нельзя.
— Не представишь ли меня своей жене?
— Да, конечно, извини. Паола, милая, позволь тебе представить мистера Алекса Торна, моего делового компаньона по бизнесу в Европе.
Мистер Торн, изящно придвинувшись к даме, поцеловал ей руку. От такого неожиданного проявления внимания дама зарделась.
— Очень приятно, господин Торн, познакомиться с компаньоном моего мужа.
Мне немного уже надоела эта комедия, да и стало завидно от того изящества, с которым мнимый Алекс Торн представился моей жене. И я, нарушая эту пасторальную идиллию, мстительно сказал:
— Странно видеть вас здесь, Алекс, в этом месте, я ведь знаю, какую неприязнь вы испытываете к посещению подобных заведений.
