Кен Като - Гнев небес
— Неправда! Харуми просто глупец, если рассчитывает на Корею, — презрительно усмехнулся Стрейкер.
— Вы уверены в этом?
— Да. Корейцы обижены на то, что Ямато вводит новые тарифы на ввоз. Они будут сопротивляться. Но если Ямато все же обложит их непомерным налогом, то тем самым приобретет в лице корейцев новых врагов. Люди, которые создают и контролируют богатство корейского квадрата, окажут вам значительное сопротивление. Если каждая сотая часть собственности, каждая двадцатая часть от продажи земель и каждая десятая от всей остальной торговли будет у них отобрана, они попадут под гнет. Что корейцы в этом случае подумают о вас? Господин Якубо, вы не принимаете в расчет их свободы. Даже фракции, дружественно настроенные к Ямато, поймут, что барон хочет сделать из них рабов!
Окубо с ужасом представил ситуацию, которую описал Стрейкер. Сейчас он вспомнил гневные слова, произнесенные главным корейским бунтовщиком Кун Ван Паем, который призвал «сбросить позорную тиранию вторгшихся иноземцев и грабителей». Окубо похолодел. Подобная перспектива заставила его сердце сжаться, он с трудом сохранял невозмутимость.
— Я не разделяю ваших мыслей, капитан, — начал он медленно.
— Если бы я думал так же, как вы, я не нашел бы спасительного решения.
Эллис откинулся назад и серьезно посмотрел на Окубо.
— Сейчас это вообще не принципиально. Либерти накануне больших перемен, и мы ждем их с нетерпением. Ошибочно думать, что все американские торговцы хотят, чтобы у власти остался старый Президент.
— Как? Вы не верны вашему Президенту?
— Зато мы верны неизменным торговым принципам. Такие люди, как я, всегда страдают от введения эмбарго. У меня в Нейтральной Зоне сохранилось много коммерческих соглашений с японскими торговцами, которые разделяют мои мысли.
— И они предполагают, что гражданская война — это выход?
Стрейкер свирепо взглянул на посла.
— Знаете, Президенты приходят и уходят… Я хочу, чтобы мой бизнес процветал вне зависимости от того, кто находится у власти. Я сблизился с людьми, которые стоят между бароном Харуми и Либерти. Мне известны их настроения. Вы только представьте: большое количество доверенных агентов, вкладывающих свои кредиты в надежное дело, могут контролировать корейские орбиты достаточно долго для того, чтобы отряды барона Харуми успели беспрепятственно достичь Американо. Я лично отдам в ваше распоряжение пять вооруженных межпланетных кораблей, которые гарантируют вам успешное приземление.
Окубо попытался привести мысли в порядок.
— Зачем вам это нужно, капитан? Низкие расценки — в интересах американских торговцев. Здесь у вас нет пошлины ни на десятую, ни на двадцатую долю. Зачем вы стремитесь попасть в положение ваших корейских соперников? Вы знаете, что может произойти, если Американо окажется во власти Ямато?
— Если это произойдет, к некоторым торговцам, без сомнения, будут более благосклонны, чем ко всем остальным. Придет день, и тот, кто проявил себя как друг, сможет рассчитывать на самый лакомый кусок, не правда ли?
— А значит, теперь мы снова возвращаемся к вопросу о верности, — медленно проговорил Окубо. Про себя же он подумал: «Осторожно, американцы обладают изворотливым умом. У них нет четких понятий о чести и верности. Они — сброд и грязь с душою торговцев. Сколько раз мне приходилось слышать их выражение: „Сорвать куш…“ Нам, всецело преданным императору, это кажется невероятным. Но вполне возможно, что этот американец готов продать свой сектор и Президента за пригоршню „быстрых долларов“.
Американец спокойно вздохнул и положил руки на колени.
— Я предлагаю вам всего лишь обычную сделку. Вам необходима помощь, и вы можете купить ее за два миллиона кредитов в свободно конвертируемых межсекторных облигациях. Вы вправе принять это предложение или отвергнуть.
— На два миллиона кредитов можно многое купить.
— Это зависит от того, что вы покупаете.
— Я подумаю об этом.
— Хорошо, господин Окубо. Но не размышляйте слишком долго. Мое предложение ограничено временем, в отличие от вашего чая, который может вечно кипеть в чайнике.
Капитан легко поднялся с татами и оставил собеседника в раздумьях.
«Это правда, что американский Президент никогда еще не был так воинственно настроен, — размышлял Окубо. — Правда и то, что за неимением безопасных путей через корейские орбиты интервенция в Американо может оказаться невозможной. Но, как сообщают шпионы, в Американо сейчас миллионы людей оказались без работы из-за введения торгового эмбарго. Терпение их уже на исходе. Рано или поздно здесь возникнут серьезные беспорядки. Пожалуй, этот человек действительно принес ему ключ от дверей Американо. И если это так, то он, Окубо Сигэнори, должен взять этот ключ».
Эхо шагов капитана стихло, и Окубо открыл ящик испанского бюро. Он извлек из него письмо императору. «Если включить сюда предложение, сделанное Стрейкером, — подумал посол, — то каждый иероглиф этого послания может оказаться золотым».
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Покинув резиденцию, Эллис направился пешком в сторону Ист-Сайда — района, которого ночью избегал любой здравомыслящий человек. Редкие прохожие смотрели на него враждебно, а из подворотен доносились лай собак и какая-то возня. Стрейкер шагал по грязным тротуарам, не обращая внимания на сомнительные рекламы увеселительных заведений и зазывания сутенеров. Широко размахивая руками, чтобы согреться, он почти желал, чтобы кто-нибудь набросился на него в темноте. У Стрейкера были причины идти именно этим путем: если кто-нибудь попытается следить за ним, он моментально это обнаружит. К тому же он нисколько не боялся нападения. За две недели бездействия в Линкольне он постиг всю глубину произошедшей с ним трагедии, и теперь был готов ко всему. Что еще мог принести ему этот город?
Эллису хотелось избавиться от тягостного впечатления, которое осталось у него после встречи с послом. Любой разговор, наводивший Стрейкера на мысли о брате, был для него невыносим.
— Я заставлю тебя плясать под мою дудку, сукин сын! А потом воткну нож мясника прямо в твою тушу, Окубо! — проговорил он вслух, сжав кулаки.
Две недели назад Хавкен рассказал ему о встрече в Совете Безопасности. Кажется, она не принесла никаких результатов. Командор изложил все факты, касающиеся событий на Садо. Ему назначили еще одну встречу на более поздний срок. Хавкен не питал иллюзий относительно ее возможных последствий, но приказал Эллису быть наготове и ждать дальнейших инструкций. Стрейкеру очень хотелось отказаться от всех этих условностей. Он желал лишь вернуться в Харрисбург и найти Джона Уюку, чтобы выработать дальнейший план спасения брата и тех, кто с ним остался в Нейтральной Зоне. Сейчас необходимо действовать, а промедление лишь создаст новые трудности.
Едва сдерживая гнев, он шел по городу, отражавшему его настроение. Линкольн был охвачен кризисом. Атмосфера накалилась до предела — нарастал мятеж, и по городу ходили самые противоречивые слухи. Он шагал по главной улице, минуя перекрестки, освещенные синим неоновым светом. Кругом было полно торговцев, нищих, проституток, кучками толпились алкоголики. Сумерки тревожили его, и он никак не мог успокоиться. Узнав черный силуэт здания РИСКа, Стрейкер свернул в его сторону, направляясь к месту встречи с Хавкеном.
Он прошел мимо освещенного памятника забастовке в Вегасе и Дворца роботов, миновал испанский квартал с его фешенебельными ресторанами. По дороге ему встретилась небольшая демонстрация сторонников Ямато, несущая транспаранты с призывами. Проходя по мосту, он взглянул вниз, на воду. От нее поднималось зловоние, отравлявшее воздух. Эллис знал, что вверх по течению находилась стоянка катеров, которая загрязняла реку. Это была настоящая язва для Линкольна. «Если так будет продолжаться, — подумал Стрейкер, — то скоро знаменитые истсайдские раки все повыведутся». Он постарался не вдыхать ртом грязные испарения.
Через несколько минут к нему подошли синтетический лакей Хавкена и еще один слуга, которого Эллис никогда раньше не видел. Оба робота выглядели тощими и казались неестественно бледными при уличном освещении. Они напомнили Эллису корабельных крыс. Слуги пригласили его сесть в автомобиль.
— Будьте любезны, сэр, — проговорил один из них, открывая дверцу.
— Припаркуйте его. Я пойду пешком.
— Слушаюсь, сэр. Как вам будет угодно.
— Хавкен просил что-нибудь передать мне? — спросил Эллис.
— Да. Он сказал, чтобы вы присоединились к нему в деловой части города, когда вам будет удобно.
— Где именно?
— Пойдемте с нами. Мы вам покажем дорогу.
— Это далеко отсюда?
— Нет. Совсем близко.
Эллиса смущала услужливость синтетических слуг, и он чувствовал себя с ними неуютно. «Интересно, есть ли у них документы? — подумал Стрейкер. — А Хавкен, наверное, очень богатый человек. Только по-настоящему обеспеченные люди могут себе такое позволить. Сколько времени требуется для того, чтобы запрограммировать, вырастить и воспитать их. Они очень дорого стоят…»
