Иван Кузнецов - Тень мессии
Измученное тело сковал холод. На глаза опустилась черная повязка, которую всемогущий иллюзионист немедленно сорвал, демонстрируя, что для смены декораций истинному мастеру достаточно одного удара сердца.
Я лежал на спине на мягкой белоснежной подушке. Такая больше подошла бы великану — не менее полуметра в высоту и пару метров в ширину.
Я с трудом приподнялся на локтях. Олег сидел в кресле напротив. Нога на ногу, руки скрещены на груди. Темно-синий костюм и дурацкий, отливающий золотом галстук. Милый, заботливый Наблюдатель, учитывающий каждую деталь, догадавшийся перевернуть меня при телепортации лицом кверху… Ладно, Олежка, сейчас поговорим…
Я со стоном перевернулся на бок. Суставы скрипели при каждом движении. Что там у Булычева подсыпали роботам в смазку — алмазную пыль? Олег молча следил за моими поползновениями. Сейчас, дорогой, сейчас. Только сяду…
Я наконец занял условно вертикальное положение. Глубоко вдохнул. Черт возьми, что я собираюсь сделать? Зачем? Что этим докажу? Логичные безответные вопросы. Плевать.
Надоело. Устал думать.
Левая рука взлетела в воздух. Тень стекла по предплечью, перебралась на запястье и, сорвавшись с пальцев, изломанной молнией метнулась к Наблюдателю. Впустую. На долю секунды перед ним возник плоский черный квадрат, впитавший разряд.
Я с трудом сполз с подушки. Кое-как выпрямился. Перед глазами прыгали разноцветные пятна. К горлу подкатила тошнота. Желудок сжался, во рту вкус кислятины. Сейчас- сейчас, разберемся. Блоки, значит, умеешь… Ну, это мы уже проходили. Барабанщики, ау, сыграем марш?
Поймать ритм удалось с третьей попытки. На этот раз однообразный стук не вызвал наркотическую нирвану — только головокружение. Олег, так и не переменив позы, безучастно смотрел на белую кобру, которую я, как заправский фокусник, вытащил из-за пазухи. Змея не спеша поплыла по воздуху, беззвучно разевая пасть. Вокруг, выбирая момент для атаки, роилось облако мошкары — Тень сама выбрала обличье, а я был не в состоянии придать ей новую форму. Да какая, в сущности, разница…
Наблюдатель не шелохнулся. Он оставался недвижимым до последней секунды, а когда змея оказалась на расстоянии вытянутой руки, просто поднялся и шагнул ей навстречу. Костюм из синего сделался черным, поглотил назойливых насекомых. Змея, распахнув пасть, впилась в темный силуэт. Олег сделал еще один шаг, и скользкое опаловое тело втянулось в развернувшуюся на месте Наблюдателя бездну. Ни серых хлопьев, ни проявившихся трещин. Костюм, помедлив, вернул себе цвет индиго.
Я тупо смотрел, как Наблюдатель смахивает с лацкана пиджака несуществующую пылинку. Голова пустая-пустая. Прежние хозяева выехали, а новых не завезли. Можно сдавать внаем…
— Высказался? — Олег склонил голову набок. — Или попробуешь еще раз?
Я молчал. Говорить не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Вызов змеи высосал остатки сил, а издевательская легкость, с которой Наблюдатель избавился от твари, — желание что-либо делать.
— Это хорошо. — Олег отступил и снова опустился в кресло. — Присядь, скоро полегчает.
— Ты знал заранее, — прошептал я одними губами. — Ты просто кормил меня на убой. Я — неудачный эксперимент маньяка.
Олег покачал головой.
— Дурак ты, Геннадий. Какой же ты все-таки дурак… Сядь! — Я плюхнулся на подушку. Тело отреагировало на команду раньше, чем сознание успело воспротивиться.
— Что он сказал? — Интонация, с которой был задан вопрос, подразумевала абсолютное подчинение.
— Что я сгорю. — Во рту пересохло. — Что ты намеренно подсадил в меня зародыш Паразита. Растил его, холил и лелеял… Что я делал не так?! — Я сорвался на крик. — С самого начала я беспрекословно вам подчинялся! Поступал так, как говорили… За что, Наблюдатель? Почему ты обязал меня умереть?
— Надо понимать, словам тех, кто пытается тебя убить, ты веришь безоговорочно? — Олег сцепил пальцы, сгорбившись, наклонился вперед.
— Зачем ему врать? — просипел я.
— Действительно, зачем? — Олег изогнул бровь, изображая удивление. — А ты не задался вопросом, зачем он пытался тебя убить и, главное, почему ему это не удалось?
— Убирал отходы производства. За вектором, чья деятельность признана ошибочной. — Вторую часть вопроса я предпочел проигнорировать. В голове понемногу прояснялось. Тело перестало быть мешком с костями. А ведь и правда легчает…
— А он не объяснил, зачем эта возня понадобилась? Элиане, личное вмешательство самого, — Олег сделал ударение на слове, — Наблюдателя? Не проще было оставить тебя на Гарте? Сидел бы там, никому не мешал, сгорал потихоньку. — В голосе звучала откровенная издевка.
— Значит, не проще. — Я скрипнул зубами.
— Значит, не проще, — эхом отозвался Олег. — Осталось догадаться — почему? И ради чего он подключил элиан? Мог бы, к примеру, взять и телепортировать тебя на орбиту планеты. Как думаешь, долго бы ты в открытом космосе протянул?
— Тебя там почему не было?! — вновь выкрикнул я. — Почему бросил меня на этом чертовом Гарте?!
Олег посерьезнел.
— На деле эти вопросы связаны. — Он рассеянно потер уголок губ. — Вектор моих действий действительно признали ущербным. — Олег криво улыбнулся. — У нас ведь демократия, Геннадий. Демократия, доведенная до абсолюта. После твоего нападения на элианский крейсер и столкновения с Айей Сиини, вектор действий… гм… оппозиции был признан корректным. Все, что я успел, — отправить тебя на Гарт и максимально осложнить реализацию намерений наших противников.
— И что дальше? На меня продолжат охоту или в многодневном диспуте тебе удалось переубедить политических противников?
— Нет. — Олег прищурился. — Политических противников ты уничтожил на Гарте. И тем самым вернул мне способность вмешиваться. После чего я спас тебя от коллапса пси-поля и выдернул с планеты.
— То есть с моей помощью ты вновь дорвался до власти? — Я почувствовал, как внутри снова поднимается волна гнева. Наблюдатель поморщился.
— Геннадий, прямое нападение на тебя — жест отчаяния. После того, как ты отбился от Айи, выбор был невелик. Отступить, вернув мне… право руководить, или, уничтожив тебя лично, попытаться реализовать свою логику. В случае успеха моя деятельность лишалась смысла. — Олег замолчал, потом словно нехотя добавил: — У него и времени-то в запасе не было. Промедли еще немного, и я в любом случае вернул бы утраченную позицию.
— Почему ты рассказываешь это только сейчас? Почему не предупредил заранее? — Я сам не заметил, как снова оказался на ногах. Олег пожал плечами.
— Наши решения не дискретны, и мы не действуем в рамках да-нет-логики. Когда два вектора вступают в противоречие, на обе стороны накладываются ограничения. И чем значимее конфликт, тем жестче рамки. Я мог забросить тебя на Гарт и дать совет, как затруднить лоцирование, но не описать ситуацию в целом. Уничтоженный тобой… Наблюдатель сообщил название планеты элианам, но был не в силах помочь в прямом поиске. До того, как ты сцепился с Айей, он вообще не мог вмешиваться напрямую.
— Свежо предание. — Я скривился. — Неясно только, как вам удается сделать хоть что-то, постоянно вставляя друг другу палки в колеса.
— У нас редко возникают разногласия, — с тоской, словно приходилось объяснять очевидное, произнес Олег. — В большинстве случаев оптимальные решения видны сразу. К сожалению, бывают исключения. Геннадий, поверь, я делал все от меня зависящее. Ты — ключевой элемент. Если с тобой что-то случится, мой выбор, мое существование станут бессмысленны.
— Мой выбор, мое существование… Достали! Господи, как же вы достали. — Усталость и головная боль, переходящая в тошноту, накатили вновь. — Один хочет слепить карманного спасителя, другие — содрать кожу живьем… Верни меня домой! Не хочу. Надоело. Не хочу подыхать за ваши идеалы. У меня свой дом — планета Земля. Мне еще жить и жить… Не хочу, понимаешь!
— Ты не сможешь убежать, — едва слышно проговорил Олег. — И ты не сможешь жить как прежде. Яйцо разбилось, цыпленок выбрался в большой мир. Ему не спрятаться, не забиться в осколки скорлупки.
— Я не цыпленок, и Земля — не яйцо.
— Верно. Но это лишь осложняет. Геннадий, нельзя войти в одну реку дважды.
— В мое отсутствие сборник афоризмов прочитал? — Я скрипнул зубами. — Надо понимать, отказ окончательный?
— Ты не отдаешь себе отчета…
— Верни!.. — Я согнулся пополам и рухнул на колени. Психосрыв накатил неожиданно. Гнездившаяся в висках боль выплеснулась наружу. Вихрь пси-деформации распух, врезался в барьер, окружавший Наблюдателя, взвыл, пытаясь расколоть невесомую стенку.
Меня вырвало. Спина мгновенно покрылась липким потом. Тело била крупная дрожь. Глаза кололо так, что хотелось вырвать их с мясом. Ни разогнуться, ни тем более подняться на ноги не было сил. Еще один приступ тошноты — и я едва удержался от того, чтобы не растянуться на полу.
