Александр Воробьев - Огненный след
Денис присвистнул, получалось, что скорость «одиннадцать тридцать первого» сейчас переваливала за полторы сотни километров в секунду. Единственный шанс, если…
— Вектор?
— Самый что ни на есть дерьмовый, выше влево, семьдесят два градуса от вектора группы. Перехватить из наших не сможет никто.
Это было понятно и так. Топлива на такой маневр не хватило бы даже у такшипа с полными баками. Догнать, затормозить и разогнаться обратно. Нереально.
— У корвета рабочего тела хватит с запасом!
— Все мелкие суда сейчас снимают выживших с крупных кораблей. Тсс!
На общей волне пророкотал командир дивизии:
— «Одиннадцать тридцать первый», мы связались со штабом флота. За вами вышлют корвет, держитесь!
— Первый, у нас огромная дыра в корпусе, заделать не можем. Сидим в скафандрах, экономим резервные регенераторы, кислородные емкости разрушены.
Судя по голосу, Кастелло изрядно нервничал.
— На сколько хватит воздуха, Жак?
— На три часа, первый. Корвет не успеет. В анабиоз в скафандре не лечь, сам понимаешь.
Стюарт забегал пальцами по клавиатуре, вздохнул.
— Он прав, даже если корвет стартует немедленно, догнать он его сможет, когда уже четверть часа как все на такшипе будут мертвы.
Такие же расчеты, похоже, доложили и комдиву.
— Жак, мне очень жаль.
— Есть еще один вариант, первый. — Голос Кастелло внезапно наполнился тоской. — Первый, передай моей семье, что я люблю их.
— Жак, отставить!
В динамиках раздался легкий свист — звук сработавшего разрядника табельного пистолета. Комдив понял моментально.
— «Одиннадцать тридцать первый»! Кто на связи?
Ответили не сразу, видимо, переваривая шок от случившегося. Наконец последовал ответ.
— Здесь второй лейтенант Корнеев, принял командование.
— Что с Жаком?
— Он мертв, выстрелил себе в сердце. Зачем?!
Комдив добавил металла в голос:
— Затем, что теперь у вас хватит кислорода до прилета помощи. Ожидайте спасателей. Конец связи, «одиннадцать тридцать первый».
Денис без сил повис в паре сантиметров над палубой. Жак Кастелло, весельчак и балагур, бабник, отличный собеседник и товарищ, всегда готовый ссудить до получки. Вот так вот, ради жизни своего экипажа пустил себе луч в сердце. Долг командира?..
Тишину нарушил Заремба:
— У нас тоже не лишку кислорода. Полет, как я понял, затянется?
Стюарт кивнул.
— Правильно понял.
— В таком случае я заблокирую все, кроме пилотажной, жилого модуля и санузла. Это снизит нагрузку на жизнеобеспечение. Ну, и готовьтесь: я понижу давление, дышать будем чистым кислородом.
Денис подтвердил:
— Да, я читал, так в старину поступали, чтобы экономить кислород. Стю, помоги снять скафандр.
На груди обнаружилась здоровенная гематома, как раз под тем местом, где проходил привязной ремень. Видимо, в момент удара Денис как-то неудобно повернулся, и рывок гасился только одним ремнем. По крайней мере, больше ни у кого из экипажа подобного не наблюдалось. Денис задумчиво пожевал губами. М-да, и это результат попадания нескольких граммов ионизированного вещества. Словно они сходу налетели на бетонную стену, черт возьми!
Стюарт прощупал ребра, заставив Дениса заскрипеть от боли зубами, и удовлетворенно диагностировал:
— Ребра целы. За неделю синяк сойдет.
— Спасибо, мать твою, добрый доктор!
— В увольнении отблагодаришь, с тебя коньяк!
Денис натянул скафандр, не став надевать только шлем с перчатками, и все еще морщась от боли, закрепился в ложементе. Из динамиков в изголовье забормотал Заремба:
— Ребятишки, понижаю давление.
Денис поморщился, он обладал не очень высокой сопротивляемостью к гипоксии. Даже после долгих тренировок дискомфорт появлялся уже на «шести тысячах метров».
— Мгоно, кислород сразу повышай. Насколько думаешь разрежение выставить?
— Триста пятьдесят шесть тысячных бар.
«Как на восьми километрах», — машинально перевел Денис. С учетом кислородной атмосферы жить можно, пусть и без особого комфорта.
Уши начало закладывать, Денис сглотнул раз, другой, снова убедился в бесполезности этой рекомендации и принялся терпеливо ждать, пока пройдет само. Дышать стало тяжело, видимо, Заремба решил сначала снизить давление и лишь потом начать замещать атмосферу на чистый кислород. Резонно, хотя и очень, очень неприятно за несколько минут очутиться на высоте Эвереста.
Денис начал дышать часто и глубоко, компенсируя нехватку воздуха. Какое-то время помогало, но затем все-таки стало темнеть в глазах. Кислородное голодание, плюс легкая декомпрессия. Уши болели жутко, Денис едва мог сдержать стон. Наконец давление стабилизировалось, а затем стало проясняться в глазах.
— Матерь божья! Дэн, я думал, сдохну. Мне всегда было препаршиво в барокамерах, особенно в гипобарических, мать их! Заремба, падла, хоть бы медленнее давление снижал!
Заремба, как оказалось, уже успел вернуться:
— Остынь, Стю, нам лететь долго, я экономил ресурсы.
Еще не полностью отдышавшийся Денис поддержал бортинженера:
— Стюарт, кислород нам еще понадобится. Мы ведь не решили проблемы торможения у пятой планеты, как там ее?..
— Гектор.
— Да, у Гектора. Стю, мы облегчили такшип на четыре с половиной тонны. Это нам что-нибудь даст?
— Ничего. Полтора процента массы, сам понимаешь, маловато будет.
Денис переключил ближайший экран на телескоп. Уцелевшие такшипы уже ушли далеко вперед и давно выключили двигатели, достигнув нужной скорости. Даже зная их точное местоположение, он довольно долго искал крошечные точки среди неподвижных звезд. Денис прикинул: выходило, что они достигнут Гектора на три часа быстрее их покалеченного кораблика. Как это можно использовать?
После всех коррекций траектории, рабочего тела хватит для снижения скорости до девятнадцати километров в секунду. Остаткам дивизионов хватит времени заправиться, и догнать калеку? Если хватит, то трех выживших членов экипажа элементарно разместят на других судах. Жаль, конечно, старичка «девятнадцать двадцать шестого», но ничего не попишешь. Как вариант.
— Комп, связь с лидером!
— Установлена.
— «Два первый», здесь «один четвертый».
— Слушаю, «один четвертый».
Денис быстро обрисовал идею, понимая, что сейчас ее обсчитывают и проверяют навигаторы на других тактических кораблях.
— «Один четвертый», ответ отрицательный. Мы опережаем тебя менее чем на три часа, за это время подойти к танкеру и заправиться мы не успеем. А пока будем заправляться, вы проскочите мимо планеты и уйдете по параболе, еще больше увеличив скорость. Мы не сумеем вас перехватить! Постарайтесь придумать, как уменьшить скорость хотя бы до десяти километров в секунду, тогда должно получиться. Конец связи.
Денис грязно выругался. Про время на окончательное маневрирование и заправку от летающей цистерны, он как-то позабыл. Их действительно не успеют перехватить. Нервно барабанящий пальцами по подлокотнику Бэйн поднял взгляд:
— А если заранее разогнать по нашей траектории танкер?
Ответил грустно усмехнувшийся Заремба:
— Ты сначала посмотри, что это за танкер.
— А что с ним не так?
— Ты посмотри, посмотри!
Гектор — пятая планета системы, маленький, холодный, пустынный мирок, тоненькая атмосфера из углекислого газа и практически никаких полезных ископаемых, по крайней мере, с орбиты их не обнаружили. Единственная экспедиция, высадившаяся в районе экватора, увидела лишь выточенные ветрами каменные столбы, до смешного напоминающие кактусы, растущие в пустынях Мексики на Земле. Совершенно никчемная планетка.
Еще три месяца назад, планируя ведение боевых действий, командование разместило в дюжине точек системы танкеры с рабочим телом, а также контейнеры с кислородом, водой и пищей. В современной войне, когда в активном маневрировании тратиться драгоценное рабочее тело, когда никак не получается летать по экономичным траекториям, обходиться без подобных точек заправки означает гарантированно терять корабли. Вот только танкеров, учитывая даже реквизированные корабли планетарного правительства, на все возможные вектора ухода такшипов не хватило. И более чем в половине точек болтались банальные цистерны, оставленные пролетающими буксирами.
Как назло, в троянской точке у Гектора висела как раз связка простых цистерн, неспособных к маневру. И вариант с уравниванием скоростей тут не срабатывал. Нужно было придумывать что-то другое.
Денис ненадолго прервал размышления, переключившись на общий информационный канал. Как ни странно, радарный комплекс на Сирилле еще работал — аспайры, пролетая мимо, почему-то оставили нетронутыми огромные антенные поля. И храбрые парни из колониальной милиции до сих пор посылали разгромленному флоту информационный поток — картинку, освещающую положение дел в системе.
