Вадим Полищук - Республиканец
— А если сымитировать бегство и увести его от транспорта? — предложил сержант Валер.
— Он здесь нарисовался за два с половиной часа до появления транспорта. И ты думаешь, он о нем ничего не знает? — отверг предложение Вольдемар. — А вот нас он здесь увидеть, похоже, не ожидал.
На экране тактического компьютера стало видно, что крейсер начал замедлять ход.
— Мы в зоне досягаемости ракет крейсера, — доложил электронщик.
Словно в подтверждение его слов, на экране радара появились два небольших зеленоватых всплеска.
— Наблюдаю пуск двух ракет!
— Курс на ракеты! — отреагировал младший лейтенант Дескин, а потом удивился: — Но почему только две?
От двух есть шанс увернуться, и не совсем нулевой, кстати…
— Валер, что ты говорил о противоракетных возможностях нового лазера?
— Можно попробовать, господин младший лейтенант.
— Вот и давай, пробуй.
— Крейсер отворачивает! — доложил электронщик.
«Куда его понесло? Ему сейчас на сближение идти надо, сторожевик добивать, а он под ответный пуск подставляется. Ничего не понимаю».
— Ракеты на подходе!
— Приготовиться к противоракетному маневру! Валер, огонь по готовности, без команды.
— Есть!
Артиллерист успел дважды нажать на красную кнопку. Первый луч ушел к ракетам, но ни одну не задел.
— Вниз!
Сторожевик начал уходить с траектории ракет, приводы наведения не успели отработать смещение цели, и баллистический компьютер заблокировал выстрел, направленный куда-то в район альфы Центавра. Правая ракета не отреагировала на маневр «Сокола» и унеслась в космическую бездну. Левая дернулась вниз, вслед за сторожевиком.
— Вверх! Ловушки!
У ракеты нет экипажа, ускорение ее поворота ограничено только прочностью корпуса, которая у длинной тонкой трубы была меньше, чем хотелось конструкторам. Сторожевик выскочил из захвата головки самонаведения, отстрелив тепловые и электромагнитные ловушки. От третьей ракеты было бы уже не увернуться, но ракет-то было всего две.
— Крейсер в зоне досягаемости, целеуказание принято, к стрельбе готов! — доложил артиллерист.
— Пуск двух ракет! — скомандовал Дескин.
— Почему двух?
— Потому, что я приказал, — рявкнул на подчиненного младший лейтенант.
Когда две ракеты из четырех имевшихся ушли к крейсеру, командир решил снизойти до объяснений:
— А если он не один? Против второго мы с одним лазером останемся. На догонном курсе из двух ракет хоть одна попадет, авось ему не до нас будет. Но как-то странно он себя ведет.
На месте противника Вольдемар принял бы ракеты лобовой броней крейсера, а не подставлял под удар плохо защищенную корму с маршевыми двигателями.
— Есть одна! Вторая мимо, — доложил оператор электронных систем. — Крейсер уходит.
— Может, все-таки дадим ему второй парой? — предложил артиллерист.
— Отставить. Наша задача транспорт встретить, а не за крейсерами гоняться. Скафандры можно снять, наши похороны на сегодня отменяются.
Через один час сорок минут рудовоз вынырнул в почти расчетной точке и направился к астероиду, конвоируемый «Соколом» № 4. Задача была выполнена, странный бой выигран, но одна мысль не давала покоя:
«Что это все-таки было?»
— Это был вспомогательный крейсер имперского флота.
— Извините, господин адмирал, какой крейсер?
— Вспомогательный, — повторил адмирал Кагершем. — Проще говоря, небольшое, чаще всего пассажирское судно, на которое ставят пару электромагнитных пушек, две или три установки противокорабельных ракет и соответствующую электронику. Против невооруженных судов еще годится, но брони никакой нет, поэтому ввязываться в бой с военным кораблем ему явно не стоит. Ваш новый лазер вскрыл бы его корпус с приличного расстояния.
— Теперь понятно, почему он вел себя так нерешительно. Нам повезло, что у этого экземпляра было только две ракеты.
— Вам повезло, что дипломатический скандал удалось замять. О том, сколько это стоило моему братцу, знают только двое, он и бог. Рот этим чертовым нейтралам заткнули льготным кредитом, и они признали, что неправильно поняли ваш маневр. Благосостояние членов сенатской комиссии, расследовавшей инцидент, здорово поправилось. Но вашу парочку отмыли добела. Так что собирайтесь и марш в столицу, вручение ордена «За военные заслуги» состоится в торжественной обстановке, скажите спасибо. Кстати, у вас есть парадный мундир?
— Нет, господин адмирал.
— Я почему-то так и подумал. Возьмите, это адрес ателье, за сутки все будет готово.
— Господин адмирал, на столичные ателье у меня просто не…
— Явиться в сенат на торжественную церемонию в повседневной форме — верх неприличия, весь флот опозорите. Берите адрес, вопрос с оплатой я решу.
— Спасибо, господин адмирал, но не надо, я найду деньги. Разрешите идти!
— Идите, лейтенант. И постарайтесь не наступить на ногу кому-нибудь из сенаторов, тогда вам уже никто не поможет, даже мой двоюродный братец.
Вольдемар направился к двери, стараясь четче печатать шаг, но отвыкшие от физической нагрузки мышцы слушались плохо. Он уже взялся за ручку массивной деревянной двери, когда был остановлен адмиралом:
— Будете в столице, зайдите к Уильяму, он ждет вас. Когда вернетесь, поговорим о вашем новом назначении.
Швейцаров при дверях по-прежнему не было, но в холле сверкавшего новеньким парадным мундиром и не менее новеньким орденом Вольдемара встретил человек в темном костюме с лицом бодигарда. Наличие охраны в особняке — это что-то новое.
— Вам назначено?
Надо же, он даже вежливый.
— Нет, но господин Кагершем приглашал меня.
— Как о вас доложить?
Может, это все же дворецкий?
— Вольдемар Дескин.
— Ожидайте.
Нет, все-таки охранник, гарнитура в ухе почти незаметна. Да и мор… лицо, конечно, лицо, некультурно хамить столь вежливому джентльмену, даже про себя. Да, лицо у него характерное. То ли профессия отпечаток накладывает, то ли из-за лица их на такую работу и берут.
— Проходите, господин Кагершем ждет вас в своем кабинете.
А хозяин кабинета изменился. Вроде и не постарел, но черты лица как-то обострились. И глаза, глаза не такие живые. Эти три месяца ему тоже дались не просто.
— Здравствуйте, господин лейтенант. Вас можно поздравить? — Уильям Кагершем кивнул на свежеполученный орден.
— Здравствуйте, господин Кагершем. Я думаю, можно поздравить нас обоих.
— Да, но вы рисковали жизнью, а я только деньгами. Причем я спасал свою дочь, а зачем вы вмешались в это дело?
Назвать истинную причину своего вмешательства Вольдемар не рискнул, пришлось выкручиваться, но значительная доля правды в его ответе все-таки была:
— Когда я пришел к вам за помощью, вы помогли мне, и я это помню.
— Услуга за услугу, — усмехнулся Кагершем; похоже, не поверил. — Я думал, как отблагодарить вас за свое спасение. Была мысль просто дать вам денег. Но вы ведь не возьмете.
— Не возьму, — подтвердил Вольдемар.
— А почему?
Вот так прямо. Ну, и ответ будет соответствующий.
— Я офицер ВКФ, и мою работу оплачивает правительство Республики.
— Но республиканское правительство, в значительной мере, это я.
— Я не разбираюсь в хитросплетениях внутренней политики. Вдруг завтра ситуация изменится, а я уже взял у вас деньги? Поэтому интендантской ведомости мне вполне достаточно.
— Хорошо, пусть будет так. Но кое-что я для вас приготовил. Думаю, эта вещь вам понравится.
Уильям Кагершем выдвинул ящик стола и достал из него небольшой деревянный чемоданчик, явно тяжелый.
— Откройте.
Вольдемар щелкнул замком и не смог удержать удивленного возгласа.
— Не может быть!
Пожилой бизнесмен улыбнулся, наблюдая за его реакцией.
— Пожалуй, сейчас это единственный действующий образец во всей Вселенной. Это очень старая конструкция. Единственный экземпляр изготовлен по высочайшим стандартам моего концерна и с применением самых современных технологий. Так что надежность фирма гарантирует.
В чемоданчике, в специальном углублении, лежала поблескивающая воронением стальная машинка. Пластиковая рукоять удобно легла в руку.
«Раньше такие штуки только на экране монитора видел, но как все удобно и понятно. Вот это вещь! Но в какие деньги она влетела хозяину кабинета?!»
— Господин Кагершем, я…
— Берите, берите. Мне он точно ни к чему. Только не вздумайте палить из него в космосе, а на планете с двадцати метров, может, когда и пригодится.
— Наши бронежилеты в основном на лучевое оружие рассчитаны, кинетические поражающие элементы держат не очень хорошо.
— Вот и забирайте, две сотни патронов к нему прилагаются.
