Андрей Ливадный - Душа одиночки
– Ну и что? – Рорих обернулся. – Выражайся яснее.
Ваби насупился. Ему казалось, что он высказался предельно ясно.
– Ты говорил про ремонтные механизмы. – Наконец, сформулировал он ту мысль, что не смог уловить в его лаконичном утверждении Рорих. – Они бы восстановили здания. Снова посадили бы лес. – Палец внутри голографической сферы переместился к участкам, где отсутствовало природное маскировочное покрытие.
– То есть, идея о самодостаточном функционировании, по-твоему, отпадает?
Карлик кивнул.
– Резонно. – Согласился с ним Полуэктов. – По косвенным данным объект имел высокую степень секретности, и, следовательно – защиты. Если бы на «Гамме» сохранилась самодостаточная сеть, машины понемногу залатали бы бреши в маскировке, а главное – восстановили бы связь с космопортом.
– Значит, выдвигаться следует по поверхности. – Подытожил Беглов. – Только мне непонятно, командир, – обратился он к Полуэктову. – При постановке задачи речь шла о вполне дееспособных серв-соединениях. Если кто-то уже разворошил «Гамму» до уровня активации патрульных групп, почему мы без особых проблем высадились на поверхность Юноны?
– Хороший вопрос. И ответ на него вселяет определенный оптимизм. Действительно, присутствие даже одного полноценного серв-соединения, обеспечило бы стопроцентное прикрытие двухсоткилометровой зоны вокруг охраняемого объекта, включая и низкие орбиты, на которые выходил «Нибелунг», и где сейчас находятся два наших спутника связи. Вывод очевиден: кто-то пытался проникнуть на территорию «Гаммы», но не сумел добраться до складов РТВ и зон повышенной секретности, где расположены лаборатории сортировки кристалломодулей.
– Вопрос: кто? – Осведомился молчавший до сих пор Мерфи. – Я пытаюсь проанализировать информацию, соизмерить вероятную степень имевшей место угрозы, с уже наступившими последствиями. – Он старался говорить сжато, по существу. – Если на территорию базы проникает группа, подобная нашей, это автоматически приведет к глобальному противодействию со стороны систем защиты, вплоть до расконсервации складов РТВ. В нашем случае предполагается вторжение с минимальной, если выражаться нормальным языком – смехотворной угрозой. Теперь вопрос: назовите мне ее источник.
– Пожалуй, я смогу это сделать – произнес Иван. – Посмотрите, что мы записали со Скармом.
* * *После демонстрации короткого видеофрагмента, ситуация вроде бы стала проясняться.
– Алан, что ты думаешь по этому поводу?
Мерфи явно находился под впечатлением увиденного, по крайней мере, он ответил не сразу.
– Думаю, это многое объясняет. – Наконец произнес он. – Если только мы столкнулись не с единичным явлением.
– Нет. – Убежденно произнесла Рейчел. – Я ощущала постоянное присутствие активных кибернетических систем, на всем протяжении маршрута.
– И на тебя никто не напал?
Она улыбнулась краешком губ, хотя за дымчатым забралом гермошлема никто не мог различить ее мимики.
– Мои импланты оснащены сканерами с максимальным радиусом действия до ста километров. К тому же я постоянно поддерживала связь со спутником, чтобы не заблудиться, а это расширяло зону мнемонического восприятия до того радиуса, который охватывали следящие системы космического аппарата. – Она понимала, что сейчас на некоторых лицах отражается недоверие, и потому добавила:
– Мне трудно выражать в словах свои ощущения, но могу заверить: Юнона полна скрытой от наших глаз жизни. Здесь обитают не только животные, но и кибернетические устройства. Теперь понятно, что среди них работает фактор естественного отбора, они наделены потенциалом приспособляемости к изменчивым условиям окружающей среды.
– Хорошо. – Полуэктов погасил стек-голограф, сворачивая тактический комплекс. – Будем передвигаться по поверхности. Если мы сделали правильные выводы из имеющейся информации, то на пути к объекту нас ждет минимальное сопротивление. – Он говорил, ощущая, как секунда за секундой утекает драгоценное время. Ему было трудно. Трудно сохранять спокойствие, принимать взвешенные решения, вникать в нюансы уникальной среды Юноны, когда он знал, сколько человеческих судеб может быть сломано, уничтожено в течение ближайших дней.
Никто из окружавших его бойцов, включая старину Рориха и преданного Ваби, не мог разделить с ним этого бремени. По крайней мере, до поры.
– Командир – Мерфи почему-то сделал шаг вперед, будто выходил из строя. – Есть одно предложение.
– Да? – Вадим Петрович уже свернул тактический комплекс и убирал его под защиту бронепластин скафандра.
– От космопорта к объекту ведет дорога. Мы могли бы воспользоваться транспортом, чтобы сэкономить время и ресурсы боевых скафандров.
– Ты знаешь, где его взять?
– Предполагаю. В моей базовой памяти хранятся стандартные схемы военных космических портов. В трехстах метрах отсюда под руинами наземных зданий располагается ангар боевой техники. Я предварительно просканировал перекрытие. Оно не разрушено орбитальными бомбардировками.
Полуэктов мгновенно оценил все преимущества, которые они получат, имея в своем распоряжении любое, пусть даже гражданское средство передвижения.
– Скарм, Беглов… и ты Мерфи. Проверьте. Пять минут. Не больше.
* * *Подземный ангар боевой техники представлял собой обширное многоярусное помещение, которое в данный момент тонуло в густом непроглядном мраке.
Минус первый этаж по данным сканирующих систем был пуст. Только колоннады массивных столбов, подпирающих перекрытие и одновременно разделяющих площадь на отдельные парковочные места, заполняли пространство, создавая ощущение, что трое бойцов попали в фантастический лес: под ногами поскрипывало крошево пластиковой облицовки, на проекционных забралах то и дело возникали иззубренные глазницы выбитых осветительных приборов, от потолка толстыми жгутами свисали лианы кабелей энергопитания, кое-где топорщились решетчатые фермы обслуживания…
– Минус третий уровень. Сканеры фиксируют керамлитовый сплав. – Произнес Мерфи, ступив на пологий пандус.
– Сколько же техники тут размещалось? – Не удержался от вопроса Скарм.
– Много, котенок, очень много. Думаю порядка тысячи единиц, включая серв-машины.
– И куда она подевалась? Юнону ведь не смогли взять штурмом.
– Вот потому и не смогли. А машины там, в лесу. Обращал внимание на сканеры пока шел сюда? Кругом металл. Сверху мох, а под ним – сплошной керамлит.
Скарм попытался вообразить, что тут творилось во время безуспешного штурма планеты, но не смог, только качнул головой, будто отгонял страшный морок.
Спуск по пологим пандусам отнял всего пару минут.
– Может включить свет? Что крадемся в темноте как воры? – Не выдержал Беглов.
– Включай. Тут все одно – никого нет. – Отозвался Мерфи, уверенно избирая нужное направление.
Антон и Скарм включили плечевые прожектора бронескафандров.
Мрак тут же раздался в стороны, забившись по углам, прячась за столбами…
– Ребята, похоже, нам везет. – Голос Мерфи, казалось, дрогнул.
Скарм посмотрел в том направлении, где тепловидение очерчивало фигуру андроида, и, переключившись на личный канал связи, спросил у Беглова:
– Антон, чего это с ним?
Мерфи действительно вел себя странно.
В дальней части помещения стоял целый ряд боевых машин космодесанта. Очевидно тактический резерв, оставленный на случай прорыва противника непосредственно на территорию порта.
Алан медленно подошел к крайней БМК, и застыл, будто изваяние. Ладонь Мерфи легла на лобовой скат брони, где в гофрированных гнездах крепились два носовых орудия машины.
Ему на миг показалось, что искусственная плоть ощущает тупой ноющий холод металла, и чувства рванулись в этот миг, будто тени, вырвавшиеся из бездны…
Я вернулся.
Не андроид, не кристалломодуль, извлеченный из сгоревшей серв-машины, но и не человек.
Он был кем-то другим, только еще до конца не разобрался – кем.
Ладонь, прижавшаяся к броне, будила страшные, непонятные для киберсистемы и губительные для человека воспоминания, но он принимал их, с непонятным страшным упоением, страшась, что предчувствие близкого боя – есть его истинная страсть.
Нет.
Он мечтал совершенно о другом. Просто сейчас он мерил свою душу и понимал, что она уже не умещается ни в одно из прошлых мировоззрений.
Странно, страшно было ощущать себя стоящим между холодной, застывшей в тысячелетнем ожидании машины и двумя людьми, чье дыхание он слышал на несущей частоте коммуникатора.
Теплое дыхание жизни и зовущий холод металла.
