Краденая судьба - Виктория Серебрянская
Вот честно, если бы не одно небольшое обстоятельство, которое я заметила далеко не сразу, я бы подумала, что вновь оказалась среди соотечественников. Слишком уж окружающие предметы были обыденными, привычными для землян. И обыкновенный стеклянный стол на чуть изогнутых ножках темного дерева, и стулья из такого же темного дерева, с высокой, резной спинкой. Вдоль противоположной стены тянулось что-то вроде нашего встроенного шкафа. Во всяком случае, в моей бывшей квартире за такими зеркальными панелями, изукрашенными матовыми цветами и завитушками, прятался именно шкаф. Спинка кровати, на которой я лежала, тоже была темной и резной. Видимо, вся мебель в комнате была выдержана в одном стиле. К сожалению, пока я могла обозревать только то, что было непосредственно перед глазами. Так что, кроме уже перечисленного, я еще видела переливчатое, розовато-сиреневое постельное белье. На ощупь оно было шелковым – немыслимая роскошь в моей прежней жизни. И только одно крошечное обстоятельство вносило некий диссонанс в мое восприятие увиденного. А именно – в комнате напрочь отсутствовали острые углы. Они были сглажены везде: на мебели, на зеркальных панелях, и даже углы самой комнаты были слегка закруглены. Было ли это местной особенностью декора, или попросту я считалась опасной, и меня охраняли от себя самой, я не знала.
Когда наконец открылись двери, прятавшиеся в углу возле шкафа, я уже могла сидеть. И с трудом, но могла пошевелить пока только одной из ног, на большее не хватало сил. Как только дверь открылась, я замерла, сидя в кровати и до предела выпрямив спину. Не удобно, зато мои мучения были вознаграждены полностью ошарашенным видом Элдрона. При виде сидящей меня он сбился с шага. Видимо, не ожидал, бедняга, что я так шустро очухаюсь. Брови мужчины взлетели куда-то к волосам:
– Однакоооо…
Я хмыкнула, но промолчала. Приятно, когда твои успехи ошарашивают неподготовленного врага. Почему я считала Элдрона своим врагом, я не могла пояснить даже самой себе. К тому же, до меня неожиданно дошла одна важная деталь: я внезапно осознала, что сейчас, как и в прошлый раз, когда Элдрон общался возле меня с женщиной, он разговаривал не на всеобщем! А я прекрасно их обоих понимала…
Это открытие настолько меня изумило, что я прослушала, что мне говорит Элдрон. Очнулась только когда у самого моего носа щелкнули длинные сухие пальцы. Я отшатнулась и едва не упала на спину. Мужчина усмехнулся и поддержал меня за плечо:
– Ты меня слышишь?
Я несколько заторможено кивнула в знак согласия. А потом не выдержала и выпалила:
– На каком языке мы сейчас разговариваем? Это же не всеобщий?
Голос у меня тоже оказался интересным, скажем так. Может, это, конечно, все последствия того кошмара, который я пережила, но все же, откуда этот нежный хрустальный перезвон? Я не могу говорить так, как будто звенят серебряные колокольчики!
Элдрон нахмурился. Его лицо на глазах утратило благожелательность и стало жестким. У меня по спине пробежал холодок. Ой-ой-ой! Кажется, я не зря инстинктивно отнесла мужчину в категорию врагов.
Он молча сходил к столу и принес от него один из стульев с резной спинкой. Поставил у моей кровати, сел, аккуратно одернув брючины, и посмотрел на меня с холодным интересом таксидермиста:
– Ну, раз ты уже достаточно пришла в себя, чтобы улавливать такие нюансы, тогда поговорим, Идрис.
Я вздрогнула:
– Я не Идрис. И вы это знаете.
– Конечно знаю. – Мне кивнули в знак согласия. – Но кроме меня и тебя этого никто больше не знает. – Элдрон говорил медленно и веско. Пристально глядя мне в глаза. И от этого взгляда становилось не по себе. Кажется, я сейчас узнаю какую-то гадость. – А посему, я настоятельно рекомендую тебе об этой мелочи забыть. Отныне – ты моя дочь Идрис.
Вот как я должна на такое реагировать? Что можно сказать психу, который пытается меня выдать за свою дочь несмотря на то, что мы с ним слишком явно принадлежим к разным расам? Облизнув внезапно пересохшие губы, я осторожно поинтересовалась:
– А если не забуду?
– Тогда ты умрешь. От внезапно открывшихся осложнений.
Я оцепенела. Точно псих!
Мужчина подождал моей реакции. И, не дождавшись, спокойным, будничным тоном закончил:
– Но я предпочел бы этого не делать. Как видишь, все зависит только от тебя: можешь жить спокойной и обеспеченной жизнью дочери богатого владельца сети клиник пластической хирургии. А можешь умереть. Выбор за тобой.
Хорошенький выбор, ничего не скажешь! Мои мысли метались в черепной коробке испуганными птичками. Вопросов был миллион. Предложение было щедрым. Очень щедрым. Скорее всего, Элдрон этого не знал, но его поступок разом решал все мои проблемы: Мария Захарова умерла на погибшем звездолете. Все ее долги списывались автоматически. А даже если и не списывались, то предъявить их Идрис-как-ее-там не сможет никто и никогда. И это было бы прекрасно, если бы не одна старинная земная поговорка: «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке». Я слишком много уже пережила. И если соглашаться на авантюру, то желательно быть уверенной, что мне за это ничего не будет. Не хотелось бы, чтобы этот обман когда-нибудь вскрылся. Где-нибудь под конец моей жизни. Когда Элдрона рядом уже не будет. Тогда за эту авантюру накажут меня одну.
Я подняла на мужчину глаза:
– Почему вы это делаете? Неужели не боитесь, что обман будет раскрыт? И что со мною будет в таком случае?
По лицу инопланетника медленно расползлась торжествующая ухмылка. Кажется, он уже решил, что выиграл. Что я так легко согласилась быть бессловесной куклой в его странных играх.
– Что ж, Идрис, – меня передернуло от такого обращения, – пожалуй, ты заслуживаешь пояснений. – Элдрон сменил позу. И я только теперь поняла, насколько он был до этого напряжен. – Почему я это делаю… Тут все просто. Жена родила мне двух дочерей, и больше рожать не может. Мы не слишком плодовитая раса. Да и у Вирании были серьезные осложнения после вторых родов. Так что, как бы я ни хотел наследника, с этой мечтой пришлось попрощаться. А тут еще не доглядели за старшей дочкой, и она погибла. – Элдрон поморщился. И я почему-то сделала вывод, что в смерти своего ребенка виноват именно он. – В общем, Вирания – женщина очень слабая, она не выдержит известия о гибели второй дочери.
