За други своя. Добровольцы (СИ) - Эйпур Александр

— С-сука! — Уймистер убрал руки с управления, ладонями закрыл лицо. Из-под них, крикнул: — Вода! В правой нише есть резиновые шлемы…

БероГора бросилась ощупывать панели стены, одна подалась. С четырьмя шлемами, она выскочила из рубки. Я подумал: она знает, где набрать воды? Что за чудо мне досталось!

Минуты через три мы водрузили на головы водяную защиту. Рези в глазах не повторились, приятный холодок обволакивал вулкан, грозивший извержением.

Выдохнули с превеликим облегчением.

— Этим оружием давно запретили пользоваться, — напомнил Балуха, — да не всех это касается.

«Охотник» коснулся левого борта, командир умышленно дал понять: мы уже не в игрушки играем. Наружные камеры сообщили, что двенадцать роботов приступили к покрытию пеной очередного бандита. Уймистер вывел в отдельном окне трубы, из которых шёл выхлоп. Десяти минут достало, чтобы двигатели заглохли.

На плите шлюза роботы оставили фигурное отверстие, куда пристроили громкоговоритель, с блоком питания и антенной. Тотчас прозвучала запись — вы окружены, личному составу предлагаем сложить оружие и сдаться. Офицеров наше предложение не касается.

— Офицеры попробуют переодеться в форму рядового состава. — БероГора вновь удивила, сказав: — Двое уже примеряют.

— Ты это видишь сама?

— Трудно объяснить. Кожей чувствую.

Командир тотчас взялся за микрофон:

— Эй, вы двое! Не ломайте комедию. Вы бы ещё в женское платье влезли. Просто предупреждаю: для вас я наточил топор и буду сечь головы, по очереди. Организуйте, пожалуйста, очередь, чтобы облегчить мне задачу. А рядовому составу открываю выход. Посидите в клетках, пока не выясним степень вины каждого. У кого руки в крови невинных жертв, можете примкнуть к офицерам.

— Как мы определим, что у выхода собрались те, кто готов сдаться? — подсказал связист.

Командир прибег к помощи микрофона вновь:

— Когда будете готовы, стучите в броню шлюза.

Балуха шёпотом добавил: «Головой!»

Меня прямо распирало от незнакомого чувства. Готов руками стереть в порошок главарей, да и этим, послушным овцам, наставить синяков.

Лада нежно коснулась руки — остынь, это не твоё.

— Я предлагаю, — сказала она, — дать отведать на себе действие этого оружия. Я так понимаю, линкор будет разобран на запчасти?

— Ты права, мне работки привалило, — откликнулся Уймистер.

— А двигатели куда?

— Кому они, коптящие, нужны? Только для того, чтобы где-нибудь глумились над планетами, высасывали кровь, которую называют нефтью. Это медленное уничтожение планет, ровно для того, чтобы высушенную, как фрукт, долбить и безнаказанно добывать руды, металлы и редкие вещества.

— Нам говорили, — лада решила продолжить тему, — кровь защитников планеты превращается в нефть. Демонические миры тотчас стараются пробиться в эти области, чтобы позже, с добычей нефти, выходить на поверхность, к населению.

Уймистер задумался, Балуха промолчал, а моя головонька напряглась. Где-то я уже слышал такое, от старцев, по-моему. Там, где ездят на механизмах, в городах, через выхлопные трубы, сущности проникают в мир Яви и начинают качать жизненные силы у населения. Потому в этих мирах и продолжительность жизни короткая, до ста лет.

Роботы отлично справлялись с задачей. Если постараться, то линкор можно успешно превратить в рядовую глыбу. Задать орбиту — и пусть носится, до первого столкновения. Новый объект никогда не впишется в устоявшуюся систему. Все орбиты заняты, и с новичком никто считаться не станет. Измельчись! — крикнет хозяин орбиты, и врежет так, что останется пыль, орущая: я когда-то была кораблём, не верите?

Из шлюза донёсся стук. Уймистер уточнил через микрофон: «Сколько вас там?»

Жест его руки попросил абсолютной тишины. Да мы и не шумели.

— Двадцать?.. Двести двадцать? А остальные? — Уймистер нацепил наушники, прислушивался и головой кивал. — Офицеры взяли в заложники? Плохи дела. А вы могли бы выручить товарищей?.. Рисковать не охота, понимаю. Нам было бы интересно взять на перевоспитание остальных, кто с болью в сердце исполнял преступные приказы… Ещё раз?.. Оружие, — где я вам возьму? Пены могу подкинуть. Да! И заблокировать офицеров. Потом, ножом, по одному, вырезать из массы, идея! Одну минуту!

Командир обернулся, пояснил, что делать. Мы отправились готовить клетки для личного состава. Предосторожность лишней не будет, и посидеть в клетке — вынужденная мера. И чтобы без обид.

Семеро роботов бросились устраивать зверинец, восьмой выбрался из запасников ползком, — его ноги нуждались в доводке, да на всё рук не хватает. А персонально задание никто не отменял.

Уймистер обесточил помощника.

Наше участие заключалось в удержании задней стенки, к которой роботы пристраивали ячейки. Крыша общая, мы вчетвером ни за что бы не подняли. Двести двадцать клеток, — они заняли почти половину площадки, где мог поместиться средних размеров корабль, для тщательной разборки.

Когда мимо нас проследовали шесть вооружённых баллонами роботов, картина прояснилась. Уймистер уговорил восставших принять помощь и попытаться освободить своих. Что нужно простому солдату? Вернуться к родным, немного заработав. Не будь дураком, когда тебя посылают на смерть.

Из шлюза к шлюзу роботы устроили тоннель, повозившись с запорами, они исчезли на борту неприятеля, имея по два баллона при себе. Показался Уймистер, призвал нас к сейфу. Вооружил — объяснив, что снаряды, выпущенные из стволов, не убивают, но крепко отбивают охоту на необдуманные поступки.

Мы заняли места у выхода из тоннеля.

— А я пройдусь, гляну своим глазом, что и как. — Уймистер облачился в серебристый халат и галоши (как пояснила лада), и смело шагнул в неизвестность.

— Побывать бы на борту линкора, — сорвалось у меня. — И пошёл наш мистер лично потому, что хочет выяснить: брать корабль на разборку, или пусть гниёт на чужой орбите.

— Зачем тебе? — Балуха перевёл взгляд на ладу. — Иметь такую жену — что ещё надо?

Мне показалось, что эти слова из какого-то фильма, со старой Земли. РодоПрав как-то уж больно красочно представил последовательность эпизодов, трагизм насильственной смерти, пусть там и второстепенные герои. Как же он называется?

— Ты меня снова радуешь, — сказала лада, потёрлась лбом о моё плечо. Она сейчас напоминала самку… у животных есть такие ласковые виды.

Первая группа воинов, кто с радостью избавился от ненавистных офицеров, прошла в клети. Они и заняли ближайшие, охотно устроились на полу, не вызывая ни малейших подозрений. Они же напутствовали следующую группу:

— Парни! Без глупостей, если хотите вернуться домой. Это друзья, готовые помочь.

Я собрался вести учёт, да передо мной возник полосатый робот. Счетовод, не иначе:

— Позвольте, я займусь подсчётом.

Говорящий — против других молчунов, этот вызывал уважение.

— Ну, смотри, если ошибёшься! — Я отступился, а то привык по два дела делать сразу. На всякий случай, ткнулся лбом в головку лады.

— Я люблю тебя! — Она привстала на цыпочки и запечатлела короткий поцелуй. Кажется, если вечером доберёмся до постели, я буду рад оказаться рядом.

Кто-то из наших, на борту «Б-2403», как-то заметил: на старой Земле все песни, что тянут при застольях, покрыты мраком безысходности. Раз поют о горе, то оно и приходит. Власть всячески приветствует тематику, тщательно отсекает солнечные, радостные тексты и мелодии.

Счетовод нашёл меня, голосом, лишённым эмоций, сообщил:

— Первая сотня вошла. Хотелось бы пройти на соседний борт и разузнать, когда пойдёт вторая.

— Сходи, я покараулю.

Он равнодушно исчез, гремя подошвами. Мне этот грохот не мешал, я даже радовался, что встречаются и такие, кто даром ног не бьёт. Невольно оглянулся, всё ли в порядке. Клетки воинам вроде приглянулись, кто спиной опёрся, кто проверил, что выход не закрыт, можно выйти. Но без разрешения — не рискуют. И клетка кажется спасеньем от офицерского засилья.