Стивен Дональдсон - Тот день, когда умерли все боги. Прыжок в катастрофу. Том 1
Не стоило жалеть и о Майлсе Тэвернере. Обладая ценным генофондом, он физически являлся почти идеальной трансформацией — более оптимальной, чем Марк Вестабул. Сознание-Уния добилось важных улучшений. Но психологически его мутация оказалась неудачной: он сохранил лишь несколько прошлых воспоминаний. Даже если бы амнион имел человеческую внешность, но говорил и действовал не по-людски, его чужеродность моментально бы определялась. Таким образом, он был бесполезным для борьбы против человечества.
Подобно своим сородичам, Марк Вестабул не тратил сил и эмоций на сожаления о гибели «Планера». Однако нападение этого корабля на «Затишье» требовало детальной оценки. Особенно со стороны Вестабула, так как именно он был наделен правом принятия решений на борту сторожевика. И он помнил многое из своей человеческой жизни — гораздо больше, чем другие мутанты-амнионы. Именно поэтому он считался нерасходной единицей — то есть незаменяемым.
Предательство Сорас Чатлейн полностью вписывалось в концепцию человечности. Ни один амнион не мог бы понять — и тем более повторить — такое действие. Даже Марк Вестабул с трудом улавливал его смысл. Размышления о причинах и следствиях этого события вызывали у него тошнотворное отвращение, которое могло иметь рибонуклеиновую основу. Тем не менее ему приходилось размышлять над ними. Этого требовала дилемма, возникшая после бегства «Трубы».
Хотя многие из его воспоминаний исчезли, он все еще помнил свои последние минуты на борту человеческого корабля «Сны наяву». Его память сохранила фрагменты пленения. Он помнил мстительную ярость Энгуса Термопайла, который отправил их команду в амнионский космос. Он помнил свое отчаяние...
Амнионы не имели таких понятий, как ужас, ярость и неистовство. Однако они обладали развитой концепцией настоятельности. Они ценили время и могли спешить. Их целеустремленность и самоотдача общему делу были не только полными, но и органическими. Тем не менее амнионы не могли постичь отчаяние. Они не имели генетической предрасположенности к подобным эмоциям. А Марк Вестабул имел. Он помнил и понимал человеческие чувства.
Это был ключ к разгадке людей. Несмотря на диктат интересов, Сорас Чатлейн предала «Затишье» из отчаяния. Сходным образом отчаяние вдохновило Термопайла продать амнионам своих сородичей — экипаж «Живых снов». Оно же двигало им и теперь, объясняя маневры «Трубы». Однако предательство «Планера» привело к губительным последствиям. Скаут улетел. Крейсер полиции принял сообщение, в котором говорилось о формуле антимутагена. Отчаяние всегда вызывало эффекты, воплощавшие в себе природу губительных действий.
«Труба» направилась к какой-то человеческой станции — возможно, даже к самой Земле. Кроме того, скаут мог примкнуть к своему защитнику — крейсеру полиции. И в том и в другом случае формула иммунного лекарства могла стать широко известной. Пока у амнионов не появится новое средство, превосходящее антимутаген, люди будут невосприимчивыми к мутациям.
Такая неуязвимость могла побудить их к войне — войне кораблей, оружия и технологий, в которой амнионов ожидало поражение. Даже если люди не осмелятся на нее, они будут предупреждены об амнионских исследованиях в области околосветовых скоростей. Имея развитые средства производства и склонность к механическим изобретениям, они могли создать оборонительное оружие, которое противостояло бы будущим сверхскоростным кораблям амнионов. И, хуже всего, они сами могли создать такие корабли.
Вполне понятно, что сообщения «Трубы» и акт вторжения «Затишья» вдохновят человечество на укрепление своей обороны. Однако самым тяжелым ударом была возможная потеря принудительно выращенного шаблона, названного Дэйвисом Хайлендом. На его основе амнионы могли бы создавать мутантов, способных говорить и действовать как люди. Это величайшее достижение позволило бы им в кратчайший срок осуществить свои цели. Оно привело бы к войне внедрений и мутаций — к войне, в которой человечество было бы обречено на поражение. Только успешный захват Дэйвиса мог компенсировать те возможные потери, которые грозила нанести «Труба».
Отчаяние Сорас Чатлейн и Энгуса Термопайла создало сложную дилемму. Амнионы не имели возможности оценить ее. К счастью, на борту «Затишья» решения принимал Марк Вестабул. После долгих размышлений — в состоянии болезненной тошноты — он сделал вывод, что на бегство «Трубы» им следовало ответить актом еще большего отчаяния.
За его принятием решений наблюдал весь корабль. Этот процесс сопровождался анализом событий, расчетами траекторий и сопутствующими комментариями. Атмосфера «Затишья» была насыщена феромонами, которые служили языком для амнионов. Марк Вестабул являлся соучастником нуклеотидного общения — он впитывал сладкие запахи и источал их из себя, наполняя густой аромат оттенками смысловых значений.
Однако он действительно был уникальным среди сородичей. Они осознавали эту особенность и ценили ее. Благодаря своим качествам он имел право принимать решения. Его выводы не обсуждались — они становились обязательными для всех. Это давало ему простор для действий.
Риск был велик. Если «Затишье» потерпит поражение, цена ошибки будет огромной. Марк Вестабул не мог уменьшить ее. Симбиотическое выращивание кристаллиновых передатчиков и курьерских дронов требовало огромных затрат времени и сил. Ему повезло, что сторожевик имел устройства связи, но о дроне он даже не мог мечтать. По этой причине Марк не мог предупредить свой вид об опасности. Тем не менее, восстановившись в нормальном пространстве вдали от системы Массива-5, «Затишье» определило курс на Землю и начало сплетать провал в подпространство.
Уорден
Уорден Диос находился в помещении командного центра. Его рабочее место окружали пульты техников и связистов. Почти полсотни человек прослушивали поступавшие сообщения и наблюдали за экранами навигационных и оборонительных комплексов. Диос полностью полагался на своих сотрудников и не стремился контролировать их действия. Вместо этого он пытался предугадать шаги амнионов.
Многие люди — особенно те, кто работал в командном центре — верили, что Уорден был наделен даром предвидения. Они не находили иного объяснения тому, что он всегда своевременно оказывался в нужном месте — особенно когда назревал какой-нибудь кризис. А как это еще назвать, если не предвидением будущего?
К сожалению, глава полиции не обладал таким божественным даром. И даже искусственное инфракрасное зрение не помогало ему заглядывать в анналы будущих событий. До некоторой степени его чутье момента являлось результатом перспективного планирования. Анализируя ситуацию, он опирался не на экстрасенсорику, а на знание самого себя — своей вины, упрямства и страха. Диос не был трусом, но в отличие от многих людей он называл свои страхи настоящими именами. И обращал на них внимание.
Вот почему Уорден демонстрировал почти сверхъестественную способность своевременно оказываться в нужных местах. И в данный момент он находился в командном центре потому, что боялся последствий своих собственных поступков.
Нельзя сказать, что он относился к ним легкомысленно. Фэснер приказал ему отдать Нику Саккорсо приоритетные коды Энгуса. По плану Холта Ник должен был уничтожить всю команду «Трубы» за исключением Дэйвиса Хайленда — юношу следовало доставить Дракону. Уорден подчинился приказу начальника и одновременно с этим внес в сообщение разрушительный элемент. Но удалась ли его увертка? Если нет, то с ним покончено. Если удалась, то юный Дэйвис получил контроль над киборгом. Однако сумеет ли он воспользоваться таким преимуществом ?
Хэши говорил, что Дэйвис прошел процедуру принудительного роста и был наделен умом и памятью матери. Что бы сделала Морн после издевательств Энгуса и предательства полиции? Этот вопрос имел первостепенное значение. В иное время Диос подверг бы его всестороннему анализу. Но не теперь. Страх, который привел Уордена в командный центр, вращался вокруг другой цепочки событий.
«Каратель» вышел из боя с амнионским кораблем, который гнался за «Трубой» от самого запретного пространства. Это соответствовало плану Уордена. Ему был нужен экипаж «Трубы» — отчаянно был нужен. И он не получил бы этих людей, если бы «Каратель» рисковал собой, пытаясь одолеть более сильного врага. Диос знал, что если Мин не доставит их к нему, он никогда не увидит Морн и Дэйвиса, Вектора Шейхида и Энгуса Термопайла.
К сожалению, амнионский сторожевик остался без надзора в человеческом космосе. Этому кораблю не удалось уничтожить или захватить «Трубу». Что он будет делать дальше? Как амнионы решат дилемму бегства неуловимого скаута?
Несмотря на демонстративное нежелание рисковать и заменять генетический империализм открытой войной, амнионы посчитали «Трубу» настолько важной, что совершили акт вторжения. Их корабли, оружие и компьютеры были лучше, чем у людей, но они производились в малых количествах. Амнионы избегали бескомпромиссных проверок силы, потому что уступали человечеству в массовом производстве материальных предметов. К примеру, их сторожевик был дороже по себестоимости пяти любых человеческих кораблей, которые мог бы назвать Уорден Диос.
