Михаил Ахманов - Ответный удар
Они совещались около двух часов, затем голограммы одна за другой начали таять в воздухе. Исчез темнокожий Брюс Калинге, родившийся в полуразрушенном Лондоне; погасли лицо и фигура Адишерова – этот воочию видел, как превратился в руины его родной Ташкент; растворился Шаврин – его деревня на Псковщине осталась целой, но белокаменные храмы, гордость Пскова, были уничтожены; пропало изображение Клейтона из городка Мускоги в Оклахоме, настолько далекого от мировых событий, что там, услышав про Вторжение, не поверили ни единому слову. Последним растаял Пауль Бург, сказавший за время совета максимум десяток фраз, – как все рожденные на Марсе, он инстинктивно экономил воздух и потому был молчалив.
Оставшись один, коммодор Врба устало потер виски, затем набрал на браслете шифр климатизатора, откинулся в кресле и смежил веки. В салоне повеяло свежим запахом воды и цветущей сирени, чуть слышно зашелестела листва, и его черты смягчились. Мнилось ему, что сидит он в весенних садах Пражского Града, над широкой тихой Влтавой, и позади него вздымаются готические шпили собора Святого Витта, а внизу раскинулась река с пристанями, набережными, мостами, и самый древний из них, Карлов, грозит небесам парой сторожевых башен.
Как прекрасно! – подумал он. Как прекрасно все это было, когда стояли собор и мост и цвели над Влтавой те сады, каких уже никогда не увидишь…
* * *«Красную тревогу» объявили в шестнадцать двадцать пять. Вслед за этим «Азия», «Африка» и «Антарктида», вынырнув из-за гигантской сферы протозвезды и не снижая крейсерского хода, пронеслись над Обскурусом, заливая треугольную равнину с пятном силового поля раскаленной плазмой. Предполагалось, что на поверхность сателлита выходят пусковые шахты, и если расплавленный камень забьет их, часть модулей окажется в ловушке. Огненный шквал еще ярился среди утесов и каменных глыб, превращая их в жидкую лаву, когда в бортах кораблей раскрылись шлюзы, выпустив в пространство истребители. Крейсера, гасившие скорость, ушли к северному полюсу, промчавшись над туманным шаром планеты огромными серебристыми снарядами. «Сапсаны» развернулись в двух десятых мегаметра от Обскуруса, не пытаясь атаковать: для взлома силового купола их оружие было слишком маломощным. Они барражировали в пустоте, резко меняя курс, словно мошки, пляшущие во мраке тропической ночи. Они выжидали.
Коммодор Врба следил за этими маневрами через ретрансляторы. Три его корабля занимали позиции у диска планеты, прятались в верхних слоях атмосферы, неторопливо дрейфуя в водородной короне протозвезды, выше метановых облаков. Удержаться на низкой орбите, вблизи тяготеющей массы, было нелегкой задачей для пилотов, зато недостатка в энергии не наблюдалось: водород – отличное топливо для гравитационных двигателей. «Европа», «Америка» и «Австралия» плавали, точно киты, среди питательного планктона, захватывая газ распахнутыми жерлами конверторов.
Внезапно поверхность Обскуруса задымилась. Лава, остывая, шла трещинами, пыль, щебень и крупные обломки скал летели вверх, уносились в космическую пустоту, и вместе с ними всплывала армада боевых модулей. Быть может, часть их погибла при первой атаке, но избежавшие уничтожения казались неисчислимым войском, что поднималось волна за волной в тучах пыли и светящегося газа. На миг в рубке «Европы», еще недавно полной людских голосов, наступило молчание; пилоты, навигаторы, помощники Врбы и он сам не спускали глаз с центрального экрана. Компьютер, получавший информацию с датчиков МАРов, подсчитывал силы врага, выбрасывая цифры на монитор; они менялись с бешеной скоростью, потом их бег замедлился и наконец остановился.
– Тысяча двести сорок аппаратов, – доложил вахтенный офицер.
Врба, стиснутый коконом, только кивнул. Не так мало, как хотелось надеяться, но и не так много… Четыре к одному, и, значит, в прямом столкновении у нас будут потери… Потери были неизбежны в любом случае, и он постарался об этом не думать.
– Двигаются беспорядочно, – раздался голос Леонидеса, первого помощника.
Коммодор по-прежнему молчал, но на этот раз его губы дрогнули в усмешке. Беспорядочно! Ну, не совсем так, но все же не видно, чтобы чья-то воля, единая и твердая, направляла корабли. Судя по донесению Коркорана, на верфи отсутствовал Стратег, Хранитель Небес, как называли фаата своих полководцев. Это означало, что обороной руководит триумвират: два Держателя и квазиразумный, соединенные ментальной связью. Стратег реагировал бы иначе, быстрее и более решительно, подумал коммодор и тут же отбросил эту мысль. Домыслы, всего лишь домыслы! Он не встречался в бою с фаата, ни с их Стратегами, ни с Держателями, ни с тварями даскинов, которых они одушевляли.
Истребители, кружившие над верфью, разошлись в широкое кольцо, пропуская первый вражеский эшелон. Очевидно, этот маневр служил для управляющего мозга признаком растерянности – теперь, казалось бы, была возможность атаковать «сапсаны» с фронта и тыла. Но корабли Адишерова, Калинге и Шаврина уже развернулись над полюсом планеты и, наращивая скорость, шли к Обскурусу. Они промчались над модулями фаата, ударив из всего, что может стрелять и убивать, – из плазменных пушек и свомов, из лазеров и ракет; потом темноту прорезали три синеватых луча, три световые колонны, и несколько модулей, попавших в поток антиматерии, вспыхнули и исчезли, распавшись в облаке взрыва.
Лучи соединились на силовом экране, защищавшем верфь. Мгновенно вспухший радужный пузырь раскрылся ярким огненным фонтаном; в его кроваво-красных струях что-то металось и извивалось, что-то горело, разбрасывая искры, какие-то раскаленные конструкции, подобные гибнущим звездам, улетали, остывая, в пустоту или рушились вниз, в метановые тучи, пылавшие зловещим заревом. Через секунду-две фонтан лопнул, и из темной дыры повалили белесые хлопья замерзшего воздуха. Слабый свет прожекторов пробивался сквозь метель, бушевавшую на поверхности Обскуруса.
– Надеюсь, они не повредили корабли, – сказал коммодор. – Вахтенный! Что-нибудь там видно?
– Только пыль и снег, сэр. Боюсь, пока они не осядут, «филины» слепы.
– Что ж, подождем.
Врба оглядел рубку, семерых пилотов, что удерживали крейсер в бурной атмосфере протозвезды, десяток навигаторов, дюжину наблюдателей и трех своих помощников, сидевших у пультов связи и управления огнем. Кресло коммодора, соединенное с полом и переборкой, прикрытое сверху прозрачным защитным кожухом, стояло на возвышении, и отсюда он видел широкий полукруг панелей, встававшие тут и там цилиндры голограмм с темными значками глифов, головы и плечи людей, упакованных в коконы, и шеренгу экранов. На одних сияли звезды, или струились над планетой серые реки облаков, или виднелся интерьер какого-то знакомого отсека; в других, связанных с ретрансляторами, растекался по камням Обскуруса снежный туман, сверкали молнии аннигиляторов и вспыхивали клубками огня гибнущие корабли. Там шло сражение: три крейсера, триста «сапсанов» против армады фаата. Координация вражеского флота как будто не нарушилась – видимо, квазиразумный и оба Держателя уцелели при аннигиляционном взрыве.
– Внимание! – произнес коммодор. – Леонидес, передайте на «Азию»: пусть выходят из боя. Клейтону и Бургу – ждать!
Над передатчиком водоворотом закружили глифы. Три сражавшихся крейсера сдвинулись в глубину экранов, за ними тянулись тусклые искры истребителей, пытавшихся сдержать врага. Смогут ли оторваться?.. и какой ценой?.. – мелькнуло в голове у коммодора. «Сапсаны» внезапно разошлись по трем направлениям, освобождая пространство; ракетный залп крейсеров смел пару десятков модулей, и синими клинками блеснули последние вспышки аннигиляторов. «Азия», подбирая свои «сапсаны», устремилась вверх, всплыв над плоскостью эклиптики, «Африка» повернула к галактическому полюсу, «Антарктида» двигалась прежним курсом, к облаку Оорта. Шлюзы крейсеров были распахнуты, и коммодор невольно пересчитывал вернувшихся в свое гнездо УИ. Получалось плохо – операция шла с похвальной скоростью.
Корабли расходились все дальше и дальше, и он подумал, что с человеческой точки зрения это напоминает паническое бегство. А фаата? Что подумают фаата? И, главное, их управляющий мозг? Понятий о психике квазиразумных Врба не имел никаких, и не первый раз с тоской подумал, что занимает место не по праву. Литвин здесь должен был сидеть, Пол Литвин! Единственный, кто контактировал с отродьем даскинов, кто мог предсказать его реакцию! Но коммодор Литвин, как принято на звездном флоте, плыл сейчас к Альфе Центавра, Проциону или Сириусу, запакованный в погребальный контейнер, и на груди его стыла урна с прахом Йо…
Тревога Карела Врбы была напрасной: модули, взлетевшие с Обскуруса, разбились на три группы и, похоже, не собирались упускать добычу. Они шли за крейсерами в холод и вечную ночь, с каждой минутой удаляясь от верфи, шли, как волчья стая за убегающей добычей, чтобы догнать ее и уничтожить. Тщетная попытка! Но это станет понятным не сразу… нет, не сразу!
