Андрей Ливадный: - Опоздавшие к старту
Вадим не стал останавливать немного суетливого, но радушного старика. Действительно сколько уже без отдыха, без нормальных человеческих условий?
— Ладно, мужики. Сегодня здесь остановимся. Сначала чистка экипировки и оружия, затем душ и ужин. — Он повернулся. — Нет, Илья Петрович, не обижайтесь, но возражения не принимаются. У нас такой порядок, каждый за свое снаряжение отвечает сам.
* * *После ужина, Туманов попросил Илью Петровича показать ему оранжерею.
Откровенно — Вадим с трудом выдержал довольно скромную трапезу. В научном городке на сегодняшний день проживало двадцать человек, и каждый из них, втайне наверняка ждал, что бойцы так внезапно и вовремя появившейся группы расскажут им что-то новое, вселяющее надежду, ожидание буквально витало в воздухе, лучилось во взглядах, но что мог рассказать Вадим? Обрисовать пустоши, что образовались на огромных территориях после прорыва Барьера?
Выйдя из здания, они остановились.
— Ждали новостей Илья Петрович?
— Ждал. Но почему вы молчите, не пойму? Государственная тайна?
Туманов поставил ногу на бетонный блок, оперся рукой о колено.
— Нет у меня новостей. Все, что мог бы рассказать, оптимизма вашим женщинам не прибавит. Мы с ребятами не первый месяц в пути. Пешком, через пол страны. Двигаемся по цепочке атмосферных процессоров, перезапускаем сбойные системы. Везде одно и тоже с разными вариациями — пустоши, мутанты, сервы, редкие очаги небольших человеческих поселений. Останки техносферы.
Захарьин присел на бетонный блок бессильно свесил руки.
— А почему на Москву не пошли? — Спустя некоторое время спросил он. — Ведь расстояние насколько я понимаю примерно одинаковое?
— Техносфера. — Коротко пояснил Вадим. — В европейской части она была тысячи раз более развита, чем тут. Значит, и катастрофы там происходили глобальные. К тому же полное отсутствие связи с европейскими регионами убеждает меня, что мегаполисы сильно пострадали и более не являются местом проживания людей.
— Но не могли же все погибнуть!
— Конечно, не могли. Я даже более чем уверен, в западных и северо-западных регионах сейчас населения гораздо больше чем тут. Но есть один общеизвестный факт: первые двадцать колониальных транспортов проекта «Новая Земля» заполнялись на конкурсной основе. Тогда это виделось правильным, но сейчас после всего случившегося я полагаю, это была ошибка. Подумайте, Илья Петрович, лучшие умы человечества, все, кто на «ты» с компьютерами, специалисты в области биологи, физики, инженеры, элита человечества — все оказались на борту колониальных транспортов. Кто к тому времени оставался в крупных городах, учитывая, что всеми циклами производств и обеспечения целостности самодостаточности мегаполисов давно управляют машины?
— Оставались колонисты второй волны. — Сухо ответил Захарьин.
— А вы помните, как расслоилось общество в последние годы перед стартом?
— Конечно, помню. Моя лаборатория в Москве однажды серьезно пострадала от банды вандалов, которые ратовали за уничтожение техносферы.
— Поэтому и перебрались сюда?
— Да, на меня то происшествие произвело, знаете ли, неизгладимое впечатление. Как будто между людьми разверзлась пропасть. Страшная пропасть гуманитарного и технического непонимания. Я ведь помню, как технологии шагнули далеко за грань понимания рядовых граждан, все изменилось за несколько лет, появились эти чудо-машины, способные полностью выполнять весь ручной труд, строить дома, культивировать землю, и ничего им для этого не нужно — только двадцать четыре часа в сутки давай им фронт работ. А что стало с нами? Половина человечества как будто сошла с ума. Мы и раньше-то не страдали особой любовью к ближнему, а тут что вообще началось? Ну, вот вы объясните мне, чем были вызваны погромы сороковых годов?
— Непониманием. Бездельем. Мы совершили огромную ошибку позволив новому поколению вырасти с мыслью, что они будут обеспечены всем в любом случае, станут работать или нет, будут к чему-то стремиться, или большинство моральных ценностей им заменит вещизм и тяга к безответственным удовольствиям. У нас в России это не было еще так ярко выражено, как на западе. О странах Африки и Ближнего Востока речи вообще не идет, они готовились овладеть миром, как только большая часть цивилизации уснет в криогенных модулях колониальных транспортов.
— Согласен. — Вздохнул Захарьин. — Но сделанного уже не вернешь. Как будто какая-то сила сумела заманить самых умных, энергичных, талантливых на борт колониальных транспортов, а остальным послала это испытание — выжить. Выжить там, где жить нельзя, где экология погибла еще полвека назад, где исчерпаны недра, где разрушены города, а то, что было цивилизацией вновь раздроблено на горстки пытающихся бороться, и тех, кто радуется регрессу, упивается им…
— Илья Петрович, можно вопрос?
— Конечно.
— А почему вы не попали на борт колониального транспорта? Ведь возраст не имеет значения, тело перерождается в камере, перестраивая метаболизм под условия жизни на Новой земле?
— Мне просто не повезло. Я не успел. — Развел руками Захарьин. — У меня оставались незаконченные исследования, и вот, пожалуйста… — Он махнул рукой, как бы давая понять, что больше не хочет возвращаться к данной теме. — Пойдемте, Вадим, я обещал показать вам оранжерею.
Они прошли по косой дорожке, выложенной ровными бетонными плитами.
На самом деле купол оранжереи являлся только центральной частью огромного приземистого сооружения по площади занимавшего половину поселка. Прежде чем попасть к нему Захарьин и Туманов долго шли через заброшенные лаборатории, какие-то хранилища, пока, наконец, не вышли к шлюзу, который впрочем, не работал, обе герметичные двери были распахнуты настежь.
Та зелень, которую Вадим видел выбивающейся из-под купола оранжереи через выбитые сегменты стекол, оказалась длинным полутораметровыми листьями нескольких видов травянистых растений с мощными, но очень гибкими стволами. Некоторые из «травовидных деревьев» цвели, у других там, где листья начинали расходиться веером, висели плоды желто-бардового цвета.
— Они съедобны? — Поинтересовался Вадим.
— Конечно. Съедобны и очень питательны. Мы выводили эти растения специально для Новой Земли. Один плод содержит количество питательных веществ и влаги, необходимых человеку для удовлетворения суточных потребностей организма. К тому же само растение очень неприхотливо, оно выдерживает сильные ветра, а за счет глубокой и разветвленной корневой системы, стойко переносит засуху, добывая воду и питательные элементы из глубинных почвенных слоев.
— Идеальное растение? — Изумился Вадим.
— Да. Дело всей моей жизни. Хотя признаюсь, есть еще два с лишним десятка генетически измененных земных пород растений, которые обладают не менее уникальными свойствами.
— И где же они?
— В хранилищах. Здесь на нашей биологической станции.
— Так почему же вы их не культивируете? Разве вот эти травянистые исполины не смогут прижиться в пустоши?
— Конечно, смогут. Только зачем? Чтобы их топтали псораны? А плодами высочайших достижений генной инженерии лакомились эти безмозглые твари, которые утром едва не убили мою дочь? Ради кого я теперь должен работать? И много ли я наработаю, выйдя с мотыгой в пустошь?
Вадим пожал плечами.
— Хотите вы того или нет, Илья Петрович, но теперь Новая Земля для вас тут. Если мы все займем такую позицию, то точно вымрем, прежде чем колонисты достигнут новой родины и сумеют установить связь с Землей. Подумайте над этим. А я подумаю, как помочь с техникой и охраной.
— Я ничего не могу обещать, майор. — Неожиданно сухо ответил Захарьин.
— А я пока предлагаю только подумать. Не больше. Кстати, хотел вас попросить.
— Да, слушаю?
— Бойца моего примете к себе в общину?
— Кого?
— Равсана. Он облучен, требуется лечение, и в полевых условиях ему не выжить. А у вас он подлечиться, а заодно и обороной поселка займется.
— Да, конечно оставляйте. Мы ему поможем, благо большинство лабораторий все же уцелело. И нам спокойнее, если в общине появиться опытный боец.
— Значит договорились?
— А он сам согласится?
— Согласится.
* * *Утром группа покинула научный городок, двигаясь по хорошо различимым следам скрывшихся в Пустоши псоранов.
Решение о преследовании принял Вадим, после осмотра трупов, и недолгого исследования двух захваченных пультов дистанционного управления сервами.
— Я считаю, что мутанты изготовить их не могли.
— Понятно, что не мутанты. — Поддержал его Мелех, как раз разглядывавший аккуратно впаянные в схему боевого серва микрочипы, служившие приемником сигнала и содержащие определенные программы к действию. — Тогда вопрос: кто?
