Сергей Лукьяненко - Звёздная Тень
А дом жил хозяевами. Он прямо-таки пропитался ими, глядел их глазами — и с детских рисунков на стенах, очень симпатичных акварелей (я был уверен, что их рисовала Рада), и с фотографий суровых, но красивых пейзажей — тут сомнений в авторстве тоже не возникало. В кресла хотелось сесть, столы — заставить едой и напитками, книги — очень много книг, немедленно прочитать. То ли какая-то тень моего дома лежала на обиталище Кэлоса, то ли я слишком вымотался — но едва переступив порог, я начисто забыл о Земле, Конклаве, Геометрах. Точнее — постарался забыть. Я был в гостях, причем в гостях у старых и добрых друзей.
От ужина я отказался, а от разговора, пожалуй, не стал бы. Но стоило и честь знать. Умотавшегося Дари, минут десять возбужденно носившегося по дому, Рада уже увела спать. Выпив бокал горячего травяного настоя, заменявшего тут чай, и я ушел в отведенную комнату. Наверное, тоже местный ритуал — глоток чая с хозяевами. Культура, имитирующая патриархальность, очень трепетно относится к обычаям, мы это когда-то с дедом разбирали…
На душ не оставалось сил, я разделся и забрался в постель. В открытом окне пылали звезды.
Интересно, какая здесь экономика? Вряд ли «коммунизм» Геометров, там, при всеобщей сытости, люди обходились комнатами-кельями. Видимо, что-то более реальное, как на планете зеленых… Сколько здесь стоит такой дом?
Смог бы я найти здесь занятие по душе и приобрести подобное жилище? Или вначале надо сотню лет повоевать за Хрустальный Альянс… ладно, Хрустальный распался, повоюем за Стеклянный, Оловянный или Деревянный… а потом можно и наслаждаться покоем?
«Петр, ты неадекватен».
Кажется, постижение сказалось на куалькуа не лучшим образом. Он принялся контролировать мои мысли.
— Уймись.
№Петр, ты забываешь, зачем ты в этом мире№.
— Куалькуа, ты боишься, что я плюну на все и останусь здесь жить?
Симбионт молчал.
— Не бойся, — глядя в окно, сказал я. Ночной ветерок трепал край прозрачной как тюль занавески. — Не останусь. Я помню, кто я. Я помню Землю.
«Земля — прекрасная планета», — вдруг изрек куалькуа. — «Она имеет массу мест, не уступающих по красоте и удобству проживания данному миру».
Я засмеялся.
— Путеводитель фигов… Брось. Я не останусь здесь. Кэлос, наверное, заслужил эти леса, красавицу-жену, путешествия с сыном, уютный дом. А я — нет. Мне тут хорошо… очень хорошо. Но это словно заглядываешь в будущее — и думаешь: здорово будет сидеть у камина и греть старые кости… А у них и старости-то нет, куалькуа.
«Петр, ты недооцениваешь серьезность ситуации».
— О чем ты?
«Вспомни первое вхождение во Врата».
— Ну?
«Ты был на взводе. Переполнен агрессией и жаждой действия. Ты ее получил».
— Брось… — я уткнулся лицом в подушку. — Не хотел я жечь чужие истребители и драться с метаморфами…
Оказывается, куалькуа умеет молчать укоризненно…
— Мне так кажется, — добавил я.
«Вспомни второе прохождение Врат».
— Вот чего не помню… Я умирал, куалькуа. Просто умирал. Я теперь знаю, как это бывает…
«Петр, ты вторично попал в мир, который отвечает твоим желаниям. Тебе хотелось покоя. Никаких врагов. Никаких схваток. Чья-то забота, чья-то жизнь, которой можно тихонько позавидовать. Передышка. Тебе ее дали».
Сон мгновенно слетел. Я лежал, пытаясь вспомнить то, что никак не хотело вспоминаться. О чем я думал, умирая? Да ни о чем… тоска и боль, да отчаянная бравада — победил…
— Меня ведут, куалькуа? Подсовывают миры-обманки?
Симбионт молчал.
— Да говори же! Ты ведь все-таки куда умнее меня! Эй, сверхразум! Это тебе не Сильным расам прислуживать!
«Надеюсь. Надеюсь, что тебя изучают».
— Так, прекрасно. Альтернатива?
«Тебе служат. Подчиняются».
— Боишься, что моя раса — потенциальные хозяева? — прошептал я. — Куалькуа… а ты глуп. Тебе самому — интересно происходящее?
«Меня радует любая информация. Меня тревожит то, что я не контролирую ситуацию».
— А может быть, тебе этого хотелось? — мстительно спросил я. — Ты сотни лет был сторонним наблюдателем. Тут тебя водят за нос. Может быть, это приятно тебе?
Интересно, есть ли подсознание у куалькуа?
«И это возможно. Петр, я анализировал генетический код всех, с кем ты соприкасался. Снег, Галис, Кэлос, Дари».
— Я знаю результат, — сказал я. — Они все — люди.
«Или вы все — Тень. Спокойной ночи, человек Петр».
— Спокойной ночи… хоть ты и не спишь. Скажи, что происходит дома?
Куалькуа помедлил. Ему нелегко давались отказы от собственных принципов.
«Сильные знают о существовании Геометров. Информация распространилась. Красно-фиолетовая эскадра Алари под конвоем Торпп двигается к Сердцу Миров».
— Что это такое?
«Люди называют эту планету Цитаделью. Там собирается совет Сильных рас. Они напуганы, Петр. Более того — они уже знают о тебе. О том, что ты был с разведывательной миссией у Геометров, а сейчас находишься в Тени».
Час от часу не легче.
— Теперь можешь не волноваться… что я расслаблюсь. Сильные приняли какое-то решение?
«Нет. Через двое земных суток ожидается доклад командующего Алари. После этого будет принято решение».
— А о тебе Сильные знают?
Куалькуа издал смешок.
«Меня не принимают всерьез».
Хорошо быть маленьким и послушным. Или хотя бы казаться таким.
— Спокойной ночи, — сказал я. — И… если можешь — усыпи меня. Цианиды ты вырабатывать умеешь, справишься и со снотворным. Валяй. Иначе я вообще не усну.
«Не обязательно использовать химию…»
Лучший в мире доктор — куалькуа. Бесспорная истина. Я открыл глаза и обнаружил, что за окном светит солнце. Выспался я прекрасно и жаждал пищи и действий.
— Спасибо, — буркнул я.
Привычка отвечать куалькуа вслух оказалась неискоренимой. Может, я таким образом пытаюсь создать иллюзию независимости? Вроде как мои мысли в неприкосновенности, пока вслух не говорю, куалькуа не слышит…
Прибрав постель, я походил по комнате, уже привычно оценивая вещи. Быт — лучшая визитная карточка культуры. Так и на Земле — маленькие, бедные русские квартиры с непременным атрибутом — книжными полками, американские особняки с безупречными интерьерами, роскошной техникой и стопкой комиксов как полноценным суррогатом культуры. Так и у Геометров — здоровый казарменный аскетизм. И на планете зеленых — удобное мысленное управление, комфортабельные кровати, спортивно-музыкальная дребедень по телевидению.
А здесь меня порадовали две вещи. Во-первых — управление всей техникой, пусть и незнакомой, было реализовано по-земному — кнопки и сенсорные панели. Я обнаружил что-то, очень напоминающее музыкальный центр, и даже ухитрился его включить. Еще бы понять, куда и как вставляются угольно-черные диски с записями, тогда удалось бы послушать местную музыку.
Второй, и даже более радостной находкой, оказались книги. Настоящие, бумажные. Строгие обложки, внутри — чуть-чуть иллюстраций и текст. Читать было непривычно — я понимал письменность, и вязь букв, немного напоминающая арабскую, послушно складывалась в слова. И все же это вызывало неприятное, почти физическое ощущение дискомфорта. Втиснутые в мозг знания бунтовали, они еще не прижились. Я видел затейливый черный узор, мысленно проговаривал чужие, слишком резкие звуки, а уже потом понимал смысл прочитанного. И все же оторваться от книг удалось с трудом. Окажись под темным стеклом книжного шкафа хоть одна энциклопедия — я бы тут и поселился. Но вся сотня, без малого, книг была беллетристикой. Я старательно вчитывался в томик за томиком и откладывал их, все более недоумевая.
«Грай поднял напоенные страданием глаза на Лиру. Воскликнул:
— Наша любовь принесет лишь горе и разочарование!
— Нет! — ее грудь затрепетала от волнения.
— Любимая, мы должны смириться… Я ухожу. Твой отец прав — человек с моим прошлым не может любить такую, как ты.
Скупая мужская слеза скользнула по его щеке»…
Нет, нет, не может такого быть! Я хватал книгу за книгой, но истина оказалась жестокой.
«Она подняла хрустальный молоточек и ударила в серебряный гонг. Томный звук прокатился по залу аудиенций, и Гигар услышал его всеми порами своей исстрадавшейся души.
— Любимая! — закричал он, распахивая дверь черного дерева.
Залида возлежала на ложе, ее нежное тело маняще просвечивало сквозь паутинку балдахина, сотканного из драгоценного алмазного шелка.
Гигар с рычанием рванулся вперед, разорвал балдахин и упал на колени:
— О, Залида, я заслужил одно лобзание…
— Зачем ты порвал балдахин? — воскликнула Залида».
Не может быть!
Я в ужасе уставился на так порадовавший меня шкаф.
