Проект «Геката» (СИ) - "Токацин"

— Работает, — сказал он, оборачиваясь к операторам. Они так и стояли за его спиной — двое сарматов в белых скафандрах; Гедимин даже не знал их имён, но их выбирала Хильда, а ей он привык доверять.

— Sataikka, — кивнул один из них, занимая место за щитом управления. Второй сел рядом, завороженно наблюдая за медленным ростом показателей. Гедимин оглянулся на реактор. Защитные экраны уже поднялись, теперь нельзя было разглядеть даже сполохи на полевых щитах, — всё скрылось за стеной из рилкара и кеззиевой фольги, но сармат ещё чувствовал невидимые тёплые волокна на коже. Сигма-излучение просачивалось сквозь все преграды.

— Тёплые волокна, — прошептал Гедимин, повернувшись к Хильде. — Ты тоже их чувствуешь?

— Что? — она растерянно мигнула. — Какие волокна?.. А, ты про ураниумский эффект… Мне говорили, да. Чтобы я следила за защитой, если вдруг кто почувствует… Но у нас такого не было.

«Ураниумский эффект?» — Гедимин снова посмотрел на реактор и едва заметно усмехнулся. «Говорят, тут будет построена ещё одна установка. Может, даже две. Между собой вы общаетесь?..»

Передатчик на его руке негромко задребезжал. «Спускайтесь к дрезине,» — гласило сообщение. «Вас отвезут в пакгауз.»

— Где тут спуск к дрезине? — спросил Гедимин, быстро сообразив, что транспорт, вывозящий из отсека рабочих, ему не годится — путь туда проходит по лестнице, ведущей вверх, а не вниз.

— Что? Тебя уже увозят? — удивилась и расстроилась Хильда. — Быстро они… Идём, я покажу дорогу. Едешь в пакгауз смотреть руду?

— Видимо, да, — сармат пытался найти в памяти какую-нибудь информацию о пакгаузах «Гекаты». «Опять я что-то пропустил,» — думал он с уже привычной досадой. «Ладно, скоро всё узнаю.»

В дрезине он был один, не считая охранников, втиснувшихся следом и хранивших угрюмое молчание. По ощущениям, она двигалась очень быстро, постоянно смещаясь вбок и вверх. Пройдя очередной подъём, она замерла, люк зашипел, но не открылся; на табло над ним вспыхнула надпись «безатмосферная зона». Гедимин, удивлённо мигнув, опустил заглушки респиратора, задвинул два слоя ипроновых пластин на висках — для герметичности — и открыл запасной кислородный баллон.

Снаружи горел ровный белесый свет, и блестели под ногами тёмные рилкаровые плиты. Пол едва заметно вздрагивал, с каждой секундой сильнее; Гедимин увидел, как смыкаются створки огромных ворот — четыре сегмента двигались друг другу навстречу, пока не соединились, и по периметру не вспыхнули предостерегающие знаки. Сармат ещё успел увидеть за ними чёрное небо и тающую светящуюся точку на нём.

У закрытых ворот медленно маневрировали бронированные погрузчики, окружённые охранниками в тяжёлых экзоскелетах. Один транспорт двигался налево, второй — направо, к протянувшимся на несколько километров в обе стороны складским помещениям. Все они были закрыты наглухо, над запертыми люками горели красные светодиоды.

Передатчик на руке Гедимина задрожал. «Третий терминал справа от вас,» — высветилось на экране. Теперь уже и сам сармат видел открывающийся люк и нескольких сарматов в экзоскелетах — крошечных рядом с огромной массивной крышкой.

— Довольно продуктивный день сегодня, — раздался в наушниках голос Ассархаддона. Мимо проезжали погрузчики, и пол помещения под ними дрожал, но Гедимин не слышал ни звука — безатмосферный пакгауз был очень тихим местом.

— Ваш реактор введён в строй, чуть раньше заработал плутониевый, — продолжал куратор, дожидаясь, когда сармат пропустит погрузчики и подойдёт к люку. — И транспорт с орбиты Сатурна прибыл точно в срок.

Он повернулся к сармату в серо-стальной броне; тот стоял рядом в компании «Фенрира» и пары «Гармов», — Гедимин уже научился отличать охранников Ассархаддона от остальных экзоскелетчиков, и эти трое были приписаны к какому-то другому блоку.

— Ни в коем случае не привлекать внимания, — услышал ремонтник обрывок чужого разговора. — На снимке — патрульный катер? Могу себе представить, какие там боевые крейсера…

Гедимин подошёл, надеясь узнать о патрульных катерах немного больше, но незнакомый сармат за секунду до этого поднял руку в прощальном жесте и быстро пошёл к транспортному тоннелю. Огромные ворота склада между тем уже открылись, и на серых плитах задрожали знакомые зелёные блики, — по ту сторону ворот омикрон-излучение пульсировало под защитным экраном, пытаясь сорвать его, и он отчаянно светился зеленью.

— Что там? — спросил Гедимин. — Ирренций? Цепная реакция?

Его сердце снова забилось быстро и гулко, и он сделал шаг к открытым воротам, но Ассархаддон мягко придержал его за плечо.

— Я с вами.

Необычно крупный робот-уборщик, выползший было им навстречу, мигнул светодиодом и забрался на потолок. Гедимин покосился на него, но тут же о нём забыл — сарматы входили в огромное рудохранилище, залитое прерывистым зелёным светом.

Помещение было разделено надвое прозрачной стеной от пола до потолка, ещё одна — видимо, проложенная чем-то, поглощающим излучение, — временно погрузилась в длинную нишу в полу. По её краям мигали красные светодиоды, предупреждая об опасности. По ту сторону стены от пола до потолка громоздились штабеля прозрачных ящиков. В каждый из них был встроен генератор защитного поля, и все они дрожали и светились от энергии, бьющей изнутри.

Гедимин подошёл к стене и остановился, не сводя глаз с невзрачных серых обломков в ближайшем контейнере. Их можно было принять за серый гранит, проросший изнутри микроскопическими кристаллами кварца. Кое-где щётки кристаллов покрывали обломок снаружи. Другие обломки выглядели рыхлыми, крупитчатыми, как выветренная осадочная порода. Они были светло-серыми, почти белыми, и кристаллы, включённые в них, были гораздо мельче. Некоторые куски руды напоминали обсидиан — чёрные, блестящие, с округлыми изломами на краях; там кристаллов не было видно — когда-то все минералы расплавились и застыли сплошной коркой.

— Это всё ирренций? — не веря своим глазам, спросил Гедимин. Он вспомнил микроскопический образец, переданный когда-то «Полярной Звезде». «Один из таких кристаллов…» — он посмотрел на бесчисленные серые щётки, покрывающие ближайший кусок руды. «Сколько их здесь? Десятки тысяч, не меньше…»

— Ириенская руда, — кивнул Ассархаддон. — В среднем — двадцать процентов ирренция в каждом обломке. Обратите внимание на кристаллы — это сингит, практически чистая окись ирренция.

— Знаю, — сказал Гедимин, завороженно пересчитывая блестящие крупинки. Чистую окись ирренция трудно было не узнать.

— Эти минералы… Насколько они редкие? — спросил он. — Там шахта? Рудник?

Ассархаддон испустил негромкий смешок.

— Редкие?.. Весь Ириен состоит из них. Это произвольно выбранный кусок одного полуразрушенного плато. Всё, что зачерпнул ковш. На наше счастье, там не нужны шахты. Весь Ириен пропитан сингитом. На плато концентрация выше всего, но пробы из других местностей тоже содержат сингит. Исгельт считает, что заражение шло с поверхности. Я судить об этом не берусь.

«Весь Ириен…» — Гедимин недоверчиво покачал головой. Он уже присмотрелся и начал различать минералы, — тут были очень разнородные обломки, и в некоторых из них явно проглядывала структура. Один из них даже можно было принять за кусок стены, сложенной из округлых плиток, — их закруглённые края выступали наружу, а плоские — цеплялись друг за друга выростами, похожими на ложноножки амёбы.

— Странный минерал, — пробормотал сармат.

— На плато он часто встречается, — Ассархаддон указал на другой контейнер. — Вот хорошие образцы.

Три ящика, положенных на один ярус, были полностью забиты странными составными обломками. Плитки, из которых они были слеплены, отличались друг от друга и по размеру, и по цвету, но все будто покрылись серым поблескивающим налётом, — сингит пропитал все камни и сверкал на каждом изломе. Некоторые из них частично расплавились и потом застыли, превратившись в тёмное слоистое стекло, другие были изъедены чем-то химически активным и покрылись мелкими кавернами, но структура осталась неизменной.