Ольга Онойко - Сфера 17
Ближе к делу… Николас сосредоточился: нельзя было упустить ни единого намёка.
— Наши исследовательские центры создали множество теорий, — вещал директор, — мы щедро финансируем эти исследования, они многое объясняют, но, к сожалению, пока ничего не позволяют предсказать… Ник, ваш Циалеш в своём роде уникален.
Николас был готов услышать нечто подобное и потому воспринял слова Йеллена совершенно спокойно. Только не затягивай, мысленно взмолился он, говори прямо!..
Йеллен наклонился вперёд. Он деловито нахмурился, глубоко вдохнул и выдохнул, как человек, готовящийся изложить нечто очень важное.
— В вас таится поразительная сила духа, — негромко, без улыбки сказал он. — Сотни планет тянут долговую лямку, но революция случилась только на Циалеше. Десятки миров стали Мантами, но вы упрямо держитесь. В полном одиночестве, в экономической изоляции, постоянно ожидая нападения, вы стоите и даже не пошатнётесь… Вы ввели смертную казнь и упростили судебную процедуру, но это не привело к террору. Никаких политических процессов. Ничего похожего на концлагеря. Ваша революция до сих пор не начала пожирать своих детей и даже не собирается. Ещё поразительней то, что военная хунта не погрязла в коррупции и гедонизме. Вы поголовно аскеты, выбиваетесь из сил на работе, чёрт подери, народ вас уважает и любит. Откуда вы такие взялись? По всем законам социологии — вас не бывает.
Произнеся этот спич, Йеллен на минуту замолк, словно пытался справиться с нервозным волнением. Лицо его стало сосредоточенным.
Николас смотрел на него в крайнем изумлении.
Он ждал, что директор заведёт речь о мантийском интервенте, но тот удостоился только краткого упоминания. Йеллен снова играл? Он говорил так горячо, словно раскрывал душу, высказывал свои давние, сокровенные мысли… но это был Алан Йеллен, исполнительный директор Неккена, сатана, лжец. Николас мысленно чертыхнулся. Во всём, о чём с таким жаром рассказывал Йеллен, он не видел ничего особенного. Когда господин директор утомится болтовнёй и снизойдёт до настоящего делового разговора?
— Вы мне не верите, — с сожалением сказал директор, — а я совершенно искренен. Вы нас очень заинтересовали — сначала наших учёных, а потом и правление. Мы не могли понять, каковы объективные предпосылки для такого поведения. Сначала мы заподозрили, что среди вас есть уцелевшие бойцы Звёздного легиона, это могло бы хоть что-нибудь объяснить — но это не так. В вас легко предположить мантийцев, но вы не мантийцы, и интервенция у вас провалилась. Николас, я впервые в жизни увидел человека, который способен ради своего народа пожертвовать… пусть не жизнью, а только достоинством, но всё же. Ради народа. А ведь вы не фанатик и не глупец, вы очень умный и рациональный человек. И ради народа. Это поразило меня.
Йеллен говорил увлечённо, едва не задыхаясь. Он лёг грудью на белый резной столик беседки. Глаза директора горели.
За прозрачной стеной силового поля медленно плыли поля цветущих маков, колеблемые жарким ветром…
Ублюдок, подумал Николас не столько со злобой, сколько в крайнем изумлении, так он эксперимент, что ли, ставил? И эти пять лет Неккен выжидал, не скатимся ли мы в настоящий тоталитаризм?.. Что за чёрт. Он что, всерьёз не понимает? Воспоминания, родные и друзья, — для него всё пустой звук? И Сердце Тысяч для него не родина, а просто очень много денег, инвестированных в небесное тело?..
Он прикрыл глаза, собираясь с мыслями и отгоняя эмоции.
— Алан, — сказал он, — давайте оставим тему различия менталитетов. Вы хотите что-то у нас купить… Какая выгода для вас в нашем природном упрямстве?
— В вашей самоотверженности, — сказал Йеллен. — Вашей гордости. Вашей отваге. У нас этого нет. Зато у нас есть деньги. Если тебе чего-то не хватает, но у тебя есть деньги, ты покупаешь это. Кажется, логично.
Мать твою тридцать три раза через танковую башню; эту вычурную фразу Николас слыхал во время Гражданской от какого-то военкора… Он почувствовал себя глупо. Дело было даже не в том, что он до сих пор не понимал истинных целей Йеллена. Йеллен переигрывал. Он слишком увлёкся имитацией искренности и его занесло в такие дебри, что это вызывало не страх уже, а лишь неловкость.
Директор ждал ответа.
— Я вас не понимаю, — честно сказал Николас.
Йеллен опечаленно вздохнул.
— Да, — сказал он, — я увлёкся иносказаниями. Но это важно, очень важно, Николас. Потерпите ещё немного. Потом всё станет понятно.
— Я слушаю вас.
Директор поморщился. Беседка взмыла вверх, на горизонте за белыми пиками гор показалось тёмное, словно призрачное море.
— Дина Тикуан, — сказал Йеллен, — решала две очень серьёзные задачи. Для одной из них она нашла хорошее решение, для другой — плохое. Догадываетесь, о чём я? Вижу, не догадываетесь. На Сердце Тысяч это знает каждый школьник, но для вас это, пожалуй, не так актуально. Принцесса Дина реорганизовала Империю Тикуанов, превратила государственное образование в коммерческое — но такое, какому не было прецедентов в истории. Принцесса Тикуан стала гендиректором Тикуан. Но она должна была нейтрализовать Звёздный легион. Легионеры сохраняли верность империи, которую строили вместе с Роэном, они готовы были сражаться за неё — а за неё не нужно было сражаться!.. При реорганизации мы возвращали суверенный статус Манте. Это было абсолютно логичное решение. Манта в качестве покорённой колонии — это абсурд, Манта извне неуправляема, мантийцев нельзя принимать за своих… Для легионера это выглядело как пересмотр итогов войны, как осквернение памяти Роэна. Уступить завоёванные территории без боя? Никогда. Они ещё могли бы подчиниться приказу императрицы, но Дина отреклась… Так первое правление Неккена попало в ловушку. И Дина приняла решение… уж об этом-то вам известно.
Николас кивнул.
— Дина решила уничтожить Легион физически.
Йеллен вздохнул.
— И ей это практически удалось. Воцарился мир, покой и процветание… Но если вспомнить, кто служил в Звёздном легиона, потеря покажется невосполнимой.
— Почему?
Директор покачал головой.
— Это была элита человечества. Лучшие представители вида. И дело не в генотипе, дело в особом духе Легиона. Этот дух создал Роэн Тикуан, с этими солдатами он победил Манту… несмотря на все мантийские самоусовершенствования. — Лицо Йеллена стало суровым, в нём нельзя было отыскать и намёка на шутку или лукавство. — Потенциал, заложенный в человеке изначально, естественный потенциал предполагает возможности более значительные, нежели те, что можно извлечь насильственно.
Он замолчал. Он выглядел так, словно тирада утомила его.
Николас тоже молчал.
Директор лжёт, думал он, потому что лжёт всегда. Но в чём именно? Он нёс всю эту чушь просто так, желая ввести меня в заблуждение? Или это правда — всего лишь не та правда, о которой мне стоит думать?
— Тысячи миров, — добавил Йеллен устало, словно через силу, — тысячи вариантов развития. Какие-то варианты должны оказаться эффективнее прочих. Это чистая статистика. Согласен… странно, что наиболее удачный вариант реализован так далеко от центра, планетой, которая даже не проходит ценз по валовому продукту… Но сомнений у меня практически нет.
Николас уставился в белый пол беседки. Взгляд его медленно скользил по извивам узоров мрамора.
— Алан, — спросил он, — чего вы от нас хотите?
Тот вздохнул. В этот миг он казался человечнее, чем когда-либо.
— Я, кажется, всё сказал.
Николас поднял взгляд. Неужели Йеллен серьёзен, застучало у него в голове, этого просто не может быть. Это нереально. Это и есть его истинная цель? Я готов поверить во что угодно, только не в это.
Потом мысли закончились.
— Наёмники? — тихо, осторожно сказал Реннард. — Алан, вы хотите сказать, что миротворцы Союза — недостаточно грозная сила?
— Они наёмники! — резко ответил Йеллен. — Они-то как раз наёмники, все до единого, солдаты, офицеры, генералы! Понимаю, с вашей точки зрения они страшны. Точка зрения Манты отличается от вашей. А у меня тоже есть точка зрения, я менеджер. Существует парадокс зарплаты. Если гонорары солдата поднимаются выше определённого порогового значения, солдат начинает воевать хуже, потому что слишком богат. Мы выплачиваем миротворцам астрономические суммы, а где эффект? Нет эффекта.
— И вы решили… — неверяще начал Николас, приподняв бровь.
— Лучше мы заплатим эти деньги тем, кто их достоин.
Николас тихо засмеялся.
— Алан…
— Вы мне не верите, — печально констатировал Йеллен. Он нахмурился и смотрел мрачно и озабоченно, выглядя при этом абсолютно искренним.
— Простите, — мягко сказал Николас. — Но с чего вы взяли, что наёмники из семнадцатой сферы будут воевать лучше, чем наёмники из первой?
