Билл Болдуин - Рулевой
— Не переживай, — ободряюще улыбнулся Брим Теаде. — Может, все и не так уж плохо. И потом, против тебя лично Амхерст не имеет ничего. — Он потрепал юного пилота по спине. — Ступай, собери шмотки в расчете на трехнедельную командировку. Встретимся у переходного люка, идет? Главное, держаться всем вместе, тогда все будет хорошо. Вот увидишь.
Теада кивнул и улыбнулся в ответ.
— Надеюсь, — сказал он без особенной уверенности в голосе. Потом, скорчив гримасу, скрылся вслед за Амхерстом.
Брим только покачал головой, переглянувшись с Урсисом.
— Замечательно, — сказал он с кривой улыбкой. — Одно слово, чертовски замечательно. Медведь подмигнул:
— Быть может, Вилф Анзор, все не так плохо, как кажется на первый взгляд, особенно в свете этой, с позволения сказать, «особой» информации, которой нас снабдила капитан Коллингсвуд.
— Но как же так, Ник? — спросил Брим. — Мы же оба знаем, на что он похож, когда дело принимает серьезный оборот.
— Вот именно, — негромко буркнул Урсис. — Именно поэтому я никогда и ни за что не буду выполнять ни одного его приказа, не подумав сначала собственной головой. Да и ты, сдается мне, тоже.
— Ты прав. Ник, — кивнул Брим. — Никогда и ни за что.
— И потом, — добавил Урсис, для убедительности прижав лапы к груди, — возможно, мы — единственная группа, которая с учетом всего этого сможет действовать успешно. — Он сощурился и посмотрел Бриму прямо в глаза. — Остальные могут не решиться ослушаться его — как в свое время не решился я. Со столь же катастрофическими последствиями.
— Я виноват в том не меньше тебя, — перебил его Брим. — «Виноват» — понятие, обращенное в прошлое, — с назидательным видом процитировал Урсис. — Один из самых толковых афоризмов моей родины. Нынешнее задание — это настоящее. И будущее. Разве не так?
— Все верно.
— Значит, Госпожа Удача снова улыбнулась нашей многострадальной империи, — заявил Урсис. — Пошли-ка обрадуем нашего большого приятеля Барбюса, а потом посмотрим, что Госпожа Удача имеет в своей кошелке для нас лично.
***Вскоре после окончания второй вахты «добровольцы» встретились у переходного люка как раз вовремя, чтобы увидеть прибывший корабль. Точно в назначенное время легкий крейсер вынырнул из черноты и пришвартовался к их эсминцу.
— Только со стапелей, — определил Урсис. — Судя по силуэту, типа «Нимрон».
— К.И.Ф. «Наркастл», — прочитал Брим, напрягая глаза.
— Точно, его, похоже, даже не оснастили полностью, — заметил Теада. — Должно быть, его сняли с ходовых испытаний. — За бортом с лязгом соединились половинки переходной галереи. Спустя мгновение переходник с шипением заполнился воздухом, и швартовая команда отдраила люк.
— Что вы шевелитесь, словно дохлые мухи, — нетерпеливо буркнул Амхерст. — Пока я командир, я не потерплю у себя бездельников. — Подгоняя их, он грубо толкнул Барбюса в люк. Брим нахмурился. Что-то гложет старшего помощника, подумал он, однако что именно, так и не решил, ступая в переходную галерею.
Через прозрачные стены переходника он хорошо разглядел новый звездолет. Он напоминал силуэтом огромное копье, превосходившее «Свирепого» длиной раза в два. Как все крейсера этой серии, он строился специально для скоростных разведывательных операций в дальнем космосе. Как следствие, и вооружением крейсер уступал многим другим судам того же размера — всего шесть небольших орудийных башен на двух кольцах. Надстройка тоже была совсем низкой, зато за кормовым кольцом виднелись шесть огромных дюз главного хода.
Даже пах корабль свежо. Озон, смазка, горячий металл, пластики — все привычные судовые запахи, за одним исключением: запахов жизни. Кораблю только еще предстояло пропитаться этим ароматом. И Теада был прав: крейсер и впрямь отозвали с ходовых испытаний. На каждом шагу им встречались гражданские специалисты. Даже члены швартовочной команды были одеты в зеленые с серебром скафандры большой гражданской верфи с Элеандора.
У переходного люка их встречал сухопарый лейтенант-коммандер с пышными рыжими усами и близко посаженными глазами; судя по взгляду, он был не в особенном восторге от общения с ними.
— Сюда, джентльмены. — Без лишних церемоний он повел их небольшой отряд по узким коридорам в большой кубрик, предназначенный для части экипажа крейсера. — Я попросил бы вас не покидать этого помещения до конца перелета. Командование не хотело бы, чтобы вы общались с заводским экипажем — слишком много гражданских и все такое.., ну, вы понимаете.
— По чьему это приказу, коммандер? — возмутился Амхерст.
— Хотя бы и по моему, лейтенант, — спокойно ответил офицер, как бы ненароком повернувшись к нему левым плечом с нашивками лейтенант-коммандера. — И кроме того, — добавил он, закрывая дверь перед самым носом Амхерста, — мне тоже не разрешено разговаривать с вами.
Брим пожал плечами и покосился на Барбюса, стоявшего с почтительным видом в ряду остальных матросов. — Что тебе известно об этом? — шепотом спросил он. — До тебя всегда доходят слухи о том, что творится.
Барбюс тихо хихикнул.
— Так точно, сэр, — согласился он. — Так оно обычно и бывает, да только не теперь. Для меня все это — такая же неожиданность, как для вас.
Не прошло и цикла, как негромкое урчание ходовых генераторов крейсера сменилось громовым ревом, и Брим увидел в маленьком гиперэкране иллюминатора быстро удаляющийся знакомый силуэт «Свирепого».
Урсис навострил мохнатое ухо и нахмурился.
— Они, похоже, и впрямь здорово спешат, — сказал он. — Дюзы кристаллов главного хода полностью открыты, судя по звуку. — Он плюхнулся в кресло, закинул ногу на ногу и сложил лапы на груди.
— Как по-вашему, что вы делаете, лейтенант? — злобно вскинулся Амхерст.
— Отдыхаю, лейтенант Амхерст, — ответил Урсис, зажмурившись. — Пока нам не разрешат выйти из этого кубрика, это самое умное, что мы можем сделать.
Брим с Теадой потратили еще несколько минут на изучение кубрика — совершенно бестолковое занятие, как выяснилось, — но и они растянулись в соседних креслах. За ними последовали и Барбюс с матросами.
Нельзя сказать, чтобы Амхерсту это понравилось, но и придраться ему было не к чему.
— Ладно уж, — буркнул он. — Я.., э-э.., сообщу вам о том, что от вас потребуется.
— Буду с нетерпением ждать, — кивнул Урсис. Не прошло и нескольких мгновений, как он захрапел.
Отряд оставался в кубрике больше двух суток стандартного времени — и все это время рев кристаллов главного хода не смолкал ни на тик. Утром третьих суток их усадили в большой транспортный бот странного кирпичного цвета — как только он отвалил от крейсера, тот сразу же набрал ход и растворился в черноте космоса.
***Пунктом их назначения оказался пустынный обломок ржаво-красной скалы, вращающийся вокруг одинокого газового гиганта. Очертания созвездий были Бриму незнакомы. На относительно ровном участке поверхности астероида распластался приплюснутый пузырь обитаемой станции примерно ста иралов в диаметре, выкрашенный все в тот же кирпичный цвет, судя по всему, для маскировки. Бот завис над ним и начал проваливаться вниз; Амхерст, с лица которого давно уже не сходило тревожное выражение, схватил пилота за плечо и показал вниз. Там, рядом с пузырем станции, зависли на коротких причальных лучах три странного вида катера — несомненно, постройки облачников и сильно вооруженные.
— Не берите в голову, лейтенант, — ухмыльнулся пилот, разворачивая бот для посадки. — Все три скорлупки теперь наши. — Странное дело, фамилия пилота была Синюк, хотя шевелюра и усы его отличались агрессивно-рыжим цветом. Вопреки правилам перевозок в ботах, вместо скафандра на нем была всего лишь мятая форма с мягкими, сильно поношенными ботинками, на вид более удобными, чем форменные. Впрочем, ботом он управлял так, словно занимается этим делом с самого рождения.
Брим улыбнулся про себя: он подозревал, что у них с Синюком найдется много общего, начиная с происхождения, однако мысли эти оставил при себе. В конце концов, о происхождении своем он предпочитал думать реже. Он еще раз взглянул на вражеские катера — судя по всему, именно их Коллингсвуд имела в виду, когда говорила про очень маленькие звездолеты, — и любопытство его разгорелось с новой силой. К чему бы все это?
***Помещение станции оказалось поделенным на небольшие отсеки перегородками, не доходившими до наружной оболочки. Судя по ее виду, она была готова к немедленному демонтажу в любой момент. Из цветов преобладал армейский серый, хотя кое-где имели место пятна более человечных расцветок. Воздух был сух и до омерзения лишен ароматов — обычный атрибут маленьких автономных станций, где ограниченное число атомов без конца подвергается регенерации в одних и тех же установках с целью поддержания жизни в агрессивной среде.
