Андрэ Нортон - Разум на торги
— Я думаю, этого хватит, чтобы они выжили в пожаре, — сказал Штотц, когда последний стран ник поднялся с земли. Он смотрел им вслед, и Дэйн вдруг заметил у него на шлеме мигающий красный огонек и понял, что инженер всю эту работу записал на видеокамеру.
Еще минуту огромные создания висели над головой, и Дэйн ощутил сознанием их давление. Он интенсивно ощущал остальных троих по пси-связи, хотя никто ничего не сказал.
Потом это чувство прошло, и странники поднялись выше, позволив ветру унести себя на запад, подобно рваным облакам, сверкая перламутровыми переливами в свете молний и полярного сияния, и вслед им тянулся светящийся пар. Постепенно гул спринцовок стих, оставив только шелест листьев на ветру и рокот отдаленного грома.
— Давайте работать, — сказал Дэйн. — Еще целую уйму грузить.
Рип только кивнул — теперь командовал Дэйн. Как грузовой помощник он должен был решить, что можно взять на борт и что придется оставить, и как распределить груз, чтобы избежать катастрофы при ускорении взлета.
Все побежали за ним к “Королеве”, и следующие несколько часов Дэйн был занят так, как никогда в жизни.
Торговцы ему помочь не могли, поскольку они привыкли рассчитывать на емкости “Ариадны”, у которой была совершенно другая конструкция. Дэйн сидел за компьютером в грузовом отсеке, где столько лет царил ван Райк, и рассчитывал массы с точностью до нескольких десятичных знаков — на пару порядков больше, чем сам считал необходимым. Распределение масс должно быть очень точным, и центр тяжести должен быть строго по оси игольчатой формы “Королевы”.
Сначала, ближе всего к оси, располагалась руда, а когда ее загрузили, пошло имущество Торговцев. Все работали как черти, даже Туи; ее голубое тельце мелькало одновременно всюду — укладывая, измеряя, запечатывая, поднимая куда больше ее небольшой силы.
Чем больше вносили Торговцы своего имущества, тем больше кривился Дэйн. Через час он неохотно подозвал к себе Лоссина и объявил о пределе массы.
— Еще по десять килограммов на каждого, — объявил он.
Торговцы не спорили. Они грузили материал в порядке его важности, кроме личных вещей. Теперь они молча подошли к месту складирования и начали перебирать свои мешки, решая, что взять и что оставить. От этого безмолвного подчинения его декрету Дэйну стало еще хуже. Он изо всех сил пытался перераспределить то, что уже было, чтобы дать возможность взять дополнительную массу.
Рип все время посылал запросы по рации. Последние раза два Дэйн просто не ответил, собираясь вернуться, как только закончит с очередным делом, которое немедленно тянуло за собой другое, а то — следующее. Наконец Рип явился лично. Дэйн понял, что навигатор стоит за ним уже полминуты, и тогда поднял глаза. Рип кратко бросил:
— Сейчас.
— Но...
— Или никогда.
В этот момент Дэйн понял, что вибрации корабля были вызваны не погрузкой, потому что грузили уже малые предметы. В небе беспрерывно гремели раскаты и сверкали пурпурно-белые полотнища молний, а серебристый дождь хлестал со все возрастающей силой.
Он встряхнул головой и закрыл компьютер. Другая рука включила общий вызов по интеркому, и он объявил:
— Все по местам и пристегнуться к взлету. Они с Рипом выполнили обход, проверили, что все на местах и пристегнуты, и Дэйн вернулся в грузовой отсек. Он проверил, как там Туи, которая была непривычно серьезна, привязывая себя к противоперегрузочной койке. Дэйн переключил консоль на свой видеоэкран, пристегнулся и стал ждать.
На экране он видел, как Рип сел, обтер руку о штаны, посмотрел на Лоссина, который работал на рации. Они решили заранее, что для этого взлета потребуется, чтобы все инженеры и техники были под рукой: Али, Иоган и Джаспер сидели в машинном отделении.
— Приготовились отдать тросы, — скомандовал Рип. Они решили пожертвовать ботами растяжек ради экономии массы и быстроты взлета. — По моему сигналу через пятнадцать секунд, Пока он говорил, руки его двигались над консолью, и корабль вздрогнул, когда ожили боковые ускорители.
— Десять секунд.
Из-под корабля вырвался клуб дыма; боковой экран Дэйна давал внешний обзор. Реактивные двигатели мягко загудели. Дэйн мысленно видел, как Иоган навис над дисплеями, ловя любой признак неисправности и глядя на растущее давление.
— Пять секунд.
Теперь из-под “Королевы” расходилось массивное облако пара и дыма. Дэйн видел, как приличного размера камни подпрыгивали и дробились, подхваченные потоком выхлопных газов. Брошенное оборудование начинало тлеть, как пылающие летучие мыши разлетались обрывки горящих плетеных матов. Загорелся и рассыпался угольками брошенный предмет, который Дэйн счел музыкальным инструментом. “Королева” дрожала и потрескивала, рев двигателей переходил в вопль и визг, звук нарастал...
— Две.., одна.., старт!
Прогремела цепочка взрывов, отстреливших тросы от корабля, и “Королева” прыгнула в воз дух. Рип толкнул рукоятки питания двигателей вперед, и на мучительное мгновение корабль завис, потом медленно — и Дэйн ощущал это все телом — продолжил подъем.
Корабль трясся, и Дэйн сгорбился над экраном компьютера, глядя на показания датчиков, нет ли где слабины, не сдвинулся ли груз, что при таком ускорении могло бы вызвать катастрофу.
Но все огоньки светились желтым, хотя тряска гремела барабанным боем, и боковой экран показывал, как быстро уходит вниз Гесперида-4 и вспыхивают молнии в облаках под кораблем. Воздух провизжал мимо корпуса, будто сумасшедший органист играл токкату — именно тогда тряска стала сильнее и резко затихла. Они вышли за звуковой барьер и опережали звук своего полета. Дэйн представил себе, как волна преодоления звукового барьера шлепнет там, теперь уже далеко внизу, по странникам.
"Королева” выходила в космос.
Глава 21
Дэйн почувствовал, как напряжение чуть отпустило его, и глубоко вздохнул, ворочая из стороны в сторону заболевшей шеей, не отводя взгляда от консоли. Именно во время взлета обычно срабатывал закон Мэрфи, особенно если загрузка велась в спешке.
Но облегчение его длилось недолго.
Экран внешнего обзора вдруг затянуло световыми мазками, и изображение начало прыгать.
— Входим в ионосферу, — объявил голос Лоссина. — Задействуем пылевые экраны.
Бронированный щит, предназначенный для зон космоса, сильно засоренных микрометеоритами, отсек экран внешнего обзора Дэйна, и экран погас. Через секунду на нем появилась диаграмма электрических полей планеты, и Дэйн уставился на нее, не веря своим глазам, — “Королева Солнца” поднялась всего на двадцать пять километров — меньше чем до половины уровня, где обычно начиналась ионосфера!
— Штотц! Тау! — раздался голос Рипа. — Есть у вас эти показания?
— Подтверждаю. — Голос Штотца прозвучал напряженно-сухо.
Дэйн ощутил, как у него самого растет напряжение, будто череп сдавило невидимыми тисками, когда он вводил запрос в компьютер. Выскочивший ответ заставил его сжать зубы: дикие флуктуации магнитного поля планеты выходили за рамки всего, что наблюдалось когда-либо на любой планете, известной компьютеру корабля.
Дэйн открыл на экране окно с видом на мостик. Рип Шеннон был натянут как струна. Профиль его четко выделялся на фоне экрана, руки летали над консолью уверенно и быстро, а “Королева” с трудом, но набирала высоту.
Наблюдая за Рипом, Дэйн почувствовал эхо в мозгу — Рип смотрел, как он смотрит, — и головокружение от этого эха заставило его закрыть на секунду глаза. Потом он ощутил такое же смещение от Джаспера — но от Али ничего. И за это спасибо, угрюмо подумал Дэйн.
Потом раздались тревожные гудки — консоль Лоссин подала сигнал, привлекая внимание.
— Обнаружен тормозной импульс, пеленг десять тридцать два, девятьсот километров... — Доклад татха на мгновение прервался. Лоссин склонился над консолью. — Выход из ионосферы, — сказал он. — След потерян.
Дэйн явственно слышал озадаченность в его голосе.
По интеркому побежал быстрый разговор:
— Мы все еще поднимаемся на максимальной тяге?
— Да, но тогда как...
— Отставить треп! — резко сказал Рип, и его столь редкая грубость подчеркнула напряженность момента.
Молчание.
"Королева Солнца” вздрогнула и вроде бы замедлилась, будто на что-то налетев, но Дэйн знал, что при такой скорости столкновение с чем-нибудь твердым разрушило бы корабль.
Снова открылись пылевые экраны, и образ внешнего мира мигнул и установился. Это выглядело как вытянутый смерч пламени, закрученный вокруг обернутого в облака и заплетенного сеткой молний шара Геспериды-4, превратившегося в почти невидимую искорку света.
— Огонь бластера, два-девяносто отметка тринадцать, удаление девяносто километров.
Голос Лоссина звучал странно — почти тонко. Страх это или возбуждение? Дэйн ощутил струйку пота, стекающую с брови, и подумал, что первое.
