Андрей Ливадный - Наемник

– Это как понимать?

– Задание непростое. Мы полезем в самое пекло. Как на войне. Одна ошибка – смерть. Тут советую поверить мне на слово. Гарантия твоей жизни – беспрекословное, молниеносное подчинение моим приказам. Без системы искусственного интеллекта пройти низкие орбиты и работать в атмосфере Роуга, под прицелом батарей ПКО будет очень сложно. Сколько ты налетал на «Нибелунге»?

– Не считал, – признался Стивен. – Два года как работаю на Генриха, из них, – он на секунду задумался, – года полтора пилотирую носитель. Нормально?

– Для второго пилота пойдет. В боях бывал?

– Случалось.

– Сколько раз? С какими силами противника сталкивался?

– Ну, раза три мы попадали по-крупному. Истребители, серв-машины, наземные батареи, орбитальные станции… А так в основном – рутина. Бывает, конечно, приходится подчищать зону посадки транспортных кораблей от всякой мелочи, типа пехотных дройдов, бродячих минометов или шагающих лазеров.

– Рутины на войне не бывает… – негромко отозвался Дымов, отвечая скорее собственным мыслям, чем Стивену. – О себе расскажу позже, если будет время. Иди, готовь полную предстартовую проверку, я поговорю с Николаем и поднимусь к тебе.

– Как скажешь, босс…

– Называй меня «командир», если хочешь. Или просто зови по имени.

– Ладно.

Глава 6

Участь офицеров Земного Альянса, попавших в плен после окончания войны, незавидна. Многие из них погибли в тюрьмах, пропали без вести при проведении зачисток карантинных миров, те, кто освобождался из заключения, старались покинуть Центральные Миры, бежать на планеты периферии, где на тот момент

уже существовали поселения, основанные выжившими землянами.

Постепенно они смешались с населением секторов Окраины, стали бесценным источником квалифицированных кадров для молодых колоний.

Их боевой опыт помог миллионам людей выжить в локальных конфликтах смутного послевоенного столетия…

Балансирование на границе двух пространственных метрик являлось боевым маневром, требующим от пилота особых навыков, опыта и хладнокровия.

– Стивен, работаешь со сканерами.

Райт молча кивнул, мысленно переключившись на нейросенсорный контакт с БСК «Аметист».

Глеб, контролируя режимы работы гипердвигателя, задействовал еще два канала мнемонической связи с подсистемами штурмового носителя, прокладывая курс сближения с планетой и конфигурируя комплексы вооружений на случай силового прорыва.

Неплохо было бы избежать боя на подступах, – размышлял он. – Вопрос в том, хватит ли бортового запаса энергии на совершение затяжных маневров?

– Что передают наномашины?

– На орбитах планеты четыре боевые станции.

– Принадлежность?

– Не классифицируются.

Скверно. Неужели флот Альянса, штурмовавший планету, так и не сумел полностью подавить орбитальную оборону?

– Проверь курс сближения с планетой. Передай данные в тактический и навигационный компьютеры. Нам необходимо войти в атмосферу над позициями седьмой батареи ПКО. Она отмечена на твоей электронной карте.

«Нибелунг» по-прежнему находился на условной границе метрик. Генераторы высокой и низкой частоты работали сейчас одновременно, позволяя кораблю получать информацию от разведывательных зондов, оставаясь при этом невидимым для систем обнаружения противника. Подобное маневрирование стремительно выкачивало энергию из бортовых накопителей. Дымову предстояло принять быстрое решение, иначе штурмовой носитель либо вытолкнет в метрику трехмерного космоса, превратив в мишень для орбитальных станций, либо его поглотит аномалия пространства, отправив в неуправляемый слепой рывок.

– Курс!

– Завершаю проверку. Передаю к исполнению!

Глебу было некогда еще раз анализировать цифры. Он принял лишь визуальную информацию, сопровождаемую краткими пояснениями тактической системы «Нибелунга». Курсовая нить, проложенная на безопасном расстоянии от зоны контроля орбитальных станций, сначала уводила корабль к южному полюсу планеты, затем возвращалась со снижением, и, наконец, еще один разворот, осуществленный уже в границах плотных слоев атмосферы, выводил штурмовой носитель к запланированной зоне посадки.

– Действуем, – Дымов взял ручное управление. – Следи за работой фантом-генераторов, данные для формирования ложной сигнатуры я ввел.

– Вижу, – отозвался Стивен. – Мы – фрагмент сбитого корабля, пойманный силами гравитации Роуга. Думаешь, станции нас пропустят?

– Автоматике нет никакого дела до обломков, сгорающих в атмосфере, – скупо отозвался Дымов. – Работаем.

Неисповедимы пути твои, господи.

Глеб прошел через многое, казалось, тело и рассудок получили такую закалку, что испытывать трепет уже не могут. И тем не менее, выходя на орбиту Роуга, он пережил странное чувство: озноб пробежал по коже, когда штурмовой носитель оказался среди обломков множества космических кораблей, еще парящих над серовато-зеленым шаром планеты, ждущих своей очереди и часа, чтобы, войдя в атмосферу, сгореть ярким болидом.

Сколько тайн, надежд, боли хранят обломки орбитальных станций, фрегатов, корветов, штурмовых, конвойных и ракетных носителей? Целый флот, уничтоженный при роковом штурме… Дымов помнил события так, как воспринимались они с поверхности планеты, и только сейчас его взгляду открылся истинный масштаб той схватки.

Невольно возникал вопрос: зачем, во имя какой цели накануне сражения за Землю, уже предвидя неизбежное поражение и капитуляцию, командование Альянса тем не менее сочло необходимым штурмовать Роуг и овладеть планетой ценой невероятных потерь?

Вспомнился налет «Валькирий» – штурмовики, еще не прошедшие всех испытаний, принимали участие в захвате Роуга, именно они расчистили коридор сближения с планетой, дерзкой атакой уничтожив седьмую батарею противокосмической обороны.

Кто и зачем отдал приказ о штурме?

Кто и зачем? Вопрос не праздный, от ответа на него напрямую зависело, с какими силами он столкнется непосредственно на планете. Откуда взять информацию? Разве что попытаться снять ее с подсистем уничтоженных космических кораблей? Опасно. Раз планету не колонизировали, а поставили на бессрочный карантин, значит, внизу полно боевой техники. Что такое модифицированный «Аметист» того же «Фалангера», Глебу объяснять не нужно. Любая активность в зоне низких орбит будет моментально зафиксирована и расценена как угроза вторжения, если он тут же не передаст верный код опознания. А откуда его взять, если за двенадцать лет «автономии» подразделения, контролирующие Роуг, сто раз поменяли боевые коды?

Нет, нужно действовать тихо, вести себя осторожно, полагаясь на защиту фантом-генераторов.

Чувства, вернувшиеся к Глебу, были остры, как нож, рассекающий плоть на месте едва зарубцевавшейся раны. В кресле пилота «Нибелунга» он чувствовал себя немного не в своей тарелке. Конечно, управлять штурмовым носителем умел каждый пилот серв-соединения, но практики у Дымова было маловато. Другое дело, окажись он сейчас в рубке «Фалангера» или «Хоплита», там – да, он бы ощущал себя уверенно.

Иллюзия, созданная устройствами маскировки, позволила скрыть бледную вспышку окончательного гиперперехода. «Нибелунг», медленно вращаясь, начал сближение с планетой, находясь на границе зон эффективного сканирования станций, блокирующих Роуг. Все энергосистемы носителя работали в режимах пониженной мощности, сканеры, переведенные на пассивный прием, не выдавали ни одного лишнего эрга. Оптический фантом плюс ложная энергоматрица создавали для датчиков обнаружения противника вполне достоверную сигнатуру, – автоматика станций фиксировала неуправляемый дрейф очередного обломка былых сражений, который, войдя в границы атмосферы, начал раскаляться, снижаясь в направлении южного полюса.

– «Аметист» проанализировал излучение боевых станций, – доложил Райт.

– И что?

– Они уничтожены, Глеб. Вот посмотри, я задействовал аварийную систему обыкновенных оптических умножителей.

Глеб взглянул на голографический монитор. Два небольших телескопа, которыми оснащался штурмовой носитель на случай отказа основных сканирующих комплексов, передавали крупную контрастную картину: освещенные светилом системы борта орбитальных станций были сплошь покрыты пробоинами, их окружали облака мусора: осколки брони и мелкие предметы, превращенные взрывами в брызги расплавленного и вновь застывшего вещества, слиплись в комья, причудливые потеки керамлита и пластика образовывали замысловатые пространственные фигуры, часть оборудования, выброшенного через пробоины, не пострадала, – Дымов различил среди обломков огромные суппорты, на которых крепились ракетные и орудийно-лазерные комплексы.