Начать сначала - Татьяна Морец
А эмоции?
Индражит, мое детище. Я ощущаю гордость. Любовь и беспокойство? Нет. Будто знаю, что она в надежных руках. И этого мне достаточно.
Шшивани. Жизнь и смерть. Кто дал такое имя жене? Она как будто есть, и ее вроде нет. Я знаю, что не люблю ее. Но уважаю? Да. Так верно.
И почему у пилота фамилия присущая правителям? Я вроде бы вспомнил себя. Но я ли это?
Так странно.
Боль оттого, что мне придется оставить свою птичку и предать ее, ведь я буду должен вернуться к семье – затмила все. Остаться будет куда бо́льшим предательством, но уже по отношению к тому, перед кем у меня давние обязательства. Наверняка они думают, что меня нет в живых. Я должен возвратиться и выяснить, кто они для меня, а я для них.
Мать Кадру, какова причина дать мне эти испытания?! Сейчас мысли лишь о маленькой птичке. Я должен сообщить ей?
Мне нужно немного времени. Тщательно взвесить. В тишине снова прочесть данные мне листы. Я смотрел на них с ненавистью, словно они были причиной всех бед. Обдумать, возвращая разум на место.
Где твоя холодная голова, Ссашшин? Сейчас меня поглощает боль, куда большая, чем та, что мучила меня после того, как я сгорел.
Невидяще, я кое-как попрощался с Шанриассом и Ли. Добрался до усадьбы, не видя дороги.
Думал уйти в дом охраны и выколотить нагрузкой и спаррингами зерно отчаяния, быстро прораставшее во мне. И набирающее силу. Но я не успел…
В Холле первого этажа усадьбы ждала обеспокоенная Аделин. Ходила туда-сюда по коридору, цокая каблуками по замысловатому рисунку мраморного пола.
– Ссашшин, что случилось? – сразу поняла она, что мое состояние далеко от нормального.
Я не мог врать ей. Не хотел. Не думал таиться. Понимал – ни время, ни спарринг ничего не изменят. И я протянул ей злосчастные листочки, вернувшие мне память.
Наблюдая, как бледнеет птичка, лишь плотнее сжимая сухие губы. Листы бумаги мялись в ее тонких пальцах, так сильно она сдавливала их.
– Я знала… Я знала, – едва слышно шевелила она губами.
Подрагивающими руками птаха вернула мне листы, неопределенно махнула кистью и ушла.
– Аделин, – звал я ее, хрипя.
Но птичка ушла не обернувшись.
Неужели конец?
***Пришла пора поговорить и с Леоном.
Я встретил техника за лифтом. Тот по-прежнему не работал. Но предстоящий подъем по лестнице не беспокоил меня. Какая уже разница? Поднимусь.
– Господин Ссашшин. Мы делаем все возможное, чтобы ускорить ремонт, – вежливо склонял он голову, сложив ладони вместе перед собой. На краю сознания царапнули его странные манеры, но более важные беды вытеснили эти мысли.
– Почему за столько дней вы не починили лифт? – сердился я от подобной нерасторопности.
– Он сгорел. Огонь спустился по шахте, сжигая все.
При его словах я почувствовал жар. И пламя вокруг. Волна ужаса прокатилась по позвоночнику вверх.
Сгорел? Но в усадьбе не было пожара. Не пахло гарью. Шахта очень небольшая. Здесь три этажа и подвалы. Когда я отвлекся от лифта, чтобы задать дополнительные вопросы технику, он уже исчез.
Растерянный, я скользнул обратно к лестнице. Леон не будет ждать вечно.
***– Насколько я знаю, ваши браки не расторгаются, – не скрывая злости и боли в голосе, уточнял Леон. Конечно, его в первую очередь интересовала дочь, а не моя появившаяся семья.
На его месте я бы хотел прибить меня тут же.
– Только в случае, если мы найдем ту, кто идеально нам подходит, а предыдущий брак был заключен по договоренности – честно ответил я.
– А моя дочь… не является той сáмой? – без надежды спросил Морелли и тяжело вздохнул.
– Я не уверен, Леон. Мой нюх не до конца восстановился, поэтому я не знаю. Я полюбил Аделин, не опираясь на нашу совместимость. Она безусловно подходит мне. Но насколько… я сам не понимаю до конца. Как и про свою жену. Вдруг я вспомнил недостаточно? Мое прошлое как не про меня.
– С вами шайрасами одни беды, – разочарованно крякнул он. – Вроде ты и не виноват. Но мне сложно спокойно говорить с тобой. Уезжай, Ссашшин, разберись со своим нюхом и семьей. Может шайрасская медицина излечит тебя. Шанриасс же обещал помощь друга-целителя.
Поникший человек передо мной устало водил ладонью по лицу.
Мне ничего не оставалось, как согласиться. Какой у меня был выбор?
– Документы у тебя есть, жалованье перечислю за выполненную работу на счет. Завтра «Дельта» отвезет тебя на планету. А дальше сам сообразишь, на чем добраться. Не возвращайся, Ссашшин, если не разберешься с личными вопросами. Не рань мою дочь сильнее, чем уже сделал это. Не давай ей ложных надежд, – измученно, криво усмехнулся Морелли. – Я тоже виноват. Нельзя было разрешать вам сближаться. Правда, судьба и время успели сделать это и без меня. Уходи.
Так легко расстается со мной, быстро спровадив с луны. Наверное, я бы поступил так же?
– Леон, – прежде чем уйти, попросил я. – Пусть Роберти и Асан следят за Аделин. И проводят ее на Землю. Эти двое позаботятся о ее защите и сохранности.
Кивнув, Леон махнул рукой на дверь. Ему и правда было тяжело смотреть на меня.
Я улечу, а ему разгребать душевные травмы дочери. Впереди поступление и учеба. И дорога на Землю. Такой неблизкий и сложный путь. Может быть, я смогу вернуться к тому моменту? А как птичка подготовится к экзаменам в таком моральном состоянии? И с Сольвенти я ничего не добился.
Но при этом меня гонят прочь.
Значит, мне нужно досконально разобраться как можно скорее и вернуться на Мару. Если я смогу… а если Шшивани и есть та самая. Моя. Тогда я не вернусь.
И вдруг я понял, что не знаю, где мой дом и где живет семья. Адреса нет ни в памяти, ни на тех листах. Где он, дом? Хотя бы примерно знать. Хотел снова глянуть на листы, но не смог их найти. Где я их оставил?
Через комм снова отправил запрос в базу, но уже зная возраст, имя и должность. Оторопело гляжу на красные мигающие слова: «Совпадений не найдено». Вернусь к этому позже.
Я списал все странности на мое не совсем здоровое состояние.
Последнюю ночь на Маре я надумал провести в доме охраны. Но снаружи, на выходе из хозяйского коридора меня снова ждала Аделин. Она схватила меня за руку, сильно сжав, будто я убегу. И потащила обратно, в сторону торцевых комнат. Я и не собирался сбега́ть. Если птичка хочет поговорить, поплакать или даже отлупить меня на эмоциях, я ко всему был готов. И снесу весь ее справедливый гнев. И ее боль. А со своей как-нибудь справлюсь потом.
Но птаха вновь удивила меня, заперев дверь, она принялась стаскивать с
