Сергей Фрумкин - Планета в подарок
– Сэр, они не хотят переносить дату обещанного аукциона. Говорят: разосланы приглашения. Считают высадку Братьев на Ингане недоразумением, которое будет устранено в самое ближайшее время. И «не видят причин менять свои планы».
– Очень самонадеянная позиция! – заметил Советник. – Передайте, полковник, все, что я вам сказал… Мне нужно немного подумать…
Опыты, которые проводились над Григом, меньше всего напоминали те кошмарные картины, которые рисовало воображение юноши, принимавшего решение пойти на муки во спасение своего народа. Юного Отца «Улья» поселили в закрытой секции космической лаборатории. Секция состояла из нескольких десятков комнат, соединенных коридорами, и отделялась от мира «свободных ученых» толстенными стальными перегородками и стенками сферы из силового поля. Комнаты секции имели различное назначение: столовая, ванная, библиотека, спортивный зал, релаксационная, смотровая, всевозможные кабинеты. Но не было ни одной, которую можно было бы окрестить «испытательной» или «комнатой пыток». Убранство повсюду было совсем простое; аппаратура – громоздкая, неломкая, стационарная; цвета стен и мебели – подобранными с явным намерением оказать на проживающего определенноеное подобраны с явным намерением оказывать некое психологическое воздействие. которые рисовало воображение юнош психическое воздействие. Ничего враждебного, ничего отталкивающего, ничего пугающего…
По сути, Григ попал в хорошую многокомнатную квартиру. Его передвижений ничто не сдерживало, он мог заниматься, чем считал нужным, мог думать, о чем хотел. К нему никто не входил, кроме роботов-обслуги, которые были разработаны таким образом, чтобы их нельзя было повредить голыми руками или использовать не по непосредственному назначению.
Он чувствовал себя запертым в ограниченном пространстве, но на этом неудобства заканчивались!
То, что опыты над его организмом все же проводятся, Григ почувствовал в первый же день, после перелета на корабль-лабораторию. Боли они не причиняли, а обычный человек вообще бы ничего не заметил. Помещения просвечивались излучением. Тепловым – на грани чувствительности человеческой кожи; магнитным – недостаточно сильным, чтобы нанести вред; гравитационным – настолько слабым, что пол всегда оставался полом, а вес предметов никогда не менялся; световым – на частотах и такой интенсивности, что человеческий глаз не обладал способностью уловить изменения в освещении.
Излучения несли информацию. Сперва Григ не прислушивался к ней, находясь в ожидании момента, когда за ним явятся и поведут на настоящие пытки. Затем, постепенно, он стал замечать, что слышит тексты, о которых не думал, или видит картинки, которым не придавал значения. Появилась догадка, зачем ему одному предоставили столько комнат – в каждой из них характер излучения, смысловая и эмоциональная насыщенность информации различались – ученые следили за тем, в каком из помещений Григ предпочтет проводить больше времени, а от каких постарается держаться подальше.
Очень скоро Григ понял, что снаружи следят за каждой его эмоцией, за каждой реакцией его нервной системы. В него не стали вживлять никаких датчиков, зато нашпигованные сложнейшей аппаратурой стены передавали ученым полную картину состояния и тела юноши, и его мозга. Его мысли читали на нескольких уровнях: обычном, то есть лишь те, которые он произносил вслух, и более глубоком, запретном – сканировали мозг юноши, отлавливая те впечатления, которыми он меньше всего хотел бы делиться…
Какое-то время Григ пребывал в депрессии. Когда он устал ожидать настоящей боли – заинтересовался смыслом своего пребывания в этих стенах. Затем наступил период бешенства, какой случается у людей, раздетых, помещенных в аквариум и выставленных на всеобщее обозрение. Бешенство вновь сменила заинтересованность. Появилась идея: если ученые изучали его, он ведь тоже вполне мог изучать ученых? Они следили за тем, как реагирует Григ на информационные и энергетические колебания в комнатах, Григ мог следить, как меняется ход мыслей людей, подбиравших параметры таких колебаний. Он стал играть с лаборантами, выбирая те комнаты, в которые на самом деле совсем не хотел входить. К этому занятию вскоре прибавилось и другое – юному Отцу пришло в голову, что пронизывающие все вокруг излучения можно использовать. Он не знал, что последняя из затеянных игр произвела настоящий бум за стенами его камеры – ученые хлопали в ладоши и радовались, как настоящие дети, когда видели, как мальчик черпает силы, вбирая в себя энергию таких слабых волн, что сам едва только мог их слышать. Вбирая в себя энергетическую волну, Григ развлекался, то отправляя ее обратно в виде каждый раз все более сложного смыслового послания, то освещая себе дорогу от спальни до ванны в полной темноте при отключенном внутреннем освещении, то сжигая или подчиняя своей воле робота-пылесоса или робота-официанта…
На пятые сутки пребывания Грига под наблюдением, Симлаур собрал ученых станции на совещание, на котором радостно заявил:
– Мы удостоились счастья стоять на пороге величайшего открытия нашего тысячелетия! За четверо суток исследования мальчика, прошедшего специальное обучение неизвестным нам пока методом, мы накопили больше данных о природе энергетических талантов потомков древних мантийцев, чем смогли добыть их на протяжении последних пятисот лет! К сожалению, для меня становится очевидным, что к конечной цели нашей работы мы приблизимся ни сегодня, ни завтра, ни через год и ни через десять лет! Мы надеялись получить одно коренное отличие в поведении «обученного» организма и по нему судить о характере направленного на него воздействия, воспроизвести которое и является целью всех проводимых опытов. На самом же деле, отличий наблюдается великое множество! Поэтому рекомендую всем нам, господа, запастись терпением и вниманием! У нас с вами впереди – очень интересная и долгая практика!
Глава 14
Ракетоносец бартеринского спецназа оказался самым маленьким космическим лайнером, на котором приходилось путешествовать Линти. В нем не только отсутствовали каюты – на каждого пассажира приходилось всего по одному противоперегрузочному креслу. Несмотря на это, двигатели корабля вполне отвечали своему назначению – десантный ракетоносец набирал ускорение и переходил в гиперпространство с такой же легкостью и уверенностью, как какой-нибудь сверхсовременный навигационный крейсер.
Кресел было три ряда. Первый – вдоль дугообразной консоли управления. Линти сидела в первом ряду, рядом с Виррадором. В отличие от Альрики, она не ощутила тягот двухсуточного путешествия, поскольку почти не выходила из состояния медитации. Двое суток альтинка слушала собственное предчувствие и указывала Мозгу ракетоносца координаты каждого последующего гиперпрыжка. То время, что потребовалось Линти на отдых, Мозг вел корабль на досветовой скорости.
– Этот прыжок будет последним! – не открывая глаз, сообщила альтинка.
– Очень хорошо, – кивнул Виррадор. – Не торопись. Нужно приблизиться к станции как можно ближе, но так, чтобы нас не заметили.
– Ты хочешь от нее слишком многого! – заявила Альрика.
– Я никогда не летал со штурманом-альтином, – сказал капитан. – Но, если мы можем предсказать, где секретная лаборатория, то почему бы не предсказать, с какой ее стороны нас не ждут?
– Ничего, Альрика, – произнесла Линти. – Я попробую…
– Приготовиться! – негромко, чтобы не отвлекать альтинку, прорычал Виррадор.
Тридцать солдат сжались, прижав подбородки к груди, словно в этот момент могли получить удар в голову.
– Е-е-е-сть! – протянул лейтенант, который выполнял функции пилота и, на всякий случай, дублировал все шаги Линти. – Полный стоп! Вон они…
Все, кто сидел в первом ряду, наклонились, всматриваясь в голографическую панораму, фиксируемую сейчас наружными сканерами ракетоносца.
– Капитан, – констатировал один из солдат, со светящейся полоской сержанта на шлеме скафандра. – Лаборатория на расстоянии ста километров. – Наша штурман – просто прелесть!
– Капитан, – присоединился к нему лейтенант. – Вижу объекты! Три крейсера-перехватчика… Нет, сэр, четыре! Возможно больше – скрывает станция. Наш орешек хорошо охраняют!
– Нас заметили?
– Очевидно, что нет. Мы вышли из подпространства достаточно близко от станции, вошли в ее «тень». Да и радары крейсеров наверняка направлены в открытый космос, а не на саму лабораторию.
– Маскирующее поле?
– Установлено, сэр!
– Угу… – последний раз оценивая ситуацию, Виррадор посмотрел на Альрику и Линти. – Не повезло же вам, девушки: на этом объекте прячут не только вашего парня. Или есть что-то, что мне необходимо узнать?
– Ты говоришь про крейсера? – с невинным лицом спросила Альрика, пока усталая Линти щурилась, взирая на гигантский диск станции, разрастающийся сейчас перед ее глазами. – Считаешь, четыре крейсера – это много?
