Василий Головачев - Хроники Реликта. Том 2
«Сердится дядя, – философски заметил Лабовиц. – Здорово их настроили против нас, мерзавцы».
Когг отвернул и помчался вокруг нагуаля по широкой дуге. Чужанский спейсер некоторое время шел поодаль и вернулся к стаду своих собратьев.
«Ага, вот он!»
Ставр еще ничего не увидел, а Лабовиц уже дал ускорение, и когг в несколько секунд достиг нагуаля, вернее, границы допустимого приближения, за которой начинались острейшие и прочнейшие иглы-лучи. Приблизился объект, плохо видимый на всех диапазонах электромагнитного спектра, – нечто вроде трехлучевой звезды с центральным утолщением.
«Я пошел. – Лабовиц вылез из пилотского кокона. – Отведешь машину назад».
«К-как это?! – не понял Ставр. – А вы?»
Лабовиц усмехнулся.
«Я вернусь позже, не беспокойся. И поторопись с анализом открытия Степана, необходимо опередить эмиссаров ФАГа. Если они решат проблему раньше, возможна большая беда. Степан, сам того не ведая, наткнулся на открытие калибровочного преобразования в реальном масштабе, позволяющего обойти принцип инконгруэнтности[32] разновременных континуумов. В результате этого преобразования Абсолютно Мертвое Пространство, образующее «шубу» нагуаля, растворяется, исчезает, а нагуаль превращается в то, чем он является на самом деле, – бесконечно глубокую потенциальную «яму», допускающую макроэффекты с засасыванием материи. Ведет эта «яма» за пределы метадомена, то есть в хаос-континуум Большой Вселенной с колоссальными отрицательными напряжениями. Достаточно толчка, чтобы инициировать развертку узла, и тогда возможен… – Лабовиц снова улыбнулся. – Надеюсь, до этого не дойдет. Пока, эрм».
Он исчез. Чмокнул выходной люк катапульты, по виому чиркнул маячок «голема», утонул в центральном утолщении «звезды», и та растаяла. Когг тряхнуло.
Ставр опомнился: чужанский «дредноут» надвинулся вплотную, отвесил еще один ощутимый силовой шлепок.
– Ухожу, ухожу, – пробормотал Панкратов, командуя инку отступление. – Ничего я тут у вас руками не трогал.
Он вспомнил усмешку Лабовица и вдруг понял, что это был вовсе не Герман.
– Грехов! – прошептал Ставр. Присвистнул. – Ну и лопух же я! Но каков экзоморф! Провел-таки мальца…
Левашов уже искал его по всем углам погранзаставы, когда Ставр доковылял на когге до причального ангара. Они уединились в каюте начальника заставы, и Левашов включил пси-фильтр.
«Я получил три предупреждения с угрозой расправы, если не умерю исследовательский пыл. Плюс «дружеский» совет командора взять на время отпуск и отдохнуть в каком-нибудь из райских уголков Системы. Но это к слову. Что там произошло с моим учеником?»
Ставр вспомнил, что Погорилый тоже когда-то работал с Артуром.
«Он развернул нагуаль «в дыру» иномерия. К сожалению, никаких записей не оставил, то ли все держал в голове, то ли фунциональный инк погиб во время эксперимента. Но я знал, над чем он работал – над проблемой многомерной упаковки пространств. Идею использовать тартарианина и «колупнуть» нагуаль подал ему я».
«Значит, решая одну задачу – упаковки, он решил противоположную – развертки».
«Я только что встретил Грехова…»
«Что?! Здесь, на заставе? Не может быть!»
«И он подал еще одну идею, – хладнокровно продолжал Ставр, – калибровочного преобразования по принципу стохастической паутины. Давайте попробуем поиграть константами в этой области. Я дома, вы здесь».
«Грехов на заставе… о Господи!»
«Он… ушел. – Панкратов пересказал подробности своей встречи с Габриэлем. – А ведь я давно пытаюсь найти его по заданию деда Аристарха. Странный он человек…»
«Он не человек, скорее мадхъяма[33]. – Левашов помрачнел. – Если бы мне не мешали работать… Как говорится, все запрещено, а остальное дозволено. А тут еще одна загадка: приборы регистрируют «раскачивание» констант: гравитационной постоянной и постоянной слабого взаимодействия. Очень далеко по «щели» чувствительности аппаратуры, до уровня «скатывания вероятности», но эффект уже статистически заметен. Плюс ускорение роста нагуалей… И вот я думаю – не является ли главной задачей ФАГа взорвать Чужую? И Тартар заодно?»
«Вы думаете, это… реально?»
«Не знаю и потому боюсь».
«А что все-таки делают возле нагуаля орилоуны? Да и горынычи – не их ли там аппараты?»
«Держатся орилоуны особняком и в контакты не вступают не только с нами, но и с чужанами. Мне кажется, они пока изучают нагуаль как новое явление, в то время как чужане явно пытаются как-то воздействовать на него. Горынычи тоже».
«А лемоиды больше не появлялись?»
«Нет. – Левашов в задумчивости посмотрел на гостя. – Поверьте, мы делаем все, что в наших силах… Но, может быть, ваша идея калибровки поможет глубже вникнуть в проблему нагуалей. Хотите выпить?»
Ставр решил было отказаться, но в это время кто-то тихо «поскребся» (в пси-поле) в дверь. Левашов выключил пси-фильтр, выслушал дверной автомат и открыл дверь. Вошла Видана, остановилась, глядя на Ставра. Лицо ее выражало целый набор эмоций и переживаний, в котором смешались уверенность в себе, задор, желание борьбы, вызов, нетерпение, грусть и вопрос. Но обратилась она к хозяину:
– Артур, это эмбрион! – Она спохватилась. – Привет, эрм. Снова поиски странного? – Играла непосредственную девочку она великолепно. – Артур, нагуаль – это эмбрион, совершенно очевидно! Чужане что-то выращивают для своих нужд.
– Может быть, капусту? – хмыкнул Ставр.
Видана вспыхнула.
– Очень остроумно! Я и забыла, что у вас по каждому поводу есть свое мнение. Может быть, у вас, досточтимый сэр, найдется объяснение и нагуалю?
– Конечно, найдется, – кивнул Ставр бесстрастно, удивляясь в душе тому обстоятельству, что каждая встреча с Виданой доставляет ему удовольствие. – Нагуаль – это бесконечно простой объект, проще даже математической точки и пареной репы.
На лице девушки отразилось разочарование, сменившееся гримаской насмешки.
– М-да, эрм, оригинальностью ваша гипотеза не отличается. Ну, я пошла отдыхать, Артур. Чао, мастер. Когда набредете на истину в отношении нагуаля, вы уж сделайте милость, поделитесь.
Ушла.
Мужчины смотрели на закрывшуюся дверь, и чувства у них были разные.
– Хорошая девочка, – сказал Левашов задумчиво. – Будущий лидер. К ней нужен особый подход. Кстати, она могла и не заходить ко мне со своим «открытием».
– Я тоже пошел, – поднялся Ставр. – До связи, Артур.
– А как же насчет выпить? У меня есть ароматнейший лунный мед, настоянный на хмеле.
Панкратов подумал и согласился.
КОНТРРАЗВЕДКА-2
Сектор контрразведки был организован в отделе безопасности УАСС во время второго пришествия Конструктора в связи с террористической деятельностью К-мигрантов. После ухода Конструктора из Солнечной системы этот сектор несколько увял и претерпел сокращение численности оперативного состава, но когда в Системе и в пограничных мирах стали появляться чужане и неизвестные ксенологам существа, сектор был реорганизован и заработал с прежней силой. Начальником его стал интраморф Джордан Мальгрив, бывший сопредседатель СЭКОНа.
Однако мало кто знал, даже из высших эшелонов власти, что существуют два сектора контрразведки, один как бы официально признанный, внешний, а второй внутренний, закрытый для прямого контроля правительства, называемый «контр-2». Обоими руководил Мальгрив, но отчитывался при этом разным шефам; за работу первого – Шкурину, за работу второго – непосредственно конспират-совету безопасности, одним из членов которого был Велизар, архонт Всемирного Вече. И работали в «контр-2» глубоко засекреченные агенты с высокими коэффициентами интеллекта и ответственности вроде Прохора Панкратова, отца Ставра.
Конечно, специфика работы сектора отличалась от специфики контрразведок в эпоху государственного обособления, но методы остались практически теми же, разве что возможности возросли многократно в соответствии с высоким уровнем научно-технического потенциала.
Представив доклад о нынешнем положении дел Еранцеву, Мальгрив в этот же день был принят Велизаром, отчет которому звучал в совершенно иной тональности.
Встретились они в личном модуле психологической разгрузки архонта Всевече, защищенном не хуже, чем бункер, оборудованный Железовским под Тибетом.
Велизар, как всегда, выглядел почтенным отцом семейства, озабоченным повседневными делами, Мальгрив был рассеян и малоулыбчив и производил впечатление готового услужить всем и каждому доброхота. Правда, те, кто представлял его себе таким, очень сильно ошибались.
Привычно проверив охранные системы собственных тел с глубоким проникновением в поле Сил, оба так же привычно уселись в удобные, хотя и старомодные кресла. В этом небольшом куполовидном помещении ничего не было, кроме кресел, столика с фруктами и сегментно-фасетчатого глаза инка на стене.
