Функции памяти (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

— Потому что я многое про тебя знаю. Ты хорошая девочка, достойная дочь своего отца. Ты же не можешь допустить, чтобы из-за тебя мучилась и страдала невинная дикарка? Жаль, сразу мы её не поймали, а то и твой покойный проводник, может, был бы посговорчивей. Обещаю, если ты всё сделаешь хорошо и не попытаешься меня обмануть, отпущу вас обеих. Правда, до города не подброшу, но она ведь местная, как-нибудь выберетесь, — он усмехнулся. — Ну так что, мы друг друга поняли, Тамара?

— Поняли, — тихо уронила я. В доброту Майкла и его обещание не поверила ни на секунду, но кому до этого какое дело!

— Прекрасно. А теперь прогуляемся до места, какой смысл ждать дня, правда?

Когда мы вышли, в палатку, обменявшись взглядами с начальством, нырнул какой-то боец с небольшим прибором непонятного назначения в руках. Явно неслучайно, шёл он к Эрре. И явно не с благими намерениями.

И всё-таки, кто такой этот Майкл? Он явно знает очень многое, имеет доступ и к материалам дела, и к моим личным данным. Точно знает моего отца и его характер, и я даже не удивлюсь, если знакомы они лично. Бывший безопасник? Бывший военный? Или действующий, но имеющий такое вот хобби?..

Мысль о том, что это может быть операция ИСБ или каких-то ещё официальных структур, я уже откинула. Может, я и не права, я не слишком хорошо знаю их методы, но что-то подсказывает: эти как минимум попытались бы начать по-хорошему. Майкл верно сказал, я правильная, законопослушная девочка и дочь своего отца, и куда логичнее было воззвать к моему чувству гражданского долга. Не знаю, как бы я отреагировала на такое воззвание, но сразу откидывать такую возможность на их месте было просто глупо. А он даже не попытался прикинуться хорошим, начал с угроз.

В такой ситуации серьёзные подозрения вызывал источник финансирования всего этого мероприятия. На наёмников нужны немалые деньги, а еще оборудование, транспорт… Либо сам Майкл накопил предостаточно, и наверняка незаконными способами, либо есть кто-то, кто эти деньги охотно даёт, и вряд ли это милые и добрые люди, меценаты и филантропы. Второй вариант правдоподобнее: Майкл совсем не похож на человека с большими деньгами, а вот на военного или особиста — вполне.

И в голове билась неприятная мысль, что в случае, если я не найду выхода, лучше бы постараться быстро и безболезненно умереть, чем действительно отдать какие-то там технологии в руки этих людей.

Только вот умирать совсем не хотелось. И я раз за разом прокручивала в голове всё, что помнила из снов и прошлого визита на Индру, напряжённо прислушиваясь к окружающему миру и оглядываясь по сторонам. Просто так, в робкой надежде, что ночной воздух вспорет треск вертолётных лопастей и нам на голову свалится десант ИСБ, который всех спасёт.

Вин! Ну почему Нир оказался таким упёртым и не позвал на помощь?!

Долго идти не пришлось. Вокруг храма не так уж много свободного места, есть единственная достаточно удобная для лагеря площадка перед главным зданием. Устилающие её гладкие каменные плиты так плотно пригнаны друг к другу, что за века между ними не проклюнулось ни единой травинки. Именно на ней останавливалась экспедиция, здесь же разместились и нынешние пришельцы, на дальнем от главного здания конце прямоугольной площади, которую нам предстояло пересечь.

«Главным» мы его называли исключительно из-за размеров. Громадная усечённая пирамида с довольно крутыми боковыми гранями — они гораздо ближе к вертикали, чем, например, у пирамид Гизы на Земле. Десяток высоких ярусов связывали крутые лестницы, внутрь здания вели многочисленные порталы, которые порой терялись между глухими арками.

На плоскую крышу лестницы не вели, заканчивались у верхнего яруса. Согласно данным космической съёмки, это была едва заметно наклонённая для стока воды плоскость без декоративных элементов и малейшего намёка на выход. Забраться туда мы не успели, да и не особенно стремились: было интересно, как древние сумели так точно выдержать угол, но гораздо больше занимали другие вопросы. Конечно, рано или поздно внимание уделили бы и крыше, но — не сложилось.

К основному зданию справа и с противоположной стороны от площади прирастала гранями пара пирамид поменьше, четвёртая замыкала этот неправильный четырёхугольник. Ещё четыре маленьких в сравнении с остальными пирамиды выстроились в ряд вдоль площади. Одинаковые, стоящие отдельно, каждая со своим независимым входом.

Говоров предполагал, что все строения комплекса связаны внутренними переходами под толщей камня, но эту теорию тоже не успели проверить практикой. Мы только начали составлять внутренний план храма…

По дороге через лагерь к нам присоединились ещё трое мужчин в броне — серьёзные, суровые, с опущенными щитками. Понятия не имею, зачем понадобилась дополнительная охрана. Если храм действительно таит в себе страшные древние секреты и я решу воспользоваться ими против этой компании, вряд ли они сумеют что-то ему противопоставить. А если нет, от чего они собрались защищаться?..

Всей толпой мы подошли к центральной лестнице, выходящей на середину площади. Шимка позволяла видеть в темноте недалеко, и для меня ступени сейчас выглядели очень зловеще. Первые отчётливые, видимые до каждой трещинки, но чем выше, тем сильнее они серели, расплывались, а в метрах десяти выше и вовсе таяли во мраке, усиливая тревогу.

Я прекрасно понимала, почему Майкл не стал дожидаться утра: в храме нет естественного освещения, там всегда темно, и в любом случае приходится пользоваться разнообразной техникой. Так какой смысл откладывать? Он ведь и так долго меня ждал.

Лучше бы, конечно, не дождался.

Вот тоже странность. Во снах я почти никогда не видела источников света, но всё происходящее виделось очень отчётливо. Даже в предпоследнем, самом страшном сне среди человеческого оборудования не было прожекторов и приборов ночного видения…

Внутрь мы вошли через тот проём, который в экспедиции между собой называли «парадным»: высокая арка в третьем ярусе, в которую лестница упиралась и которую огибала, разделяясь на два «рукава», загнутые обычными прямыми пролётами с площадкой посередине. Остановились в «прихожей» — небольшом квадратном помещении, из которого на три стороны уходили одинаковые на вид коридоры.

— Ну и? — обернулся ко мне Майкл. — Что дальше?

— Если бы я знала, — пробормотала неуверенно, обвела взглядом каменные стены.

Разум уже доказал собственное бессилие, чутьё, если оно у меня и было, тоже скромно помалкивало.

Я помнила, что центральный коридор ведёт к тому огромному залу, где погибли мои друзья и коллеги. Левый, кажется, поднимается наверх. Правый…

В правый я в итоге и свернула, не вспомнив о нём ничего. Мужчины загрохотали подмётками следом. Рассыпающийся дробью звук отражался от сводов коридора и жутко раздражал. Причём настолько, что я едва сдерживалась от замечаний в их адрес, старательно напоминая себе, что я тут совсем не в том положении, чтобы придираться. Кажется, за время пути по лесу я слишком привыкла к тихим шагам Нидара и тому, что по густой лесной подстилке невозможно громко топать. Инстинктивно старалась ступать осторожней и здесь, а вот наёмники подобным не утруждались.

Коридоры, лестницы, переходы — я сворачивала наугад, окончательно заблудившись и потерявшись в пространстве на второй или третьей развилке, так что в одиночестве не сумела бы вернуться назад. Никакого наития не чувствовала, никакое ощущение никуда не тянуло, но в конце концов почти с ужасом обнаружила, что мы пришли в ту самую комнату, которую я видела в последнем сне.

Конечно, не было никаких огоньков на стенах и светящихся треугольников, не было густой травы под ногами и вьюнов на стенах, только голые камни. Но не узнать её я не могла, слишком характерные очертания имели наклонные каменные плиты, выстроившиеся вдоль стен.

— Выглядит как командный пункт, — высказался коренастый коллекционер, с любопытством озираясь.

— Действительно, — хмыкнул Майкл. — Значит, кое-что ты всё-таки помнишь, а?