Уильям Квик - Заложник вчерашнего дня
— Гарри, Основатели — это все. — Девушку, казалось, расстроил его сердитый тон. — Они создали все это.
— И станцию? — не понял он.
Несколько секунд она молчала. Потом глубоко вздохнула и Гарри почувствовал, как она пододвинулась еще ближе.
— Человеческую расу. Настоящую… — Она снова умолкла. — Тех, кого вы называете керсгатанцами.
Фрего стонал во сне. Ему снились кошмары. Покрытое шрамами дряблое лицо исказилось, губы шевелились, мышцы ног и рук напрягались и расслаблялись. Через некоторое время он немного успокоился и его веки перестали трепетать, а дыхание стало ровнее.
Высокий мужчина со светящимися в темноте глазами молча наблюдал за спящим. Он не ощущал ничего похожего на человеческие эмоции. Для него сердце человека было всего лишь насосом.
Но Фрего еще можно было использовать. Вот почему его починили и тщательно охраняли здесь, на границе Шварцшильда, где все начиналось и все заканчивалось.
Эрл Томас улыбнулся. Таким выражением лица поначалу трудно было научиться, но он проявил упорство, и теперь мускульная память делала это для него безошибочно. Такая двуличность была необходимой вначале, когда он еще не понимал матрицы, в которой обнаружил себя. Теперь он понял и осознал, что телесная оболочка — всего лишь алгоритм для огромной модели Вселенной.
Не более Гарри Хамершмидта помнил он о своем истинном происхождении, о месте, откуда пришел. Но он жил гораздо дольше, и хотя не знал источника сил, управляющих им, он неплохо разобрался в частностях.
Шаблоны окружающего мира существуют для того, чтобы быть сломанными. Порядок — всего лишь мимолетное отклонение, и если он упорствует, неизбежно приходит разрушение.
Он вышел из комнаты, где спал Фрего и тихонько прикрыл дверь.
Томас снова улыбнулся. Разрушение, несомненно, вписывается в эту модель, в это отклонение, коим является существование как ящеров, так и человечества. И оно, разрушение, уже началось.
При этой мысли губы Томаса растянулись, и с них сорвался жуткий металлический смех. Гениальные приверженцы порядка допустили ошибку. Они создали его, Эрла Томаса, первым. Мальчишка был еще слишком юн.
Впрочем, теперь это не важно.
Энтропии, неупорядоченности невозможно уже избежать даже в крутящейся стреле времени.
Мальчик придет, чтобы попытаться спасти оставшуюся крупицу порядка. И Фрего — приманка.
А я — капкан, удовлетворенно отметил Томас.
Слово щелкнуло в мозаике его мыслей, как ключ в замке. «Керсгатанцы», с восторгом произнес Гарри, когда, оправившись от изумления, вновь обрел способность говорить.
Она повернулась к нему, ощутив трепет в его голосе. Лицо девушки было так близко от него, что он мог чувствовать свежий запах ее дыхания.
— Да. Ты ведь знал, не так ли?
Он помотал головой, все еще ошеломленно.
— О, Господи. Извини.
— Да нет, ничего. Это меня не волнует.
— Я имею в виду… Если ты пришел с Глорией и не знал… Если она не сказала тебе…
— Успокойся. — Он протянул руку и коснулся ее щеки, нежной и теплой. Дернув головой, она отпрянула от его пальцев.
— Ты не понимаешь. Наверное, мне не следовало говорить тебе об этом. У Основателей всегда имеются причины делать все, что они делают. Кто знает, какой вред я могу причинить своими словами?
Его как будто растягивали в противоположных направлениях. Он хотел утешить ее, видя, как она разволновалась. Сказать что-то, чтобы она не чувствовала себя виноватой. Но это означало бы, что он покорно позволит втянуть себя еще глубже в паутину тайн. Ведь никто не говорил ему всей правды. Вот и Шер теперь пожалела, что проговорилась, и единственный способ успокоить ее — солгать самому.
Что он и не замедлил сделать.
— Все в порядке, Шер. Не бери в голову. Больше ничего мне не рассказывай, а я забуду все, что услышал. Договорились? — Он нежно взял ее двумя пальцами за подбородок и притянул ее лицо к своему. — Пожалуйста.
Тревога ушла из ее глаз. Гарри увидел, как ее губы приближаются к его губам. Он вздохнул, обнял ее и повлек на диван.
— О'кей, — наконец прошептала она.
Он смотрел, как внизу бесшумно скользил по своей бесконечной спирали Ариус; сверкающий блеск облаков планеты призрачно освещал комнату, отбрасывая причудливые тени. Шер молча лежала в его объятиях. Он слегка наклонил голову, так что щека его касалась ее мягких шелковистых волос. Было очень тихо. Гарри слышал ее дыхание, в такт биению его сердца.
Таким счастливым он себя никогда еще не чувствовал. Словно лед растаял у него внутри, и сквозь почву, усеянную обломками прошлого, проросло очистившееся от шелухи семя, превращаясь в прекрасный цветок.
Я люблю тебя, прошептали его губы. Слов не прозвучало, но девушка словно услышала их и подалась еще ближе к нему. Гарри ощутил это ее движение всем своим существом, воспринял его каждой клеточкой мозга.
Та циничная часть его «я», которую он иногда ненавидел, встала на дыбы и саркастически хмыкнула. Глупец, сказала она, какая любовь? Обычный секс, а ты еще ребенок. Ты даже не знаешь эту девушку, а туда же, любовь! Просто — укромное местечко, взыгравшие половые железы и эякуляция.
Шер ласково коснулась пальцем его подбородка и противный внутренний голос умолк. Юноша обрадовался. Возможно, позже он обсудит со своим альтер эго эти вопросы. Позже, но не сейчас.
Теперь Гарри удостоверился в одном — такие вещи, как судьба и рок, существуют. Вселенная страдает и от того, и от другого. Но существует также и противовес этим неизбежностям, и имя ему — любовь.
Гарри не мог предсказать будущее — а кто мог? — но он знал, что теперь Шер стала частью его самого, и, что бы ни случилось, это не изменится во веки веков.
Он всегда будет помнить. Ведь он никогда ничего не забывает.
— Ты не спишь?
— Нет.
— А моя рука хочет спать.
Она засмеялась.
— Как романтично…
Он улыбнулся в ответ. От их шутливых слов веяло таким уютом, которого прежде он и представить себе не мог. Неужели все дело только в сексе? Он отказывался в это верить.
— Я человек романтического склада, не правда ли?
Она поцеловала кончики его пальцев.
— Безусловно. И твоя рука засыпает.
Гарри вдруг округлил глаза.
— Эй, послушай! На двери есть замок?
— Да.
— И он…
— Он не заперт, хочешь сказать? А в чем дело? Не думаешь ли ты, что я притащила тебя сюда, чтобы изнасиловать? Заранее все спланировала, коварная я женщина…
— Нет, конечно же, нет, — он почувствовал себя болваном. — Но если кто-нибудь…
— Обнаружит нас? Ну и что? Тебе стыдно?
Он помотал головой. Что, если кто-то войдет? Кого он знает, кроме Глории, которой сцена покажется только забавной, да Фрего, который исчез? Джек и Чазм — в будущем. Остается только один человек, но если он войдет в комнату, они столкнутся с проблемой, похлеще смущения.
Вот оно. Опять мысли вернулись к Эрлу Томасу, и сразу стало холоднее, а тени в комнате зловеще сгустились. Гарри попытался стряхнуть наваждение.
— Расскажи мне о керсгатанцах, — попросил он.
— Как просто, — тембр ее голоса слегка изменился. — Быстрая интрижка, и юная леди тотчас раскалывается.
Тон был подтрунивающим, но за ироничными словами угадывалась озабоченность. К этой завуалированной серьезности Гарри и обратился.
— Давай рассуждать логически, — предложил он. — Если Глория так могущественна, как ты считаешь, тогда ей известно о нас. Но она не вмешивается, значит ее не беспокоит то, что ты сказала или скажешь. Гарри на секунду умолк. — Я верен своему слову и не буду настаивать на продолжении этой темы. Но позволь мне рассказать свою историю, а потом ты решишь сама — рассказывать мне что-нибудь или нет.
Крошечная пауза повисла между его последними словами и ее ответом.
— Хорошо.
И тогда он рассказал ей все.
Они держали друг друга за руки, и Шер устной командой активизировала небольшой монитор, скрытый в стене. Металлическая пластинка отодвинулась и появился экран, который вспыхнул ярким белым светом, перешедшим затем в ровный голубой фон.
Голубизна внезапно сменилась отчетливым видом Ариуса с некоторого расстояния, возможно даже с самой этой станции.
— Начало, — сказала Шер. — Основатели имели проблемы с Расцветом. Они были обеспокоены могуществом ящеров, опасаясь их превосходства над человечеством в деле межзвездных перелетов. Они прибыли сюда, на молодую планету, используя свой собственный космопривод, перед тем, как ящеры выползли из своих болот.
Гарри завороженно смотрел на сияющую планету, пытаясь осмыслить парадокс. Рептилии угрожали человеческой истории, и Основатели отправились в глубины прошлого, в то время, которое для ящеров было доисторической эпохой. В какую бездну времен они проникли? Где — и когда — сам он находился сейчас?
