Альфред Ван Вогт - Зверь
Пока его не было, женщина взяла тот стул, на котором он сидел, и отнесла его немного в сторону, ближе к берегу реки. Она крикнула Боуви:
— Тащи свой стул сюда. Мне надо с тобой поговорить с глазу на глаз. Тем более что эти влюбленные птички хотят, наверное, побыть наедине.
Лела сказала Каргиллу голосом, в котором чувствовались напряженность и смущение:
— Это Кармин, она из боссов. Она думает, что так надо шутить.
Каргилл удивился:
— Что ты имеешь в виду? Что это за боссы?
Этот вопрос озадачил девушку:
— Ну, они говорят нам, что надо делать… — Прозвучало это довольно наивно, и она поспешно добавила: — Но в нашу личную жизнь они, разумеется, не имеют права вмешиваться.
Каргилл на минуту задумался. До них доносился голос Кармин, говорившей что-то Боуви, но разобрать можно было только отдельные слова. Несколько раз она произнесла: “Тени”, “Твинеры”. Один раз он услышал: “Дело верное!”
Она явно пыталась в чем-то убедить отца Лелы, и Каргилла это очень заинтересовало, но понять, о чем идет речь, из отрывочных фраз было невозможно. Он повернулся к Леле:
— Я думал, что вы, воздушные кочевники, живете как свободные люди, а за вас, оказывается, решают другие, где вам быть и что делать.
Девушка пожала плечами:
— Должны же быть какие-то правила. Надо знать, что можно, а что нельзя. — И серьезно добавила: — Но мы действительно свободны. Не то что эти Твинеры в городах.
Последнюю фразу она произнесла презрительным тоном.
Каргилл спросил:
— А если вы не делаете того, что Кармин вам говорит, тогда что?
— Тогда мы лишаемся многого.
— Например?
— Священники не будут вести службу, никто не даст нам еды, Тени не будут ремонтировать флотер, ну и так далее.
Каргилл подумал, что не стал бы беспокоиться по поводу услуг священников. Он считал, что большинство знакомых ему религиозных людей — лицемеры, а священники — тем более. Но то, что он услышал от Лелы по поводу отсутствия еды в случае неповиновения властям, удивило его. У него сложилось впечатление, что Планиаки кормятся за счет природы. Скорее всего, не весь год одинаково сытно и разнообразно, но с помощью великолепного оборудования на борту флотеров можно было делать значительные запасы и жить вполне безбедно.
Значит, самым чувствительным ограничением Планиаков были, по-видимому, вопросы ремонта флотеров. Если бы Тени отказались их ремонтировать, это могло бы иметь катастрофические последствия. Естественно, напрашивался вывод, что самым лучшим выходом из положения для Планиаков было бы научиться ремонтировать свои летающие дома самим. Было непонятно, почему большое количество людей так легко позволяла себя контролировать. Видимо, в данном случае значение имела не материальная сторона дела. Эти люди, как и многие другие, были рабами своих собственных убеждений.
Каргилл спросил:
— Почему Тени признают власть Кармин и других боссов?
— Они просто хотят, чтобы мы вели себя как следует.
— Но вам разрешается ловить Твинеров?
Девушка помедлила с ответом и наконец сказала:
— Это, кажется, никого не волнует.
Каргилл кивнул. Он вспомнил свои разговоры с Лелой, попытки получить от нее хоть какую-нибудь информацию. Она явно никогда не думала о тех ограничениях, которые определяли жизнь воздушных кочевников. Но, сама того не осознавая, она нарисовала картину общества с очень жесткой социальной структурой. Наверняка, думал он, можно найти возможность воспользоваться ситуацией в своих интересах. Он пошевелился, и цепь на его ногах загремела, напомнив о том, что даже все вместе взятые в мире планы не могут оказать непосредственного воздействия на металл.
Кармин и Боуви вернулись к флотеру и поставили около него стулья. Затем Кармин подошла к Каргиллу, остановилась прямо перед ним и, глядя на него, сказала:
— Мне пригодился бы в хозяйстве такой крепкий мужчина, Боуви.
— Он не продается. — Это ответила Лела, резко и решительно.
— Я разговариваю не с тобой, а с твоим отцом, так что попридержи-ка язычок.
— Ты слышала, что сказала Лела, — с важностью произнес Боуви. — Он нам самим пригодится. — Судя по его тону, он давал понять, что хотя и был не прочь поторговаться, но согласился бы только на самые лучшие условия.
Кармин это тоже поняла.
— Цену набиваешь? — и добавила многозначительно: — Смотри, за этими Твинерами только глаз да глаз, когда рядом хорошенькая девушка.
Боуви недовольно фыркнул:
— Да брось ты. Лела не оставит своего отца и будет ему опорой всю жизнь, ведь правда, дочка?
— Да ну тебя, отец. Молчал бы ты лучше.
— Ух ты, да она борется! — сказала Кармин самодовольным тоном. — Сразу видно, что у нее на уме.
Боуви сел на один из стульев и откинулся на спинку.
— А скажи, Кармин, просто так, для разговора, сколько бы ты за него дала? — спросил он неторопливо.
Каргилл слушал этот диалог с возрастающим чувством нереальности происходящего. Кажется, его здесь собираются продать!
Отсюда можно было сделать вывод, что для Планиаков он был не что иное, как часть их собственности, бессловесное создание, раб, которого можно было заставлять делать черную работу, бить, а может быть, и убить, и это все было в порядке вещей. Его судьба никого, кроме него самого, не интересовала. “Кто-то об этом еще очень пожалеет”, — подумал Каргилл со злостью. Он не позавидовал бы рабовладельцу, чей раб был так полон решимости обрести свободу, как он. Во всяком случае, он готов был пойти на все, а его армейский опыт должен был сослужить ему хорошую службу.
Торговля между тем продолжалась. Кармин предложила отдать свой флотер за Каргилла и флотер Боуви.
— Это новая модель, — убеждала она. — Десять лет можно пользоваться — и без проблем!
Боуви заметно колебался.
— Это не так уж щедро. Тени дадут тебе сколько хочешь новых флотеров. Так что ты мне предлагаешь то, что для тебя не имеет никакой ценности.
Кармин возразила:
— Я предлагаю тебе то, что я могу достать, а ты не можешь.
— Слишком много возни, — сказал Боуви. — Мне придется все вещи перетаскивать.
— Вещи? — голос женщины выражал презрение. — Да этот хлам и доброго слова не стоит. А у меня во флотере очень много ценных вещей.
Боуви заторопился:
— По рукам, если ты отдаешь свой флотер со всеми вещами.
Кармин рассмеялась:
— Ты, кажется, меня за дуру принимаешь? Я оставлю тебе столько, сколько у тебя никогда не было, но многое я заберу себе.
Лела, которая все это время сидела молча, произнесла:
— Это все только разговоры. Что бы вы ни решили, это не имеет никакого значения. Поймала его я, и он принадлежит мне. Таков закон, и не пытайся использовать свое положение, Кармин, чтобы изменить его.
Даже в темноте было видно, что Кармин колеблется. Наконец она предложила:
— Поговорим об этом завтра утром. А ты, Боуви, пока научи свою дочь, как себя надо вести.
— Я как раз и собираюсь это сделать, — сказал он угрожающим тоном. — Не беспокойся, Кармин. Ты приобрела себе Твинера, и если завтра будут какие-то проблемы, кажется, придется устроить публичную порку неблагодарной дочери.
Кармин торжествующе засмеялась:
— Вот это разговор! Наконец-то ты решился за себя постоять! — Все еще продолжая смеяться, она скрылась в темноте.
Боуви поднялся со стула.
— Лела!
— Что тебе?
— Веди Твинера в дом и пристегни его хорошенько.
— Ладно, отец. — Она тоже поднялась. — Давай, двигайся!
Не говоря ни слова, медленно переставляя ноги, скованные цепью, Каргилл вошел к себе и лег на койку.
Прошло, наверное, несколько часов, когда он проснулся от того, что кто-то дергал цепь на его ногах.
— Осторожно, — прошептала Лела Боуви. — Я пытаюсь открыть замок. Лежи тихо.
Каргилл повиновался. Через минуту цепи были сняты и он был свободен! Снова послышался шепот девушки:
— Иди вперед, через кухню, а я за тобой. Осторожно!
7
Каргилл лежал в темноте на траве, и ему не хотелось даже пошевелиться. Он еще не вполне осознал, что свободен. Ночь стала заметно прохладнее, и темнота сгустилась. Большинство флотеров исчезли в черноте ночи, только в одном из приоткрытой двери был виден свет, но этот флотер стоял далеко от него.
Каргилл подумал, что ему сейчас достаточно потихоньку, ползком выбраться отсюда, и тогда можно идти куда глаза глядят. Но это было лишь первое его впечатление. На самом деле в темноте передвигаться по незнакомой местности было бы трудно, и утро могло застать его в опасной близости от лагеря Планиаков. Его хватились бы, послали бы за ним в погоню флотер, с борта которого его легко можно было бы обнаружить, прежде чем он смог бы уйти достаточно далеко. Значит, в план побега нужно было вносить коррективы. “Если бы я мог украсть один из флотеров”, — подумал он нерешительно.
