Стивен Дональдсон - Тот день, когда умерли все боги. Прыжок в катастрофу. Том 1
Уорден Диос избрал ее своим палачом.
Обратившись к Совету, она поднесет топор к корням власти, которую Фэснер обрел над человеческим космосом. Угроза войны удержит осторожных советников от реформирования полиции Концерна, но они не забудут, что амнионское вторжение являлось прямым ответом на миссию Термопайла — на спасение Морн Хайленд и диверсию против Малого Танатоса. В любом случае Диоса обвинят в разжигании войны. Максим Игенсард протрубит крестовый поход. Возможно, он даже поймет, что Уорден планировал предательство Майлса Тэвернера. Особый советник объявит, что руководство полиции представляет собой такую же угрозу для безопасности человечества, как экспансия амнионов.
Сообщение Койны об интригах на Рудной станции раскроет Совету преступное стремление Концерна к абсолютной гегемонии. Более того, оно подтвердит аргументы Игенсарда и покажет явную неспособность Лебуола контролировать созданного им киборга. Но самым драматическим потрясением для советников будет момент, когда Койна обвинит Холта Фэснера в использовании кадзе против своих противников. Возможно, Совет даже вернется к обсуждению отвергнутого законопроекта Вертигуса. Или пойдет еще дальше. В такое тревожное время советники вряд ли осмелятся на преобразования в полиции. Однако если Койна будет достаточно красноречива, они могут лишить Концерн рудных компаний всех лицензий и начать расследование деятельности Фэснера.
Тем не менее, что бы ни случилось, Совет однозначно избавится от Диоса. Его отстранят от работы и, скорее всего, предадут суду. Холт Фэснер бросит Уордена под нож, выкупая этой жертвой милость к себе и Концерну рудных компаний. Дракон пойдет на любые уступки, лишь бы уменьшить свои потери. И Койна не желала участвовать в этой трагедии.
На первый взгляд решение, принятое Диосом, казалось непродуманным. Но она доверяла ему. Что-то в его сжатых кулаках, в пытливом взоре единственного глаза и в глубинной страстности голоса убеждало ее в честности этого человека. Ему, как и Койне, приходилось идти на компромиссы — ведь он работал на Холта Фэснера. И все же ей верилось, что мотивы всех его поступков были достойными уважения. Вот почему она не хотела становиться его обвинителем.
Как труден выбор между долгом — а Диос сам определил ее задачу — и личной привязанностью к честному человеку. От чего же ей нужно было отказаться?
Совсем запутавшись, она испугалась, что этот вызов окажется для нее непосильным. Какой бы выбор она ни сделала, ей предстояло отказаться от части самой себя. Койна все больше и больше понимала Уордена. Она понимала то принуждение, которое заставляло его принимать решения. Наверное, он тоже терял при этом кусочки самого себя.
Она глодала проблему с тем же отчаянием, с каким животное, попавшее в капкан, грызет свою ногу. Внезапно ее интерком ожил, замигав сигналом вызова. Койна затаила дыхание. Это был канал Уордена. Интерком не издавал ни звука — она отключила звонок — но аппарат настойчиво сигналил, как аварийный космический буй.
Она не успела подготовиться к разговору.
Койна должна была ответить. Она не могла пренебрегать звонком от главы полиции. Инстинктивно выпрямив спину, она прочистила горло и поправила платье, затем протянула руку к интеркому и включила канал.
— Койна Хэнниш, — доложила она. — Директор Диос?
— Койна. Будем краткими. Я очень спешу.
Его голос казался приглушенным от нервного напряжения.
— Лен созывает чрезвычайное заседание, — без всякого вступления сказал Уорден. — Оно начнется в шесть часов. Ваш шатл отбывает в два часа. У вас будет достаточно времени, чтобы связаться с Игенсардом.
Что-то случилось. Она попыталась разобраться в ситуации.
— Значит, вы сообщили президенту Совета об акте вторжения?
— Да, — ответил Диос.
Он не задействовал службу протокола — что, впрочем, ожидалось от него при подобном кризисе.
— Я хотел ограничиться формальным заявлением, но события подсказали мне лучшую идею. Поэтому я решил не медлить и сообщил Эбриму Лену о вторжении амнионского сторожевика.
Что-то случилось. Койна молчала, надеясь тем самым побудить его к продолжению темы.
— Только что прилетел еще один дрон с «Карателя», — объяснил Уорден.
Он хотел, чтобы она знала об этом.
— При запуске дрона крейсер находился в системе Массива-5. Он гнался за «Трубой». Я не понимаю, почему скаут улетает от «Карателя». Очевидно, возникла какая-то проблема. Ник Саккорсо имеет приоритетные коды Энгуса. Он должен был содействовать Мин, а не удирать от нее. Однако остальные новости еще хуже.
В его напряженном голосе появилась хрипота.
— Тот амнионский сторожевик определенно охотился за «Трубой». Скаут решил спрятаться от него в поясе астероидов. Флот Массива-5 оказался неготовым к вторжению. «Каратель» накрыл амнионский корабль плотным и прицельным огнем, но сторожевик остановился у края астероидного пояса и начал ждать появления «Трубы». Это еще одна проблема. Откуда амнионы узнали, что скаут направлялся туда?
А что там делала «Труба»? По какому капризу ума или личному интересу Ник Саккорсо направился к Массиву-5 вместо того, чтобы вернуться под защиту «Карателя».
Однако Уорден не поднял этот вопрос. Он мрачно продолжил:
— Когда «Труба» появилась, сторожевик попытался уничтожить ее. Причем не только плазменными орудиями, но и сверхсветовой протонной пушкой. Скаут чудом уцелел. На его счастье, в зону битвы вошло безымянное судно. Скорее всего, оно следовало за «Трубой» и сторожевиком от самого запретного пространства. Его мотивы остаются для меня загадкой.
Диос тяжело вздохнул и пояснил:
— Оно напало на амнионов и вместе с «Карателем» до предела перегрузило энергетические щиты сторожевика.
Он сделал небольшую паузу, словно преодолевал обиду или стыд.
— Теперь самая плохая новость. Сторожевику пришлось отказаться от уничтожения крейсера и позаботиться о своем спасении. Несмотря на то что «Труба» была его единственной целью, он использовал протонную пушку для атаки другого корабля. Это позволило скауту уйти в подпространство.
— И что же тут плохого? — наконец спросила Койна. — Разве мы не заинтересованы в том, чтобы «Труба» уцелела?
Она тонула в новой информации и с трудом воспринимала возможные последствия происшедших событий.
— Конечно, мы могли бы радоваться этому, — ответил Уорден. — Но очень плохо, что сторожевик принял такое решение. Тем самым амнионы продемонстрировали нам, что у них в запасе имеются другие варианты достижения их цели. Варианты, о которых мы ничего не знаем.
Варианты для уничтожения «Трубы»? Койна не могла представить, как амнионы будут преследовать скаут в человеческом космосе. Несмотря на полученные сведения, она по-прежнему не понимала ставок этой игры — и того, какое отношение они имели к смыслу ее жизни.
— Во время сражения «Каратель» получил серьезные повреждения, — продолжил Уорден. — Он не мог справиться в одиночку с огромным сторожевиком. Наш крейсер вышел из боя и погнался за «Трубой». Амнионы улетели в неизвестном направлении.
По крайней мере, в этом вопросе Койна была согласна с ним.
— Я думаю, вы правы, — печально прошептала она. — Это плохая новость.
Решение Мин Доннер можно было понять и оправдать. Но оно пятнало образ полиции, который уже и без того выглядел непривлекательным и тусклым.
— Риск слишком велик, — закончил Диос. — Я не мог больше ждать. Мне пришлось рассказать Эбриму Лену о том, что случилось.
Огорчение Койны превратилось в сарказм.
— А также Холту Фэснеру? — спросила она.
— Нет, — моментально ответил Уорден. — По вполне понятным причинам я был так занят, что не успел связаться с главой Концерна рудных компаний.
Чем, очевидно, довел Дракона до белого каления. Уорден был приговорен. У Фэснера просто не хватало времени на его ликвидацию.
— Ваши причины действительно вполне понятны, — согласилась Койна. — И достойны оправдания.
Уорден не хотел давать Дракону шанс для отмены его самоубийства.
— Вы все сделали правильно. Настало время информировать Совет.
Несколько секунд ее интерком излучал озабоченное молчание. Затем Уорден смущенно спросил.
— Койна, это тревожит вас?
Ей хотелось возразить: «Нет, я в полном порядке. Почему вы решили, что меня что-то встревожило?» Однако она подавила этот импульс. Койна устала от лжи. Обман ради спасения Уордена был также противен ей, как правда, которая могла уничтожить его.
— Вы по-прежнему хотите, чтобы директор Лебуол присутствовал на чрезвычайном заседании? — спросила она.
Неуверенность ослабила ее голос. Койна едва сдерживала нервную дрожь.
— А он не может заменить меня?
Хэши с радостью запугал бы Максима Игенсарда откровениями о преступлениях полиции Концерна.
