Сергей Лукьяненко - Звёздная Тень

Кто-то следит, кто-то заинтересован во мне. Может быть, я всего лишь игрушка. Но мной пока не наигрались, и даже готовы починить.

— Куалькуа, убери шрам, — попросил я.

«Не хочу».

— Что?

«Ты был восстановлен именно до такого состояния. Не стоит вмешиваться без особой необходимости».

— Трусишь, дружок, — прошептал я.

«Раса, не знающая страха, умирает».

Я пошел к реке. Машинально, повинуясь обрывкам знаний из прочитанных когда-то книг. Река — море — жизнь. Все живое тянется к воде. А я должен, обязан выбраться. Я ведь даже не знаю пока, что такое Тень. Мне надо разыскать деда, Данилова, Машу. Надо вернуться на Землю — и найти для нее защиту.

Неплохой набор занятий для человека, который едва не умер от самоотравления.

— Как ты думаешь, с остальными происходит то же самое? — спросил я. — Или они не прошли во Врата? А, куалькуа?

Симбионт не отвечал. Но я и не нуждался в ответе.

— Одного не пойму — зачем гонять меня по разным планетам? Если чужой разум способен мгновенно меня постичь… все равно, что я стал бы забавляться с детским конструктором. Собирать по-всякому, складывать фигурки… словно и так непонятно, что можно собрать, а что нет… Я смысла их действий не понимаю! Зачем?

А может быть, смысла и нет? Не знаю. И куалькуа не знает, вот и молчит.

— Геометры… тоже не понимаю. Ну, наткнулись на сверхцивилизацию. Метаморфы… Врата… «Дельты»… я понимаю, они посильнее кораблей Геометров… Пусть у Тени — триста, пятьсот планет… Все равно, не должны они были убегать! Для них ведь трудности — повод для энтузиазма. А Тень не особенно-то и защищена! Если не пользоваться Вратами, так вообще можно работать без проблем. Внедряться, вести свое регрессорство… Чего они могли испугаться? Даже я не боюсь…

Куалькуа не отвечал.

И я выдохся. Вопросов было много, ответов не прибавлялось. Оставалось только идти.

— Главное — понять. Знаешь, куалькуа, люди всегда от этого страдали. Нам главное понять, мы считаем, что тогда со всем можем справиться. А когда не удается — так сразу начинаются неприятности. Вот как джамп… соорудили, начали пользоваться, а понимания как не было, так и нет. Вот и влипли… извозчики. Одна радость, что чужие джамп не переносят.

«Ты ошибаешься».

Я сбился с шага.

— Что?

«Джамп способны перенести как минимум две расы. Счетчики и мы».

— А ты… черт.

Все правильно. Когда меня парализовали, и мы джампировали к Земле, куалькуа был во мне!

Слишком уж я свыкся с присутствием куалькуа в своем теле. Даже тени удивления не возникло, что чужой остался при мне, живой и разумный!

— Ты переносил джамп, потому что был частью меня?

«Нет. Вспомни устройство моего разума. Перед джампом я убрал сознание из той части, что была в твоем теле. Потом вернул обратно. Я пережидал прыжки».

— А мог их выдержать?

«Не знаю. И не хочу проверять. Для меня отрицательный результат будет не гибелью отдельной особи, а смертью всей расы».

— Серьезно… — я чуть успокоился. — Но вы со Счетчиками — исключения из правил. Тебя, полагаю, все равно не заставить гонять корабли по Вселенной. Счетчикам тоже чужая функция ни к чему.

«Дело не только в этом. Петр, неужели ты считаешь, что невозможно создать механические устройства, переносящие джамп? Чисто механические приспособления для перезагрузки информации в компьютеры? Неразумные биологические среды, способные ориентироваться по звездам и подавать энергию на джампер?»

— Ты не должен сообщать это Сильным расам, — выпалил я.

Куалькуа засмеялся.

«Успокойся. Неужели ты считаешь Сильные расы неспособными прийти к этому выводу самостоятельно?»

— Тогда почему? — крикнул я. — Почему мы гоняем корабли по галактике? Нам что, не нашли иной роли?

«Раса, у которой нет функции, отторгается Конклавом. Это судьба многих рас, Петр. Я помню их. Янтарные жуки… это был коллективный разум, аналогичный моему. Но они не выдерживали космических полетов, а их планета не производила ничего ценного. Млекопитающие, подобные вам, но не способные смириться со своей ролью… А была целая планета, имевшая разум. Океан разумной протоплазмы, с которым никто не смог установить контакт… и Алари получили приказ… Конклав расчетлив, Петр. Он не держит в своих рядах тунеядцев. Рано или поздно это обернется против него, но я полагаю, что скорее — поздно».

— Так в чем же наша особенность, куалькуа?

«Ты не задумывался о цене прыжка? О той точности, что требуется при джампировании на двенадцать с лишних световых лет?»

— Но мы же добились…

«Посчитай, Петр. Погрешность ваших примитивных систем ориентации. Соотношение скоростей. Движение звезд в Галактике. Никакая навигационная система не способна вывести корабль к цели, если цена прыжка — двенадцать световых лет».

Я был повержен и раздавлен.

Легче согласиться, что святая инквизиция не ошибалась и Солнце вращается вокруг Земли.

— Но мы ведь прыгаем, куалькуа. Долетаем — и возвращаемся.

«Наперекор логике. Наперекор статистике. Наперекор всему. Сильные расы создавали автоматические корабли с джамперами. Они затерялись в космосе. Уходили в прыжок к Денебу — и выныривали у Альтаира. Отправлялись в полет от Спики — и к ней же прилетали».

— Почему?

«А вот этого я не знаю. Могу лишь предположить. Джамп — не просто движение в пространстве. Это еще и взаимодействие со Вселенной. Человеческий разум — такая же неотъемлемая часть джампера, как магнитная катушка из сверхпроводника и антенна из свернутой спиралью серебряной нити. Без пилота джампер уносит корабль в произвольном направлении. В этом ваш секрет, человек. Ваше счастье».

— И все же… почему…

«Для Земли будет лучше, если никто не узнает ответа».

Я кивнул. Наверное, куалькуа прав. И удачу надо принимать как данность, не задавать вопросов, не искать решений…

— Ты знаешь, куалькуа, мы не умеем обходиться без ответов. Так уж получилось.

Я невольно улыбнулся, вслушиваясь в напряженную тишину внутри себя.

— И знаешь, друг мой, это, наверное, еще большая загадка, чем джамп…

Мне казалось, что он не ответит. Но куалькуа шепнул — тихо-тихо, будто нас возможно было подслушать:

«Да, это загадка. Более того. Возможно, это и есть ответ…»

Река оказалась самой обычной рекой. Тем, что мне сейчас и было нужно. Я дошел до нее уже в темноте — если, конечно, в Ядре уместно это слово. Небо пылало от звезд, вода искрилась, перекатываясь на отмелях.

Опустившись на колени, я напился. Вода пахла песком, но была чистой и живой. К черту осторожность, я не в том положении, когда можно бояться инопланетной дизентерии…

Завтра я пойду вниз по течению. Хочется есть, но куалькуа поможет — уж какую-нибудь рыбешку я поймаю. Если она здесь вообще есть.

Раскинувшись на теплом песке, я смотрел в небо. Где-то там затеряны звезды, по которым я сверял прыжки. Сверял, не подозревая, что это совсем не нужно. Что дело не в ориентации антенны, соотношении скоростей и начальном импульсе. Все дело во мне.

Не просто извозчики! Еще и лошади!

Что для русского в радость, то немцу — смерть. Что для человека в кайф, то чужому в безумие.

Как смешно — мы нуждались в обосновании принципа джампирования. И ученые высказали теорию, которую безрассудно рискнули проверить астронавты. И теория заработала — потому что этого очень хотелось пятерым камикадзе, сидящим в жестянке шаттла.

А чужим этого не дано. Находить подтверждение досужим домыслам. Восполнять верой пробелы в знаниях. Убеждать себя, что все должно быть именно так!

Может, потому у чужих так туго с религией? Не находят они оснований верить в Бога, вот и не верят.

Но где-то же должен быть ответ… не могу я обойтись без ответа.

Почему мы так похожи — да что там похожи, одинаковы! Тень, Геометры, Люди — словно отражения друг друга, и пусть одно зеркало огромно, другое поменьше, а третье совсем маленькое — но сходство бесспорно…

Дед, наверное, рад. Как же — третья гуманоидная раса…

Я засыпал. Наверное, стоило отойти подальше от реки — скоро песок совсем остынет. Но не хотелось вставать, разрывать паутину сна…

«Опасность!»

Куалькуа во сне не нуждался.

— Что? — прошептал я, переворачиваясь на живот, оглядываясь. — Где?

«Река. Плеск. Свет».

Я всмотрелся — и увидел в звездном мерцании громоздкий темный силуэт, лениво скользящий вниз по течению. Слабый желтый огонек тускло теплился над водой.

Корабль?

Да нет, слишком уж тихо движется…

Воображение послушно дорисовало контуры чудовищного тела, выпученный сверкающий глаз на стебельке. Ну почему в первую очередь всегда ожидаешь встретить монстра?