Цитадель Гипонерос (ЛП) - Бордаж Пьер

Сенешаль немало постарался, подготавливая величественное царствие пустоты, и продолжал вносить весомый вклад. Но, пусть люди и обрекли себя на уничтожение сами, даже несмотря на то, что Гипонерос был не более чем ответом на их собственную слабость, Гаркот находил прискорбным уничтожать этаким образом все проявления творческой силы человека. Неужели его данные снова заразились этим странным вирусом, зовущимся эмоциями?

Ностальгические позывы сенешаля могли бы объясняться (вероятность от 49 % до 50,5 %) внезапным незапланированным вторжением Тиксу Оти в механизмы Гипонероса. На несколько секунд, в тот самый момент, когда разум оранжанина отделился от своей телесной оболочки и растворился в первом конгломерате, Гаркот превратился в квант энергии, одновременно самостоятельную сущность и часть полевого взаимодействия. Он воспринял ранее абстрактные для него понятия интуиции, чувств, эмоций. Он осознал, что такое основа бытия, уловил первопричину вечности во взрыве материи.

Гипонероархат, стабильность которого вмешательство Тиксу Оти поначалу подорвало, отреагировал, стал выстраивать защиту, изолировать мысли и воспоминания нарушителя, разрушать его разум. В результате споры-властители натолкнулись на защитный барьер, воздвигнутый антрой, на вибрацию такой силы, что она отвлекла на себя огромную часть нега-энергии Несотворенного и значительно ослабила потенциал скаитов. Оранжанин устроил диверсию в утробе Гипонероса, чтобы позволить людям-истокам перегруппироваться и подготовиться к ответному удару. Только вот он забыл, что сам был одним из существ-истоков, и что его самопожертвование в равной степени ослабило потенциал человечества.

Расчеты чана, опирающиеся на многочисленные пророчества и другие отголоски творящего Слова, разбросанные по мирам-колониям, показали, что союз двенадцати этих существ-истоков станет серьезной угрозой для Гипонероса. Четверо из существ находились здесь, на Сиракузе, погруженные в искусственный сон. Гаркот согласился передать неподвижные тела муффию церкви Крейца в знак если не доверия, то доброй воли, но предусмотрительно придержал у себя их криокоды реанимации. Он мог бы отправить их в крематорий и превратить их телесные оболочки в пепел, но побоялся полностью потерять власть над их разумом, над той вечной первопричиной, которую люди называли «душой». Множество религиозных доктрин утверждали, что после прекращения жизнедеятельности душа переселяется в другое тело, точно так же как после растворения скаитов в чане их мозговые имплантаты переустанавливались в новую материальную оболочку. Это были всего лишь верования, гипотеза, которую никто так и не доказал, но вероятности оставались слишком высоки, чтобы Гипонерос решился рискнуть, как он уже рискнул поступить с Шри Митсу и Шри Алексу, последними действующими мастерами индисской науки. Пока душа оставалась в плену своего телесного носителя, ее можно было обнаружить и выследить, давить на нее физически и ментально. Таким образом, криогенизация идеально решала проблему: замораживание действовало так же, как стирание. Даже защищаемый антрой ум переходил в состояние глубокой комы, более сам себя не осознавал и никак, следовательно, не мог проявить себя в сфере творения.

К упомянутым четырем следовало добавить бывшую тутталку Оники Кай, недавно захваченную на Эфрене. Великий инквизитор Ксафокс подтвердил сенешалю, что она должна выжить после падения из кораллов. Как только она достаточно оправится, ее криогенизируют и используют в качестве очередной приманки. Что до ее загадочно исчезнувшего сына (хотя ему исполнилось три года, он, вероятно, обладал врожденными индисскими способностями), то кампания по его поискам уже развернута.

Оставалось нейтрализовать махди Шари из Гимлаев и его юного спутника-утгенянина. Если верить тому, что сказал Жек Ат-Скин (когда навещал своих родителей на Ут-Гене), они готовились начать операцию по освобождению четверых замороженных в Венисии. Операцию, которой сенешаль изобретательно способствовал, организуя утечку сведений, чтобы держать двух интересантов в курсе регулярных перемещений четырех криокодов. Гаркот дразнил их кодами — фальшивками, разумеется, — как приманкой. Настоящие он держал при себе. В иррациональном безотчетном порыве он сунул конец своей верхней конечности (которую не мог себя заставить назвать рукой) в карман бурнуса и проверил, на месте ли крошечные сферы, содержащие пробы ДНК — ее образцы для замороженной четверки.

Эти несколько клеток, которые брались из тел через три часа после того, как по ним расходились химикаты-консерванты, нужно было непременно добавить к размораживающим препаратам. Без этой обязательной генетической идентификации попытки реанимации обычно заканчивались окончательным прекращением основных жизненных функций. Эту медицинскую меру предосторожности ввела ЗКЗ, чтобы снизить процент инцидентов с крио, которыми не раз манипулировали с целями шантажа или судебных разбирательств. Порой согласно решениям церковных судов коды передавались из рук в руки на протяжении более пяти веков — по запутанным случаям наследования или признания отцовства.

То здесь, то там несомненно будут появляться и другие создания-истоки, но даже в том случае, если они проскользнут сквозь дыры в сети, накинутой Гипонероархатом на человеческие миры, маловероятно (согласно последним расчетам, 0,09 %), что их наберется роковое число — дюжина.

Что же, План близился к завершению. Как и предусматривалось, стиратели отсекали человечество от его памяти. Несотворенное вскоре получит дивиденды со своей терпеливой работы разрушения. Его цели ускользали от понимания Гаркота (с точки зрения логики небытие имело смысл только тогда, когда противопоставлялось бытию), но скаитов держали в стороне от сфер, где собственно зарождались войны первостихий. Они были не менее и не более чем искусственно сотворенной агентурой, созданной из вторичного сырья и наделенной нега-силой ужасающей мощи; и вместе с тем — муляжами, спорами разрушения, укрытыми в топорных подобиях людей.

В комнату вошел слуга в красно-белой ливрее, он приблизился к Гаркоту. Сенешаль рефлекторно скользнул в мозг слуги и убедился, что тот уже претерпел множество стираний: у него больше не оставалось прошлого, больше не оставалось желаний, в его жизни не оставалось ничего, кроме функции покорного и усердного слуги.

Уже заполнен безразличием пустоты.

— Вас спрашивает император, Ваше превосходительство, — сказал он, поклонившись.

Гаркот задался вопросом, что скрывается за вызовом, но в сознании своего собеседника не обнаружил никакой дополнительной информации. Что могло понадобиться императору Менати в этот час второй ночи? Или император взбудоражен в одной из вспышек ясности, предшествовавших окончательному стиранию? Прошло почти три года с тех пор, как младший из Ангов передоверил судьбы империи сенешалю, три года с тех пор, как он скрылся в своих покоях, как он в последний раз вспылил в расстроенных чувствах. Стирание сводило сознание слуг к их обязанностям, солдат — к их оружию, крейциан — к их догмам, придворных — к их нарядам, а императора — к его сексу.

— Откуда к вам пришел этот вызов?

Металлический голос скаита словно оскорблял покой ночи.

— Поступило сообщение на ваш дворцовый видеофон, Ваше превосходительство.

— К вам обращался лично император?

— Через распорядителя, Ваше превосходительство.

— Вы раньше видели этого распорядителя?

— Он предъявил мне имперское кольцо в знак своей легитимности, Ваше превосходительство.

— Что именно он вам сказал?

— Что император Менати настоятельно пожелал встретиться с вами в малой гостиной своих апартаментов.

— Почему бы не прийти сюда ему?

Для слуги обостренное чувство иерархии было неотъемлемо от обязанностей… и вопрос показался ему явно неприличным.

— Но ведь он император, Ваше превосходительство?

Гаркот лишь блеснул из тени капюшона темными глазами. Он связался со своими агентами в императорских покоях — мыслехранителями, которые выполняли тройную роль защитников, информаторов и стирателей.