Двое из логова Дракона (СИ) - Куницына Лариса

Всё было не так, как во сне. Звёзды были тусклыми и вовсе не напоминали бриллианты. Внизу вместо бездны голубовато отсвечивали плоские крыши городских кварталов. Только тут он понял, зачем пришёл сюда. Он надеялся увидеть здесь то существо, что так очаровало его в том сне и так напугало в жизни. Он разочаровано окинул взглядом парапет и устало прижался спиной к выщербленному камню стены. Из-за горизонта выглянул сиреневатый Лилос, и его ледяной взгляд показался царю полным угрозы.

— Ты убьёшь всех нас, — обречённо прошептал Мизерис.

— Может, и нет, — прозвучал рядом вкрадчивый и такой пьянящий голос.

Царь обернулся и увидел в нескольких шагах от себя на парапете демона. Тот стоял, скрестив на груди бледные мускулистые руки, и рассматривал раскинувшийся перед ним город. Ветер, внезапно налетевший неизвестно откуда, развевал его длинные волнистые волосы, а очерченные легкими чёрными линиями глаза изумрудно поблёскивали из-под золотистых ресниц. Демон повернул голову и взглянул на него.

— Ты хотел меня видеть?

— Кто сказал тебе? — нахмурился царь.

Демон закатил глаза, а потом посмотрел вниз.

— Тебе никогда не хотелось летать? — спросил он. — Раскинуть руки и шагнуть вперёд…

— Хочешь сказать, вниз?

— Хочу сказать, что твои возможности ограничены узостью твоего мышления. На самом деле всё просто. Смотри!

Он шагнул вперёд и вдруг взмыл вверх, изящно изогнувшись. Свет Лилоса голубоватыми бликами упал на его перламутровую кожу. Выполнив в воздухе несколько завораживающих кульбитов, он подлетел к краю парапета и с улыбкой протянул царю руки.

— Иди ко мне, Мизерис. Я научу тебя…

Царь испуганно взглянул вниз и сильнее прижался к стене. Демон опустил руки и покачал головой.

— Тяжёлый случай…

— У тебя же есть крылья, — напомнил царь. — А у меня нет.

— Верно, — кивнул демон, мрачновато взглянув на царя. — У тебя нет. Хотя на самом деле, только от нас зависит, есть у нас крылья или нет. А во сне ты не боялся. Ты был готов ринуться за мной в бездну.

— В бездну, — кивнул Мизерис. — Я не знал, что ждёт меня там, и у меня была надежда на чудо. А сейчас я знаю, что внизу меня ждут камни мостовой.

Демон взмахнул рукой. Взглянув вниз, царь увидел, как там заклубились чёрные тучи, которые начали закручиваться в жутковатую воронку, в центре которой была непроглядная тьма.

— Так легче? — поинтересовался демон.

— Там всё равно камни, — проговорил Мизерис и, развернувшись, пошёл к двери.

Он поспешно спустился по тёмной лестнице и снова углубился в лабиринт переходов. В какой-то момент сверху на него упал голубоватый свет звёзд и дорогу ему преградил демон, застывший в очередном дверном проёме.

— Почему ты бежишь, если сам хотел увидеть меня? Или зачем ты выполз на верхушку башни со своей боязнью высоты?

Мизерис измученно вздохнул.

— Да. Я хотел видеть тебя, но я боюсь тех вопросов, которые ты можешь мне задать.

— Ты о тех вопросах, которые, по твоему мнению, я должен задать тебе?

— Давай не здесь… Пойдём ко мне в покои и поговорим там.

— А где мы?

Мизерис осмотрелся. Он стоял посреди своего парадного зала, и лучи Лилоса освещали призрачным светом мозаичную радугу над влюблёнными, застывшими на мосту с соединёнными руками. Демон подошёл к креслу и развернул его так, чтоб сев на него, царь мог видеть и мозаику, и освещавший её Лилос. Мизерис покорно подошёл и сел. Демон встал напротив и снова скрестил руки на груди.

— Говори, — негромко приказал он.

— О чём? — безнадёжно спросил царь.

— О чём хочешь. И о чём не можешь говорить с другими. Говори, я слушаю тебя.

Мизерис задумался и посмотрел на мозаику.

— Я убил своего брата…

— Почему это должно волновать меня?

— Потому что ты тёмный дух, и боль смертных — нектар для тебя. Эта мысль причиняет мне боль.

— Выпусти её. Почему ты убил Ротуса?

— Он вёл Агорис к краю бездны, — тихо ответил царь. — Он был светел и добр. Его прославляли в Тэллосе за милосердие и стремление к добру. Он даже не стал убивать адептов Тьмы, стремившихся упрочить власть своего божества в городе. Он просто выгнал их за городские стены. И они ушли. Какое милосердие, верно? Кое-кто до сих пор думает, что они живут где-то там, вынашивая планы мести. Остальные просто давно забыли о них. А я не смог. Среди них были товарищи моих детских игр, юношеских проказ, предмет моей первой любви, быстро угасшей в альковах придворных дам. Я решил найти их и пошёл по следам. И я нашёл их. Следы. Сперва их путь был помечен небольшими холмиками, на которых лежали занесённые песком деревянные игрушки. Потом появились покосившиеся старческие посохи. Затем — женские украшения. Я видел их тени, бредущие впереди меня. Их становилось всё меньше, и путь их был отмечен могилами тех, кого они любили и берегли. Последних я нашел в песке не погребёнными. Белые кости, а рядом — оружие. Они, умирая от жары, тащили с собой эти железяки. От кого они собирались защищаться там? Спасло их оружие от небесного огня?

Мизерис взглянул на демона затуманившимися от слёз глазами. Тот слушал его, опустив голову, и на его лице была глубокая печаль. Царь какое-то время вглядывался в него, потом продолжил.

— Я убил его не за это. И даже не за то, что он хотел изгнать Тьму и привести к победе Свет. Я просто защищал свою жизнь. Он пригласил меня к себе. В то утро мы прогуливались по террасе, и он, высокий, златокудрый и прекрасный, как сам Свет, объяснял мне, почему я должен умереть. Он ласково втолковывал мне, неразумному дитя, что я являюсь его конкурентом и могу стать орудием в руках его врагов и, прежде всего, жрецов Тьмы. Он говорил о величии жертвы, которую я принесу, убив себя сам, потому что тогда ему не придётся омрачать жизнь Тэллоса расследованием моей измены, не полетят головы в результате разоблачения подстроенного им заговора, мне не придётся мучиться во время казни на глазах у многотысячной толпы. Он убеждал меня, что это красиво, уйти из жизни, насытившись ласками красавиц из его гарема, и выпить яд, замешанный на душистом вине… Не убедил. Я отказался наотрез. «Что ж, мой мальчик, — сказал он. — Я всё же хочу избавить тебя и Тэллос от тяжких последствий твоего упрямства. Иди и встреть свою смерть, как мужчина. Тебя уже ждут». Он указал мне на двери, за которыми, наверно, прятались убийцы. «Обними меня на прощание», — попросил я. Он улыбнулся. Он обнял. И я вонзил ему в сердце припрятанный под одеждой кинжал. Вонзил точно и быстро, как меня учили. Он умер у меня на руках ещё до того, как сбежались слуги. Он ничего не успел сказать на прощание, но его взгляд был полон удивления и обиды. Он же был так добр со мной. А я… Я вовсе не хотел быть царём. Но мой рок ведёт меня по пути, который избрал не я. Я просто защищал свою жизнь, демон.

— Если так, то почему ты страдаешь из-за этого? — спросил тот, задумчиво глядя на него.

— Он был моим братом, — вздохнул Мизерис. — Я даже не знаю, любил ли он меня на самом деле, как говорил. Любила ли меня моя мать, которую я так рано утратил? Любил ли меня отец? Никто из них никогда не проявлял любви ко мне, даже в детстве. Я всегда был один. Никто никогда не любил меня…

— А ты любил кого-нибудь?

Мизерис печально кивнул.

— Мать, отца, брата… Я так жаждал их любви. Потом я любил нескольких женщин. Они либо отвергали меня, либо жалели, либо просто подчинялись, принимая моё расположение, как почести. Но любить… Нет, не любили. Знаешь, демон, самое смешное, что я сам полон любви. Я люблю эту гибнущую планету настолько, что готов отдать жизнь за её спасение. Я люблю свой народ, этих людей, которые даже не способны понять, о чём я им говорю. Я смирился с этим. Я стал забавным и загадочным. И, наконец, меня полюбили. Как шута, как провидца, как царя. Но не как Мизериса. Почему ты молчишь?

— Я слушаю тебя.

— Конечно, это всё не имеет значения. Ты здесь не для того, чтоб лечить мои душевные раны. Ты послан Небесным Драконом для того, чтоб осуществить замысел. Это мой замысел или его?