Майкл Гир - Ответный удар
— Иначе и быть не может. Достаточно указать на то, что мне пришлось существовать между двумя различными Вселенными: вашей, являющейся воплощением категории массы, и человеческой, для которой основополагающая суть — материя. Я познал замкнутую вечность нейтронной массы, равно как и линейную эволюцию недолговечной материи. Ваша сущность — постоянство, гармония и неизменность.
Людям кажется, что за обладание ими они готовы заплатить любую цену. В их мире все постоянно изменяется, что-то рушится, но что-то и создается вновь. Их жизнь полна риска, это — борьба, которую вы воспринимаете, как хаос.
— ЕСЛИ ОНИ ГОТОВЫ ЗАПЛАТИТЬ ЛЮБУЮ ЦЕНУ ЗА ГАРМОНИЮ, ИСТИНУ РАЗУМ И ПОСТОЯНСТВО, ТО ПОЧЕМУ ОНИ НЕ НАУЧАТСЯ ДЛЯ НАЧАЛА РАЦИОНАЛИЗМУ?
— Даже если бы это и было возможно с точки зрения физических законов, управляющих людскими умами, то, постигнув сущность вашего бытия, весь их мир просто сошел бы с ума.
На экране главного монитора, установленного на капитанском мостике «Крислы» во всем своем торжествующем блеске сияла Рига. Мир, подчинявшийся когда-то Синклеру, походил сейчас на сине-зеленый шар, подвешенный на пятнисто-грязном фоне Запретных границ. Глядя на завораживающую картину, Синклер чувствовал, как в груди у него разливается свинцовая тяжесть. Он улетает…
Будучи ребенком, Синклер Фист находился под опекой государства как сирота.
Его детство прошло в общежитиях при публичных школах, в которых он учился.
Странные глаза и таинственное происхождение являлись причиной того, что он всегда держался особняком, только в библиотеке мальчик чувствовал себя по-настоящему свободным. Чудесный мир, открывший ему дорогу к знаниям, раскрепостил его душу и воображение.
Когда Синклеру пришло время поступать в университет, он был третьим по результатам Межпланетных экзаменов и наивно полагал, что только благодаря своим способностям его приняли в самое престижное учебное заведение. Однако, как стало ему известно позже, студентом он стал только потому, что таково было распоряжение агентов Седди.
Стоило Синклеру подумать о Седди, как в нем вновь разгорелась жгучая ненависть. Вся его жизнь прямо или косвенно строилась по планам Седди. Приемные родители Синклера Балинт и Таня, оба являющиеся наемными убийцами Седди, совершили покушение на Императора Тибальта Великолепного Седьмого, за что были казнены. Им довелось пожить вместе так мало, что Синклер не успел запечатлеть их образы в памяти.
За день до того, как впервые взойти на космический корабль, любопытство толкнуло Фиста заняться поисками останков приемных родителей. Он нашел их в лаборатории криминальных исследований. В ту роковую ночь Синклер и встретил Анатолию Давиуру. Один этап завершился, начинался другой. Он шел извилистой тропой судьбы, которая, смеясь, играла его мятущейся, выбитой из колеи душой.
Анатолия мертва. Ее разорванное на куски тело покоится среди закопченных камней Министерства Внутренней Безопасности Или Такка.
Воспоминания о Гретте нахлынули внезапно, но Синклер не позволил себе окунуться в их тоскливую бездну.
Как мало времени довелось им провести с Аной. Почему он отпустил ее одну на Ригу? Почему не удержал возле себя, не уберег?
КАК МАЛО ВРЕМЕНИ… Невидящие глаза Синклера с невыплаканными слезами смотрели в пустоту, скорбь мучительно вонзала в него острые иглы невосполнимой потери.
Пытаясь заглушить боль, Синклер начал разжигать в себе гнев и ненависть, которые испытывал к Седди. Это они спровоцировали мятеж под предводительством Магистра Браена, в результате которого неопытный новобранец Синклер Фист попал на Таргу. Благодаря своим стратегическим способностям, он добрался до самой вершины власти. И отплатил Седди: разгромил армию и уничтожил руководство штабов. В то время он понятия не имел, до какой степени проникли они в его жизнь.
СКОРО МНЕ ДОВЕДЕТСЯ ЕЩЕ РАЗ ВЗГЛЯНУТЬ В ЛИЦО БРАЕНА.
Если бы можно было спрятать глаза за защитными стеклами саперных очков.
Столько страданий, столько смертей, ради чего? Гретта… Анатолия… Сколько еще мертвых тел успеет разложиться в могилах, прежде чем безумие завершит свой страшный круг?
Синклер задумчиво наблюдал, как постепенно уменьшается на экране шар, который долгие годы был его миром, его домом. ТЫ БЫЛ ГЛУПЦОМ, СИНКЛЕР.
Капитанский мостик «Крислы», стал наполняться приглушенным гулом голосов.
Центр управления представлял собой полукруг диаметром в пятнадцать метров.
Члены экипажа, все в тяжелых шлемах, рассаживались по рабочим местам и приступали к выполнению своих обязанностей. Слева от Синклера расположилась женщина-пилот. Ее светловолосая головка с надвинутым на лоб шлемом была откинута на мягкую спинку кресла. На дисплеях, располагавшихся от пола до самого потолка высвечивались данные о работе систем корабля, координаты местонахождения флотилии Рига и масса другой информации.
Синклер засунул под ремень большие пальцы рук и закусил губу. Судя по цифрам, заполнившим экраны, «Крисла» по некоторым параметрам имела явные преимущества над риганскими звездолетами. За сравнительно короткое время разгона она развивала скорость, приблизительно в два раза превышающую ту, которую за это же время достигал любой из кораблей Риги, не доставляя особых хлопот экипажу.
— Полный вперед, — раздалось из динамика, подключенного к пульту управления пилота.
— Есть полный, — ответил Стаффа. Главнокомандующий сидел в окружении множества приборов в командирском кресле.
— Сообщите координаты, пилот.
— Есть сообщить координаты. Задан курс: один пять пять на семь шесть на два ноль пять.
— Курс подтверждаю: один пять пять на семь шесть на два ноль пять, отозвался штурман, — идем по курсу, впереди Тарга.
— Так держать, — Стаффа, слегка ссутулившись, оперся на подлокотник кресла. — Курс — Тарга, — приказал он и бросил быстрый взгляд на Синклера.
Синклер смотрел на экран монитора, на котором ярко светилось изображение Риги. Наконец, он подошел к командному пульту.
— Нелегкая задача управлять таким кораблем. Командующий.
— Я и мой экипаж благодарим вас, — ответил Стаффа и, понизив голос, прибавил, — мне очень жаль, Синклер. Я наблюдал за выражением вашего лица.
Хочется надеяться, что нам удастся справиться с разрухой и превратить Ригу в процветающий мир.
— Скорее всего, проблема и заключалась в процветании, а отсюда и превосходство Риганской Империи. Я мечтал все миры Свободного пространства превратить в процветающие.
Стаффа бросил на сына внимательный изучающий взгляд.
— Вы не против отправиться сейчас в мои апартаменты? Я хочу, чтобы вы рассказали мне о своих планах. Что было задумано вами, Синклер? Какова конечная цель?
— Какое значение имеют мои мечты в данный момент?
— Если допустить, что мы сможем стабилизировать ситуацию в Свободном пространстве, то и ответственность за будущее ляжет целиком на наши плечи. Мы должны будем избрать верный путь для всего человечества. Вы, Синклер, обладаете способностью видеть и понимать динамику развития общества. Вы молоды, ваши взгляды прогрессивны. Поэтому мне хотелось бы узнать, к чему вы стремитесь? Верховный Главнокомандующий помолчал. — Может быть, нам стоит обсудить это?
В душе Синклера гнездились подозрения, он колебался.
— Вас действительно интересует то, что я думаю?
Стаффа кивнул с самым серьезным видом.
— Хорошо. Пойдемте поговорим.
— Пилот, примите управление, — приказал Командующий, — если что-нибудь потребуется, я буду в своих апартаментах.
— Вас понял.
Стаффа поднялся с кресла и, нагнувшись, вынырнул из паутины проводов, опутавших командирское кресло. Синклер последовал за ним. Несколько секунд спустя они уже поднимались в кабине лифта.
— Моим первоначальным замыслом было объединить Свободное пространство и установить диктатуру.
Стаффа нахмурился.
— Даже если бы я попытался совершить подобное безумие, то и тогда полный провал был бы гарантирован.
— В самом деле? — осторожно спросил Синклер.
— Претор, будь он проклят, предупреждал, что я не понимаю человеческой души. И он был прав. После кровавой бойни, на Этарии я убедился в этом. Мне пришлось тогда жить среди обычных людей, мучиться и страдать вместе с ними. В то время я встретил одного раба, умиравшего в пустыне. До того, как его обратили в рабство, Пибал был ювелиром.
Синклер скептически ожидал продолжения.
— Этот человек, стоявший на пороге смерти, протянул мне великолепное золотое ожерелье и сказал: «Я должен оставить после себя что-то прекрасное в этом ужасном мире». Это ожерелье он провез тайком с Майкана, спрятав его в анальном проходе — единственном месте, где его не могли обнаружить. А ведь за эту вещицу он мог поплатиться жизнью. Но для Пибала ценность его творения заключалась в том, что оно воплощало в себе гордость мастера за свой труд. Люди одержимы желанием оставить после себя нечто прекрасное, чтобы сделать мир хоть чуточку лучше после того, как покинут его.
