Владимир Журавлев - Охота на тринадцатого
Офицер аккуратно тронул охранника за плечо, тот чуть заметно сдвинулся, не прекращая наблюдать за пространством ответственности.
— А сами что думаете? — спросил офицер и шагнул в коридор.
— Мы‑то? — хохотнул майор, пристраиваясь сбоку. — Мы десантура, нам думать нечем! А так… власть в России надо захватывать, товарищ младший лейтенант, вот что мы думаем! И всех продажных манипуляторами рвать! И если появился такой, как ты, значит, судьба за нас! Ты — ее голос и руки, мы же понимаем! Только укажи цель!
— А если без захвата власти? — внезапно спросил офицер.
— Это как? — удивился майор. — В «черной бороде» сидеть? И много насидим? Корабль огневой поддержки в автономке способен находиться до двух боестолкновений включительно, а потом будьте добры пополнять склады на базе! Расходников здесь нет. Ремонтная база слабая. Производств нет. Собственная зеленая зона растит узкую линейку продуктов, все агроимперии на лунах. Так что нам надо двигаться к цивилизации, без вариантов!
— Можно корсарить, — обронил офицер. — Брать нужное на грузовых трассах.
— Это вариант! — оживился майор, и охрана поддержала его одобрительным гудением. — Благородные разбойники, а что? Как в фильме, как его… «Бей чужих, чтоб свои боялись!», во, вспомнил!
— Благородные разбойники — оксюморон, невозможное сочетание, — пробормотал офицер. — Разбойники — они благородными не бывают, они грабят тех, кто послабее — и не думают о глумлении над великой нацией. У разбойников сил нет на благородное поведение, им просто хочется жрать…
— Вот любишь ты хорошую песню испортить! Хорошо, а что сам предлагаешь? Приказывай, товарищ император!
Офицер вздрогнул и пристально глянул на десантника.
— Ну, как‑то же надо тебя называть? — смутился майор. — А то «товарищ младший лейтенант» ухо режет! Младшие лейтенанты передо мной, майором, должны на задних лапках бегать, а не наоборот! Твой экипаж тебя кэпом обзывает — дураки! А мы не дураки, мы умные, и своего лидера позорной кличкой не назовем! Значит, товарищ император. Чем не нравится?
— Ответственность большая, — буркнул офицер и отправился по коридору к осевой. — Давай лучше ознакомимся с собственностью. Где тут пандус на эскадренную палубу?
— А здесь нет пандусов! — с удовольствием сообщил майор. — Здесь лифты!
— То есть, если лифты в бою откажут…
— Европейские не откажут! Это тебе не российские корабли, самые надежные, мать их Даждь — бога от внебрачной связи правнучка…
— Что возвращает нас к вопросу о техническом персонале «Локи», — вздохнул офицер. — Без них лифты встанут, я вас, разгильдяев, с детства знаю. Ладно, лифты. Поехали.
Зеркальные стенки лифтовой кабины напомнили офицеру кое‑что, он огляделся в поисках трупов и оторванных рук, но не увидел даже затертых пятен крови. Похоже, персонал, устрашенный видом десантников, работал и за страх, и за совесть.
— Охрана твоя бесполезна, майор, — тихо сказал офицер. — У «Локи» жгутовая структура, как у большинства кораблей подобного класса. То есть параллельно жилым коридорам идут технические проходы. В меня могут выстрелить сквозь любой светильник, сквозь любую решетку вентиляции, и охрана успеет разве что отомстить, и то не факт. На корабле полтыщи человек враждебного контингента, плюс в собственных рядах кого только нет. Меня сохранит только тайна, майор.
— В смысле? — так же тихо спросил десантник и оглянулся на охрану.
— Можно меня свергнуть, — криво улыбнулся офицер. — Видели в видеомирах, как императора свергают? Например, ты свергнешь. Ты и целый майор, и с самого начала в лидерах бунта. Я вернусь в экипаж «семерки», а ты правь. Второй стрелок малого истребителя — личность совсем незаметная, кому он нужен?
— Ага, щас, разбежался! Значит, сразу я стану нужен всем, да? А я после абордажа что‑то жизнь возлюбил всеми синапсами души, представляешь? Не, не пойдет.
— То есть пусть стреляют в меня? — уточнил офицер.
Майор не нашелся с ответом, переглянулся с охраной.
— Мы подумаем, — тихо сказал один из охранников. — Ваше предложение… слишком сложное по последствиям. Нашему майору только доверь, он так науправляет, всей ротой не разгребешь.
— Но — но! — покраснел майор. — Субординация где?!
— А возле матки Штерна сгорела, товарищ майор. Вместе с ребятами.
Майор подумал — и угрюмо кивнул, соглашаясь.
— Привыкай, — вздохнул офицер. — У меня в экипаже такая же вольница, слова не дают сказать.
— Мы можем создать дымовую завесу, — предложил тот же охранник негромко. — Со стороны будет казаться, что командует наш майор. И капитан Михеев. И еще кто‑нибудь. Но правьте вы. А майор Быков будет кричать громко и уверенно, у него хорошо получается.
— А куда я денусь, — вздохнул офицер.
— Тогда скажи нашу первую цель! — ухмыльнулся майор. — У моих ребят пари зависли! Учти, лично я поставил на «луну-44»! Идеальное захолустье, я там бывал! И производственные мощности есть, там какая‑то исследовательская лаборатория. Захватить можно даже нашими силами — если лазерные батареи нейтрализовать, конечно.
— Не скажу, — мстительно улыбнулся офицер. — Пока что осваивайте корабль, готовьте канониров на лазерные батареи, операторов на радарные группы — в общем, всех, кого грохнули.
— Нас столько не наберется, — промямлил майор. — Мы тут… хорошо погуляли.
— Уверен, вы что‑нибудь придумаете… так, откуда у нас взялись две «Косатки»? Вон, на старте стоят?
— Прилетели, — пожал плечами десантник. — Каждый день прилетают. Как нас находят в «черной бороде», не понимаю, как будто им трассу провесили. Возьмите, говорят, к себе в бунтовщики, задрало глумление над великой нацией. Готовы рвать всех в клочья ради великой России. И не поймешь, шпионы или нет. Пока что думаем. Мы думаем, а они устраиваются, как у себя в личной зоне, наглые такие, почти как десант наглые! Одна прилетела неделю назад, а уже организовала разведку, представляешь? И ладно бы наша, а то испанка, представляешь? Хотели грохнуть за наглость, да наш контрик жизнью за нее поручился…
— Представляю! — странным голосом сказал офицер и дернулся сначала к ремзоне, потом обратно к лифтам. — Где она?!
— Так… она укрепленный сектор сделала рядом с генераторным отсеком, заодно экраны Фридмана охраняет… что, грохнуть?
— Я тебя сам за нее грохну! — всерьез пообещал офицер.
— Майор, у нас сейчас стрельбы лазерных батарей! — напомнил один из охранников.
— Почему я не…
— Уже знаешь. Пошли — пошли, заодно над субординацией поработаешь, пока мы стреляем. Да, это не то, что мы ожидали. Но товарищ младший лейтенант не совсем выздоровел, не видишь, что ли? Давай — давай, майор!
Десантники дружно отдали честь и зашагали к коридору, где над аркой входа на четырех языках было написано предупреждение, что входить запрещено всем, кроме офицеров с шевроном «блитц». А офицер развернулся и побежал к генераторному отсеку. Отсек, как на любом корабле, располагался в геометрическом центре корпуса, потому что российские генераторы, самые лучшие в мире, объемные формы сложнее шара поддерживали так, что матов не хватало, а европейские, наверно, поддерживали всё, но шаровая конфигурация все равно считалась самой устойчивой. Так что — тоже в центре.
Он бежал, не представляя, что станет делать, если сектор окажется закрытым. Теоретически он, лидер мятежа, мог пройти куда вздумается — но только теоретически. А практически люди, живущие годами в замкнутых объемах кораблей, в тесноте и скученности, отгораживались от суеты везде, где только можно. Ныряли в коконы виртуальной реальности в личных сотах и казармах. Ставили запароленные лепестковые мембраны на рабочие помещения — особым шиком считалось закрыть обычный вход диафрагмой компрессионной защиты. Укрепляли сектора, норовя ограничить право допуска туда даже военной полиции. И тащили туда все, что плохо лежит. Реально пройти по кораблю без препятствий возможно было только по осевым. Малые коллективы, к сожалению, не только отгораживались от бесцеремонного мира, но и устраивали обычно в своем закутке феодальную вотчину, а то и реальное рабовладение — смотря какие склонности имелись у непосредственного начальства. Каждая служба считала рабочее место своим личным пространством и крайне неохотно впускала чужих. К связистам, например, пройти было гораздо сложнее, чем к разведчикам. А на склады вооружений — вообще только с ротой десанта в качестве универсального пропуска. Феодализм в космосе он считал безобразным явлением и собирался это изменить, но — потом. Сейчас его душа пела и трепетала, и жаждала встречи.
Он увидел ее далеко впереди и чуть не сошел с ума от радости. Высокая девушка — лейтенант шагала в окружении пилотов и что‑то втолковывала им.
