Не моих рук дело - Элизабет Бир
Раскрасневшийся на солнце Бразен, кажется, слегка побледнел, но наверняка сказать было трудно. Он тут же предложил:
— Не заглянуть ли нам к Юзуфу, а? Он живет ближе всех. Если нам повезет, прогулка будет совсем короткой.
Продолжай тянуть время, подумала Байю. И кивнула.
* * *
Юзуф работал не в торговой палатке, а в маленькой глинобитной хижине, одной из ряда подобных ей одноэтажных построек на задах целого района более высоких и крепких домов, сгрудившихся в тени древних, колоссальных руин, каковых немало было в окрестностях Мессалины. Эти, из голубовато-зеленого камня, устоявшего перед натиском погоды и охотников за бесплатным строительным материалом, некогда были длинным изогнутым каналом, держащимся на нескольких арках, которые поднимались примерно на высоту пяти-шести этажей.
Когда-то давно здесь, скорее всего, был акведук, потому что на концах он резко обрывался, как сломанный. Одни говорили, что он был построен во времена правления Безглазого, так называемого Принца-Мага Мессалины, несколько веков назад. Другие утверждали, что именно тогда он и был разрушен. Байю никогда не считала нужным выяснять это.
Соседний район, выросший в тени этих развалин, довольно предсказуемо именовался Пятью Арками.
Ученика Юзуфа на месте не оказалось, но сам Юзуф — возможно, будучи о себе более высокого мнения, чем Азиф, что, по мнению Байю, видевшей его работы, было не вполне обоснованно, казалось, совсем не встревожился, увидев двух Магистров у себя на пороге. Он был довольно молод, хорошо сложен и одет в штаны, сапоги и кожаный передник. Судя по выставленным на продажу перед его магазином изделиям, фальшивые драгоценности были скорее дополнением к основному ассортименту, состоящему из стеклянных безделушек и статуэток.
Юзуф нахмурился, когда Бразен выложил оставшиеся камни.
— Формы могут быть и моими, — неохотно сказал он. — Но отливал не я. И обрабатывал тоже.
Он кинул взгляд на ряды стеклянных стержней, висящих на стенах, на емкости с разноцветными порошками и рулоны фольги. Они находились в некотором беспорядке, и Байю решила, что мастер наверняка не сможет с первого взгляда определить, все ли на месте.
— А твой ученик?
— Реза. — Мастер издал почти змеиное шипение. — Он понес товар в Музей Естественной Истории. Идите туда, если хотите встретиться с ним.
— Ха, — сказал Бразен. — Там выставлены и мои работы, и творения Байю.
* * *
Бразен топал вперед, слегка замедляя шаг, чтобы Байю было легче поспевать за ним. Некоторое время они шагали в более или менее дружелюбном молчании. До Музея было недалеко, и вскоре они заметили, что впереди показались низкие ступени и площадь перед ним, по которой сновали толпы — и людей, и птиц. Люди сновали более беспорядочно и менее согласованно, нежели голуби и скворцы, сбивающиеся в огромные тучи, рисующие замысловатые петли и спирали.
Перед магами выросла громада Музея, со входом, украшенным фонтаном слева и латунной статуей верблюда в натуральную величину справа. Этот верблюд был одной из работ Бразена, о которых тот упоминал. Он был сделан таким образом, что с правой стороны выглядел обычным животным — ноздря расширена, огромная, утолщавшаяся книзу нога задрана, голова откинута назад, — испуганным нападением какого-то хищника. Но если подойти слева, с внутренней, смотрящей на вход в Музей стороны, взгляду зрителя открывался хирургический разрез, в котором каждый отдельный орган был целым и находился на своем месте, отличаясь от других цветом отделочных кристаллов: легкие были фиолетовыми, сердце красным, печень бордовой, кишечник цвета слоновой кости и так далее. Конечности статуи, как и ее туловище, представляли собой наглядный пример расположения костей и мускулов, связок и сухожилий, окрашенных в различные яркие цвета.
Вклад Байю в экспозицию Музея не был заметен снаружи, за исключением того, что благодаря ей купол атриума был значительно увеличен и реконструирован. И все же при виде Музея в груди у нее вспыхивала маленькая искорка гордости. Несмотря на так и не разрешенный научный спор заказчиков, работа, по ее мнению, была выполнена хорошо.
Бразен, в свою очередь, задержался, чтобы полюбоваться на свое творение, к которому они как раз подошли. Он осмотрел скульптуру и кивнул сам себе, словно, мысленно вернувшись в прошлое, он оценил, какую замечательную работу ему удалось проделать, хоть и на заказ. Верблюд лениво моргнул и начал плавно поворачиваться на своем пьедестале, меняя одну эффектную позу на другую, словно пытаясь продемонстрировать все детали своего механизма; в конце концов, его создал не кто-нибудь, а сам Бразен Чародей. Любой достойный скульптор смог бы создать поразительно детальную анатомическую модель верблюда. Но эта могла еще и реагировать на посетителя.
Повернувшись, Бразен кинул взгляд на фасад Музея. Его беломраморные стены были оформлены в эзинском и азитанском архитектурных стилях — золотая и лазурная плитка, стрельчатые арки — и вызывали в памяти изображения величайших университетов и рассказы о древних цивилизациях, даже несмотря на то, что вовсе не походили на стены храма, выстроенного во славу какого-нибудь чужеземного бога. Благодаря усилиям архитекторов стены этого храма знаний несли отпечаток истории, вечности.
— Ты же не думаешь, что за всем этим стоят наши добрые профессора, правда?
Байю пожала плечами.
— Вряд ли доктор Азар и доктор Манкидх остались обо мне лучшего мнения, чем друг о друге.
— Ссоры ученых — действительно серьезная штука.
— Но, с другой стороны, ни одна из них не принадлежит к Магистрам. И даже к колдуньям.
— Люди могут преподносить сюрпризы, — буднично заметил Бразен, наклонившись, чтобы осмотреть металическую ногу верблюда. Затем ли, чтобы оценить степень изношенности, или чтобы полюбоваться деталями своей работы — Байю сказать не могла.
— Или просто, — продолжила Байю тоном, сухим как пустыня, — пришло время признать, что все это расследование было придумано тобой специально для меня и ты умышленно тратишь мое время.
Бразен посмотрел на нее с невинным удивлением. Затем вздохнул и спросил:
— На чем я прокололся?
— Ты был моим учеником четырнадцать лет, — напомнила ему Байю. — А твоя мать — лучшей подругой за всю мою жизнь. Да и, в конце концов, ты же Бразен Чародей. Ты можешь заставить ожить мелкое существо, но душу в него не вложишь. Оно будет довольно сильно отличаться от наделенных собственной волей артефактов, что создаю я, но сойдет за достоверную «подделку».
Лицо мужчины сморщилось в недовольной гримасе.
— Итак. Ты собираешься мне рассказать, что мы делаем на пороге музея и зачем тебе понадобилось утащить меня из мастерской на полдня, чтобы установить… ныряй!
— Что?
— Пригнись, — снова вскрикнула Байю, хватая Бразена за ухо и заставляя пригнуться.
Что-то небольшое, розово-черное, со свистом разрезая воздух, пронеслось над их головами. Сначала ей показалось, что это
