Последствия старых ошибок (СИ) - Бэд Кристиан

— Ты с той стороны?

— Да.

— Принеси йилан, Тоо.

Парень с готовностью вышел. Я его понимал. Он бы козла бритого принёс, только бы не гнали.

— Твой сын? — кивнула на меня Айяна.

Дьюп чуть наклонил голову, подтверждая.

— Некровный?

— Нет.

Мне тоже стало немного не по себе. Или — это часть какого–то ритуала, или… Да нет, лучше об этом не думать. Дело, наверное, в местных обычаях. Я знал, что на Экзотике есть такое понятие «некровные дети». Но я не помнил, что это значит.

— Большой мальчик, — сказала Айяна, разглядывая меня. Потом повернулась к Колину:

— Зачем ты приехал?

— Мне нужна помощь.

Удивительно, но она не стала расспрашивать, наоборот, отвернулась к открытому окну и надолго замерла, глядя в сад. Проводящая эйи была высока ростом, худощавая, с тонкими благородными чертами лица, но очень тяжёлым взглядом таких же стальных, как и у Вланы, удлиненных глаз.

В комнате было уютно. Окна декорированы расшитой тканью, мебель деревянная, как у нас дома. Только отец предпочитал дуб, а тут использовали светлое дерево.

Вошёл Тоо, принёс чай, сладости и эти самые круглые жёлтые шары. И улыбаясь, посмотрел на меня. Понял, о чём я думал, когда шёл через сад?

Я взял фрукт и надкусил. Сладкий какой.

Айяна, наконец, обернулась.

— Садись, ты ещё не ел в моём доме.

Дьюп отказываться не стал. Интересно, а она — тоже любила его?

Айяна резко обернулась, и её глаза полностью сковали моё восприятие. Я как в клетку попал. Пытался пошевелить ресницами и не мог.

Впрочем, замешательство моё длилось недолго. По недавней привычке я «раскрыл» её на себя, успел почувствовать удивление и… Как в колодец полетел. Аж всё закружилось.

— Ты не мог сам его научить, — покачав в недоумении головой, сказала Айяна.

— Я и не учил, — пожал плечами Дьюп.

Он медленно пил йилан, безо всякого выражения на лице.

— Оставь его здесь! — Айяна сказала это неожиданно резко. — Как он будет жить там? Среди ваших «…».

Я не понял слова. Но слово было обидное.

— Скажи, а «ваши» — этого добивались, когда инициировали его?

Дьюп голоса не повышал, но ему и не надо было этого делать. Его здесь понимали и с полуслова, и вообще — без слов.

Айяна закусила губу.

— Девочка, я не хочу лезть в ваши внутренние проблемы. Но вы избаловали нас тем, что эйниты — не вмешиваются.

— И ты пришёл, чтобы на этот раз мы вмешались?

— Да.

Стало тихо. Похоже, всё было сказано. Я искоса посмотрел на Тоо — он, судя по выражению лица, понял не больше моего.

Я кивнул ему на дверь. Он бесшумно выскользнул из–за стола. Я тоже ничего не уронил.

Нас всё равно не замечали. Каким–то неведомым аргументом в споре я уже послужил. Ну и хватит. Пусть теперь сами разбираются. Или вдруг ещё что–нибудь захочется, что бывает между мужчиной и женщиной.

— Ты на стандарте говоришь? — спросил я Тоо.

Он рассеянно кивнул. Мыслями он всё ещё был в комнате.

— Скажи, где мы?

Он вскинул на меня удивленный взгляд.

— Система Дождей, Къясна.

Ещё бы вспомнить, как у нас это называется.

— Ты здесь родился?

— На корабле…

Тоо говорил и хлопал ресницами, словно пытающаяся взлететь бабочка.

Красив он был, как бывают красивы только полукровки. Одно дело — темные глаза на смуглом лице Дьюпа, другое — такие же на золотистом.

Тоо был ростом всего пальца на три ниже меня, но, лежащее на его колене запястье, оказалось тоньше моего вполовину.

Мы уселись под деревом: тепло, тихо, какие–то насекомые стрекочут в траве. Я так отвык от всего этого. Здорово, наверное, жить вот так…

— Чужое — всегда кажется лучше, — с усмешкой сказал Тоо, отвечая на мои мысли. — Здесь скучно. Наставники считают таких, как я — лентяями и неумехами, если мы не сидим весь день за книгами или в зале для медитаций. А я почти ничего не видел, кроме сада за храмом…

Я фыркнул:

— Тебе что–нибудь страшненькое рассказать?

— Не стоит, — он зябко повёл плечами. — К тебе и прикасаться–то больно.

— Почему? — удивился я.

— Тех, кто убивает, окружают тени Ашша. Этакая энергия смерти, если по научному. Её даже как–то измеряют, я читал.

Он вздохнул и начал разглядывать свои руки. На среднем и безымянном правой руки было по кольцу, оба запястья обвивали браслеты — один плотно, второй болтался. Тоо остановился на нем глазами и снял. Браслет был в виде металлической змейки, сжимающей во рту хвост. Вместо глаз — кристаллы, похожие на синийские, что используют для записи информации.

— Возьми, — сказал он. — Носить, конечно, не будешь. Положи куда–нибудь…

— Почему — не буду? — я повертел в руках змейку. На левой у меня спецбраслет, на правой — ничего. — Если налезет…

— Он растягивается, — сказал Тоо и потянул змейку за хвост. Тельце действительно вытянулось.

Я знал принцип такой растяжки металла, но был он очень дорог.

— Она, поди, стоит Хэд знает сколько? — засомневался я.

— Что–то стоить может только память. Бери. Может, увидимся когда–то ещё. Мы же братья.

— Тоо, чтобы сразу без непонятного. Дьюп… Колин пошутил, что я его сын. Мы даже не родственники с ним.

Тоо посмотрел на меня и улыбнулся.

— Разве это вам решать?

— Как это?

— Есть связи кровные, которые определяет тело, есть связи духовные, тело их не определяет. Но они, часто, прочнее кровных… Я, кстати, и не слышал, что он про тебя говорил. Я сам вижу… Только не пойму, как тебя зовут. Путаница какая–то выходит. Обычно не трудно бывает догадаться…

— Зови Ан… — И я понял, что действительно путаница. Сослуживцы называли меня — Агжей, Дьюп — Анджей, малознакомые люди — капитан Гордон Пайел. Тут уже и сам скоро запутаешься.

Я рассмеялся.

— Ладно, сам выбирай. — Я рассказал ему немного, как у меня с именами.

Тоо слушал рассеянно.

— Не интересно? — спросил я.

— Интересно. Просто наставник меня потерял, наверное. Рассердится.

— А не пошёл бы он…

— Куда?

Я осёкся.

— Ну, это я ругаюсь, но, по сути… Может, ведь и правда больше не увидимся. А наставник тебе и так, поди, надоел. Бить же не будет?

— Бить?

У него было такое изумлённое лицо, что я рассмеялся.

— А поехали, братишка, с нами? Я тебя бойцам буду показывать. В воспитательных целях. На предмет того, что драться без повода — это не вежливо. А то завели манеру — кулаками всё решать.

Я вспомнил ребят, и мне стало вдруг тоскливо. Чего там Дьюп так долго?

И тут же — они вышли.

В доме на Айяне было тонкое, очень светлое платье, зашнурованное на груди, теперь она надела сверху что–то вроде плаща, тоже очень тонкого.

Я встал. Тоо тоже вскочил, и по лицу его пробежало, как мышь, сожаление. Так быстро, что я думал, мне померещилось.

Дьюп кивнул мне, пойдём, мол. Выходило — Айяна летит с нами.

— Парня–то возьмите, садисты! — сказал я.

— Ему ещё нельзя в «прокол».

Дьюп подошёл к нам. Постоял какое–то время, разглядывая Тоо.

Тот беспомощно оглянулся на мать, а потом вдруг опустился на колени.

Колин положил ему руку на голову.

У меня было чувство, что я присутствую при чём–то очень интимном.

История вторая. Энимэ

«…Вся беда в том, что мир, когда он настоящий, — напрочь лишён какой–либо книжной логичности и стройности. Это всегда смесь необъяснимого, непередаваемого, откровенно тупого и жестокого. И этим он толкает пишущего к совершенно иному миру. Миру красивому и логичному. Грязному, но красивому, даже если речь в романе идёт о грязи.

А в жизни — иначе. Как ни бейся — всё равно будешь совершать неоднозначные поступки: хорошие для одних, плохие — для других, умные для третьих и откровенно тупые для четвёртых.