Аластер Рейнольдс - Ковчег Спасения
Для начала следовало заняться коконом. Химический анализ ничего не дал. Кубики были сделаны непонятно из чего — у этого вещества не было даже подобия атомной решетки. Их грани сохраняли форму за счет силового поля и напоминали глухие стенки — правда, прозрачные для некоторых форм излучения — и были очень холодными. Подобный принцип не использовался ни одним из известных видов машин. Кубики легко отделялись от основной массы, но тут же быстро уменьшались, тая до микроскопических размеров. Помощники Скейд пытались просканировать их, надеясь понять хоть что-то из того, что происходит внутри, но всякий раз действовали недостаточно быстро: от кубика оставались лишь несколько микрограмм чуть теплого пепла. Похоже, внутри находился какой-то механизм саморазрушения, который запускался в определенной ситуации.
Отодвинув основную часть бронированных щитов, команда Скейд немедленно перенесла Галиану в специально оборудованную камеру, которая гнездилась на одной из стен огромного космического дока. Они по-прежнему работали в экстремальных температурных условиях, чтобы не причинить телу еще больший вред, чем уже был причинен. Очень бережно и аккуратно они начали удалять последние слои чужих механизмов.
Наконец, когда не осталось почти ничего, препятствующего осмотру, стало более или менее ясно, что произошло с Галианой. Черные машины сумели забраться ей в голову, но по сравнению с остальными членами команды последствия были минимальны. Некоторые из имплантатов Галианы разрушились, уступая место «щупальцам», но сомневаться не приходилось: ни одна из базовых структур мозга не пострадала. Скейд не могла отделаться от впечатления, что «кубы» тренировались на корабельной команде, прежде чем взяться за Галиану — когда окончательно выяснили, как проникать в мозг без последствий для человека.
Она ощутила прилив оптимизма.
Черная структура казалась монолитной и неподвижной. При правильном подходе это будет вполне возможно — даже несложно: удалить эти кубики, один за другим.
«Мы можем сделать это. Мы вернем ее такой, вернем прежней».
(Будь осторожна, Скейд. Ты еще не дома, так что не расслабляйся.)
Ночной Совет не зря настаивал на осторожности. Команда Скейд приступила к удалению последнего слоя «кубиков». Сначала — ступни. Кожа оказалась почти нетронутой, что радовало. Работа продолжалась, и вскоре тело было очищено до самой шеи. Казалось, еще немного, и температуру тела можно будет поднять до естественной — даже если процедура окажется более сложной, чем обычное «отогревание». Но, когда техники начали очищать лицо Галианы, стало ясно: до завершения работы еще очень далеко.
Кубики неожиданно зашевелились, заскользили, перекатываясь друг через друга. В этих волнообразных конвульсиях было что-то тошнотворное. Остатки кокона просачивались в Галиану, словно ожившая нефтяная пленка. Черная масса всасывала сама себя через ее рот, нос, уши и глазницы, огибая глазные яблоки.
Галиана оказалась в точности такой, как ожидала Скейд: ослепительно прекрасная королева, вернувшаяся домой. Даже ее длинные смоляные волосы сохранились — хрупкие, смерзшиеся, но совсем такие, как в тот день, когда она покидала Материнское Гнездо. Но сейчас в голове у этой женщины сидела черная масса микромашин, пополняя объем естественных и искусственных образований. Сканер регистрировал небольшие смещения биологических тканей. Куда хуже пришлось сети имплантатов: часть ее просто разрушилась, уступив место инородным включениям. Черный паразит напоминал по форме краба, который вцепился своими многочисленными клешнями в разные зоны мозга.
Медленно, в течение многих дней, команда Скейд «отогревала» Галиану. Теперь температура тела была лишь ненамного ниже естественной. Все это время за паразитом велось наблюдение. Уцелевшие имплантаты «оттаивали» и заново подключались к оживающим мозговым тканям, но черная масса выглядела по-прежнему.
Так что же получается, несмело подумала Скейд — они все еще могут победить?
Как оказалось, это было не слишком далеко от истины.
Она услышала голос. Человеческий голос… женский, странным образом лишенный тембра — наверно, так должен звучать голос божества. Обычно голос рождался прямо у нее в голове. Но это был голос, который сформировался в человеческой гортани, миновал несколько метров пространства, заполненного воздухом, и наконец был принят и расшифрован человеческими органами слуха — вместе со всеми едва уловимыми искажениями, которыми обзавелся по дороге. Это был звук, которого она очень давно не слышала.
— Здравствуй, Галиана, — произнес голос.
«Где я?»
Ответа не последовало. Несколько мгновений спустя голос мягко добавил:
— Скоро ты тоже будешь разговаривать, если сможешь. Все, что нужно — испытать желание сформировать звук. Все остальное сделает трал: поймает сигнал и пошлет нервные импульсы в твою гортань. Боюсь, мысленного ответа будет недостаточно: между моим и твоим сознанием нет прямой связи.
Кажется, слова появились спустя целую вечность. После веков, которые она пользовалась нейронной сетью, разговорный язык звучал непривычно медленно и ровно, хотя грамматика и синтаксис были ей знакомы.
Она сделала попытку заговорить и услышала собственный голос, усиленный и звенящий:
— Почему?
— Мы еще об этом поговорим.
— Где я? Кто вы?
— Меня зовут Скейд. Ты цела и невредима. Ты вернулась домой, в Материнское Гнездо. Мы нашли твой корабль и «отогрели» тебя.
До сих пор Галиана различала лишь неясные тени вокруг себя, но теперь помещение как будто осветилось. Она лежала на спине почти горизонтально, под небольшим углом, в ящике, очень похожем на саркофаг для «холодного сна», только открытом — так что, несомненно, дышала воздухом. Боковое зрение уже восстановилось, но она не могла шевельнуть ни одним мускулом, даже посмотреть вбок. Потом в фокусе зрения появилась неясная фигура и склонилась над ней.
— Скейд? Я не помню тебя.
— Разумеется, — ответила незнакомка. — Я присоединилась после того, как ты улетела.
Вопросов были тысячи, и все требовали ответа. Произнести их разом она не могла — прежде всего потому, что приходилось общаться этим неуклюжим допотопным способом. Тем не менее, с чего-то надо было начинать
— Как долго меня здесь не было?
— Сто девяносто лет, месяц в месяц. Ты покинула нас в…
— В 2415 году, — быстро перебила Галиана.
— Да, а сейчас 2605-й.
Многое Галиана помнила смутно… и многое, пожалуй, предпочла бы не помнить вообще. Но самое необходимое сохранилось в памяти. Она покинула Материнское Гнездо и вела три космических корабля вглубь космоса. Задача состояла в том, чтобы проникнуть за границы пространства, изученного и обжитого человеком, исследовать миры, которые он еще не посещал, обнаружить иные формы жизни. Когда слухи о войне дошли до экспедиции, один из кораблей отправился в обратный путь. Но другие два продолжали миссию, петляя среди планетных систем.
При всем желании Галиана так и не смогла вспомнить, что случилось со вторым кораблем, который вел поиски. Она ощущала лишь потрясение от потери и глухую пустоту в голове — пустоту, которую должны были заполнять голоса.
— А моя команда?
— Поговорим об этом позже, — тихо произнесла Скейд.
— А Клавейн и Фелка? Хотя бы они вернулись? Мы расстались в глубоком космосе; предполагалось, что они направятся в Материнское Гнездо.
Пауза была ужасной — просто ужасной. Потом Скейд ответила:
— Они вернулись.
Галиана вздохнула — вернее, вздохнула бы, если бы могла. Чувство облегчения было потрясающим. Она и представить себе не могла, в каком напряжении пребывала до сих пор, пока не узнала, что люди, которых она так любила, в безопасности.
В течение нескольких мгновений блаженного покоя Галиана разглядывала Скейд. Кое в чем та походила на Конджойнеров времен Галианы. Одета очень просто: брюки вроде пижамных и свободная блуза из материала, похожего на черный шелк — ни узоров, ни знаков отличия. Аскетическая худоба и бледность — словно эта Скейд долго находилась на грани голодной смерти. Гладкое лицо кажется восковым… Нельзя сказать, что в этом было что-то отталкивающее, но на нем не было тех линий и морщинок, которые создает обычная смена выражений. Полное отсутствие волос или чего-либо подобного на голове и на лице делало ее похожей на недоделанную куклу. Но такими были тысячи других Объединившихся — связь между сознаниями накладывала свой отпечаток. Если бы не сгусток ментальных проекций, которые создают индивидуальность, их вообще было бы трудно различить.
Но она никогда не видела, чтобы у кого-нибудь из Конджойнеров был гребень. Узкий костяной гребень, который начинался примерно в дюйме от переносицы и, выгибаясь, проходил по всей голове. Да, несомненно, это была кость. Но по его бокам струились очень красивые вертикальные полоски. Они переливались каскадами радужных полутонов, точно дифракционная картинка, от сверкающе-оранжевого до цвета электрик, стоило Скейд немного повернуть голову. Однако этим дело не ограничивалось. Галиана обнаружила, что разноцветные волны пробегают по гребню, даже когда женщина не двигается.
