Ирина Горбунова - На грани человечности
А до того - где была Старейшина, какие дела вершила? Родина и сограждане Вахишты терялись в неведомых пространствах и эпохах, и сама она не любила о них вспоминать. Даже в общении с такими, как, например, Константин Драгобич, - с теми, кого она в разное время обучала владению Силой.
- Вы правы, Наставница. Лучше бы Лами прошла практику, следя за тектонической активностью в районе Кракатау.
- Я права всегда, достойный этшивел. За исключением тех случаев, когда заблуждаюсь. - Тяжеловатая шутка, как обычно, прозвучала без тени улыбки. - Константин, ведь вы осуществляете связь с сестрой по поручению Академии Прогресса. И, помнится, вскоре собираетесь к ней - за инфокристаллом. Полагаю, при встрече у вас найдётся немало, гм... поводов для серьёзной беседы.
Константин согласно склонил голову. Слишком, слишком юна Лами для работы наблюдателя, с её непомерными нагрузками на психику.
3.
Кабинет, где королева давала аудиенции ему - и ещё немногим избранным, - нравился отцу Одольдо. Обстановка простая, аскетичная, по-деловому суховатая. Ничего отвлекающего, расслабляющего либо, напротив, излишне настораживающего. Никаких потайных панелей и необъятных гобеленов, за которыми может притаиться кто угодно. И - удачнейшее расположение: удалённый от оживлённых покоев глухой флигель дворца. На случай любопытства праздношатающейся публики - всегда начеку бдительные стражи из числа наиболее преданных личных телохранительниц Её Величества.
Едва ли без надёжной поддержки сумела бы юная королева, вторая жена августейшего дегенерата Дерьена Шестнадцатого, получить в полновластное владение эту редкостно уединённую комнату. Но поддержка нашлась - в лице ни много ни мало как принца-регента, королевского дядюшки и фактического правителя страны. Очень скоро опытный политик Дейра фер Кейст ар-Вэндор распознал в шестнадцатилетней Раффиде Реватской острый дипломатический ум. И - не прогадал.
За последующих четверть века регент и королева успели выявить и объединить вокруг себя не бездарных честолюбцев - но людей истинно умных, знающих, радеющих о судьбах Льюра. Всё ж нашлись такие даже среди хиреющей, избалованной вседозволенностью родовой аристократии; и среди предприимчивых, оборотистых купцов и ремесленников, радеющих лишь о собственной прибыли; да и меж монастырских книжников - амбициозных схоластов и догматиков. Украсили избранное общество и подлинные люди науки и искусства: лейб-медик Тарла Кудесник (святой подвижник, пользующий нищих охотнее, чем придворных!); Мастер Гандар, старый, беспощадно-ироничный комедиограф (да пребудет дух его в Чертогах Горних!); Томирела Ратлин, немыслимая доселе художница и ваятельница (жизненная правда, граничащая с ересью!).
Словом, вполне достаточно, чтобы ненавязчиво отстранить от всяческой реальной власти немощного Главу королевского Дома и всё его тунеядствующее окружение, исходящее слюнявой ложью восхвалений (весь "пустоцвет общества", как говаривал регент при жизни - мир праху его!). Пусть на досуге предаются пирам и разврату, только бы не расхищали чрезмерно казну. Увы, недооценил многоопытный шэммун Вэндорский венценосного племянника своего, мстительного параноика. Тайное отравление, спешно склёпанный, из пальца высосанный донос "по обвинению в измене Короне и Церкви"... Не без огня, впрочем, потянуло дымком: владетельный принц-регент и впрямь состоял в коротких отношениях с Лимой Арбалетчицей, королевой вольных стрелков из Тимильского леса. (Плоть, изломанная, искорёженная всеми житейскими бурями - и непокорённый, вечно бунтарский дух; и она, разбойница, заслуживает молитвы чистосердечной, неусыпной). И как было втолковать Его Величеству, что не ради измены это - но из-за радения за страну?! Вот и не втолковали.
Но поздно схватился Его Величество. Какими бы соображениями он ни руководствовался - политикой ли, обычной ли ревностью - по всем статьям поздно. Давно уже партия, возглавляемая теперь только королевой, была единственной серьёзной политической силой в стране.
Поддерживал эту партию и отец Одольдо, глава влиятельнейшего ордена святого Эрихью; и сама матушка Аризия, Верховная Владычица далуорской церкви. Завидный союз властей мирских и духовных; к сожалению, ничто не вечно в бренном нашем мире. Успеть бы сделать побольше - в жизни скоротечной...
...Рослая сарнийка в кирасе затворила и заперла двери за спиной Одольдо. Пройдя почти вплотную к рабочему столу королевы, почтенный настоятель поклонился с изысканной, но искренней вежливостью. И - привычно - простёр руку в жесте благословенья.
- Да хранит Единый Ваше Величество. Вы звали меня?
- Присаживайтесь, отче. - Королева Раффида кивнула приглашающе: сдержанная, уже в крови запечатлённая властность. - Вы знаете сами, в каких изменениях, касательно внешней политики Льюра, назрела насущная необходимость. И некоторые из них впрямую связаны с вопросами Истинной Веры. Не обойтись без вашего совета.
- Располагайте мною всецело, Ваше Величество. - Вновь отец Одольдо почтительно склонил голову; придвинул кресло ближе к столу.
В словах обоих собеседников сквозили простота и открытость, столь редкие в дипломатических кругах. Давнишние и надёжные союзники, они не нуждались в нагромождениях обиняков. Особенно - в безопасном уединении.
- Вы, как всегда, щеголеваты, Одольдо, - полурассеянно отметила королева.
Едва ли то же скажешь о вас, Ваше, Величество, - мысленно, с привычной грустью отозвался Одольдо. Строгие лиловые одеяния - вот ваш добровольный удел со дня гибели Великого Шэммуна Вэндорского. Да возможно ли полною мерой воздать памяти того единственного, кого любили в жизни своей, и кем были любимы. Траурное платье; и борозды морщин на лице, почти бесплотном от горя; и пепел погребального костра, сединою запорошивший волосы... сколько было вам в тот Судный день - тридцать пять, меньше? И - главное: неустанный труд, продолжение, укрепление вашего общего дела... нашего дела!
С моей стороны не постыдное ли легкомыслие - этот роскошный камзол далеко не монашеского покроя, и богатая перевязь с мечом, и холёные пальцы в перстнях? Ведь и в моей душе... да стоит ли о том.
Всё ж, ни на что не взирая, держитесь вы хорошо, Ваше Величество. Нет, не стану я возносить дифирамбы вашей якобы несравненной красоте, громоздя метафоры столь же пышные, сколь и лживые. Сами вы не скорбели ни минуты, что не рождены блистать. Зато и теперь слывёте вы одной из лучших фехтовальщиц королевства. Доселе, с оружием в руках, без снисхождения и жалости, испытываете всякую молодую дворянку, возжелавшую вступить в вашу личную гвардию. Да что гвардия! вы даровали стране будущее, так, как только может женщина. Старший ваш сын, королевский наследник - Единый с ним, несчастным: копия батюшки, не более как прикрытие для истинного вашего дара. Две младшие принцессы, плоды любви вашей и принца-регента - вот кому, совсем скоро, предстоит во всеуслышанье заявить о себе. Все лучшие задатки и матери, и отца продолжились в них. Помоги им Единый организовать тот хаос, что воцарился в стране под неусыпным правленьем последних Дерьенов и Дерьен. Мы-то, скромные служители Его, поддержим всецело...
Сквозь отвлечённые размышленья Одольдо осознал, что королева выжидательно смотрит на него.
- Какие вопросы Истинной Веры кажутся вам спорными, Ваше Величество?
Успел ещё сам подивиться глупости слов своих. Будто не всё, что касаемо истинности Веры, более чем дискуссионно. Изволь только приноравливаться к реальной дипломатии, и дай тебе Единый, если при том намерения твои чисты, и действия продуманны.
- Всё чаще сомневаюсь я: нужен ли Льюру очередной поход во Святую Землю. - Длинные пальцы королевы - пальцы фехтовальщицы и лютнистки - плясали на подлокотнике кресла почти беззвучно. - Важно ли, кто выступит агрессором: мы или Сиргент? Исход останется прежним. Вечно спорная территория - и две разорённые державы. Да и гробница Пророков посреди пустыни - это ли стратегически важный форпост?
- Воистину, Ваше Величество. Блажь теософическая - да простит мне святой Эрихью. - Не коснувшись даже амулета, Одольдо лишь головой покачал. - Увы, слишком для многих сия блажь - давняя и верная доходная статья.
- Государству в нашем положении надлежит несколько иначе радеть о влиянье своём, равно как и о выгодах. Не транжирить остатки казны на распри бессмысленные, но сохранять и приумножать свои богатства. Земледелие, ремёсла, торговля - вот опора процветанию, а вовсе не реки крови из-за различных взглядов на сущность Пророков.
- Смею напомнить, Ваше Величество, что торговые отношения с соседями у нас - зачастую - преступно расточительны. Взять хоть договор с Сарнией, двадцать лет назад подписанный вашим августейшим супругом: условия для Льюра кабальные. И доселе мы поставляем Сарнии наш строевой лес в количествах очевидно неразумных. Сами укрепляем сарнийский флот, постоянно разоряющий наши же северные границы. Коль сведём мы все наши леса в пользу враждебных чужаков - что ж останется для нашего собственного флота? А необходимость в его создании давно назрела.
