Алан Фостер - Филогенез
В особенности одному представителю этой семьи.
День был длинный, и члены Великого Совета, по обыкновению, удалились на отдых в жаркую, влажную тишину созерцательной норы, расположенной глубоко под залой Совета, чтобы расслабиться и стряхнуть с себя тяжкую ношу правления. Однако остаться в одиночестве никто не стремился. Просто теперь все беседовали о более приятных и менее значимых предметах.
Все, кроме двоих. Эти уже достигли солидного возраста, однако в Совете являлись одними из самых младших. Они обсуждали два серьезных происшествия, имевших место в недавнее время,— происшествия, которые, по всей видимости, никак не были связаны между собой. Собеседники как раз и старались найти эту связь.
— А-анны в последнее время совсем обнаглели,— сказала самка.
— Да,— откликнулся самец.— События в Пасцексе — просто позор!
Разговаривая, он вдыхал аромат травяной повязки, прикрывающей половину его дыхалец.
— Но тут уж ничего не поделаешь. Мертвых не вернешь, а ни один благоразумный транкс не станет развязывать полномасштабную войну, исключительно чтобы отдать дань памяти погибших.
— Вот-вот. А-анны всегда рассчитывают, что мы будем вести себя благоразумно и логично. Чтоб у них чешуя осыпалась и яйца сгнили!
— Сирри!!х, естественно! Мы всегда себя так ведем. Но вы правы. Вторжение на Ивовицу беспрецедентно по своим масштабам. Однако тут мы ничего уже не можем поделать.
— Знаю,— согласилась пожилая самка. Ее яйцеклады были плотно прижаты к верхней части брюшка, показывая, что она больше не способна откладывать яйца.— Меня больше волнует, как бы сделать так, чтобы в будущем подобные инциденты не повторялись. Нам следует укреплять свою оборону.
Самец-эйнт сделал жест, обозначающий сомнение второй степени.
— Что еще можно сделать кроме того, что уже сделано? Ведь а-анны не решаются напасть на нас открыто. Они знают, что за этим последует сокрушительный отпор.
— Сегодня — да. А вот завтра…— Его собеседница многозначительно помахала усиками.— А-анны ежедневно и ежечасно работают над укреплением своих сил. Нам нужно придумать что-нибудь, что застало бы их врасплох, отвлекло их…
Ее фасетчатые глаза тускло поблескивали в облаке пара.
— И, думаю, здесь нужен кто-нибудь не столь предсказуемый, как транксы.
Самец заинтересованно приподнялся на своей скамеечке.
— Вижу, это не пустые размышления. У вас на уме есть что-то конкретное?
— Вам известно поселение пришельцев на высоком плато?
— Двуногих? Этих, лю'дей?
— Людей,— отчетливо произнесла она, поправив его ошибку. Человеческая речь лишена щелчков и прерываний, а потому человеческие слова трудны для произношения транксов. Речь людей мягкая, как их мясистое внешнее тело.— Я только что прочла доклад. Дипломатами достигнуты значительные успехи. Настолько значительные, что ведется подготовка к следующему шагу по развитию и углублению связей.
— С людьми? — переспросил самец. Тон его высказывания не оставлял сомнений в отношении эйнта к этому известию и подкреплялся соответствующими жестами, выражающими отвращение.— С какой стати нам развивать связи со столь отвратительными созданиями?
— Но ведь они разумны. С этим вы, надеюсь, не станете спорить? — вызывающе осведомилась самка.
— Возможно, они наделены моралью, но разумом — вряд ли, если верить секретным докладам, которые мне приходилось читать.
Он сполз со скамейки и потянулся назад, чтобы снять травяную повязку.
— Зато они обладают внушительной военной мощью.
— Да неужели вы думаете, что двуногие готовы предоставить ее в распоряжение таких, как мы? — самец дернул усиками.— Повторяю, я тоже читал доклады. Большая часть популяции людей считает, что наш внешний вид отвратителен. Смею сказать, такое отвращение взаимно. А на подобном фундаменте прочного союза не построишь.
— Ну, взгляды меняются,— наставительно заметила самка. Беседуя, она одновременно полировала свой экзоскелет душистым составом. Нагретый горячим паром, которого в помещении было более чем достаточно, состав придавал фиолетово-синему хитину металлический блеск.— Нужно только время — и соответствующее воспитание.
Советник хрипло кашлянул с выражением брезгливости.
— Воспитывать без контакта нельзя. Я признаю, что, судя по немногим поступающим к нам сведениям, разработанная ими образовательная программа успешно выполняется. Но эта программа является весьма скромной по масштабам, к тому же не ставит задачу преодолеть отвращение, которое испытывает к нам большинство людей.
— Да, это правда.
Советница взмахнула мигательными перепонками, протирая запотевшие глаза.
— Однако существует и другой проект, более широкомасштабный и целенаправленный.
Ее собеседник неуверенно повел усиками.
— Что за проект? Никогда о нем не слышал.
— О нем предпочитают молчать, пока он не созреет достаточно, чтобы стать известным обеим сторонам. Так что знают о проекте немногие. Весьма немногие. Считается, что он имеет решающее значение для развития отношений между нашими расами. Главное, чтобы обо всем не проведали а-анны. Они уже и так рассматривают людей как угрозу своим экспансионистским планам. А известие о создании человеческо-транксской коалиции может толкнуть их на… какой-либо необдуманный шаг.
— Коалиции? Но мы почти не имеем дел с двуногими.
— Сейчас ведется работа, направленная на изменение подобной ситуации,— заверила его советница.
Самец скептически стрекотнул.
— Установление формальных, официальных отношений — еще куда ни шло. Но устойчивый союз? — Он жестом выразил крайнюю степень отрицания.— Невозможно. Ни та, ни другая сторона этого не захочет.
— С обеих сторон имеются достаточно дальновидные политики, чтобы думать по-другому. Правда, пока их немного. Но тем не менее именно они разработали этот секретнейший план.
Ее жест выражал глубокую серьезность, лишь с легким оттенком усмешки.
— И вы ни за что не поверите, где разворачивается проект!
Она придвинулась к собеседнику поближе, чтобы прочие советники, находящиеся в зале отдыха, случайно ее не подслушали, и соприкоснулась с усиками самца, прошептав что-то в слуховые органы, расположенные на грудном отделе.
Она не ошиблась. Ее собеседник ей не поверил.
Глава вторая
Транксы не погребают своих мертвецов. Покойники торжественно утилизируются. Как и многие другие особенности транксской культуры, этот обычай пришел из древнейших времен, когда каждым ульем правила царица, откладывавшая яйца. В ту эпоху все мало-мальски съедобное считалось пригодным для использования, в том числе и останки погибшего собрата. Протеин есть протеин, а забота о выживании очень долго оставалась доминирующим принципом в нарождающейся культуре и цивилизации. Теперь, конечно, традиционная утилизация обставлялась куда более торжественно, но сама суть процесса тем не менее осталась прежней.
Однако нынешняя прощальная церемония выглядела значительно патетичнее, чем была в доречевые времена. Правда, покойник, которому возносились хвалы на сей раз, несомненно, счел бы их преувеличенными. Для поэта, прославленного не только на Ивовице, но и во всех мирах, заселенных транксами, Вуузелансем отличался редкой скромностью.
Десвендапур вспоминал одно из последних занятий с мастером. Панцирь Вуузелансема давно утратил и здоровый аквамариновый цвет, свойственный юношам, и сине-зеленый оттенок зрелости, приобретя старческий густо-синий, почти индиговый тон. Голова старика покачивалась из стороны в сторону — следствие несмертельного, но неизлечимого заболевания нервной системы,— и он редко поднимался на четыре ноги: теперь ему приходилось ходить на всех шести, чтобы не упасть. Но глаза его, хотя реже вспыхивали вдохновенным огнем, по-прежнему сияли как золото.
Великий поэт удалился со своим мастер-классом в тропический лес. Они расположились под желтоствольным деревом цим!бу, столь дорогим сердцу учителя. Вуузелансем мог бесконечно любоваться раскидистым, густым шатром золотисто-желтых, в розовую полоску листьев, которые в это время года соседствовали с цветами. Напоенные нектаром гроздья неимоверной длины насыщали воздух благоуханием, свисающие тычинки, похожие на колокольчики, наполняла пыльца. Но ни одно насекомое не гудело вокруг цветов, ни одно из крылатых созданий не прилетело полакомиться нектаром. Цим!бу приходилось опылять искусственно. Это дерево было пришельцем, экзотическим инопланетянином, рожденным не на Ивовице, а на Ульдоме. Пришельцы-транксы посадили его на новой родине для красоты — и оно прижилось и процветало в чаще туземного леса, окруженное чуждыми растениями.
