Михаил Сенин - Дорога к вратам
— Круто. И что, служащий галактической полиции убьёт меня за попытку вождения без прав? — я вложила в эту фразу ровно столько сарказма, сколько у меня было.
— Не знаю. Но до сих пор в полиции таких претендентов не было. А не в полиции — оканчивались печально. Предки Ко’Буна, например, могли накормить святотатца его же печенью.
Я поперхнулась напитком. Миленькая перспективочка! Чтобы слегка успокоиться, я снова глотнула этого «бренди».
— Ну ни фига себе! И что мне сейчас делать?
— Готовиться к обряду очищения, что же ещё. И надеяться, что вам повезёт.
— Да уж… Повезёт… — Я допила стакан одним махом. — Позвольте, я пойду в камеру?
— Да, идите. Дорогу знаете, или конвой дать?
— Лучше дайте, а то заблужусь. Кстати, конвой, надеюсь, не настолько же религиозен?
— Нет, тут всё в порядке. Большинство вас уважает, остальных — забудьте.
— И на том спасибо. Можно я возьму с собой бутылочку с этим напитком? Понаслаждаюсь жизнью, пока у меня есть печень.
— Пожалуйста, но не злоупотребляйте. Обряд через час, вам лучше быть трезвой. Да, и не бойтесь особенно. Ко’Бун не так ортодоксален, как его современники, он даже считается чересчур эмоциональным и легкомысленным. Возможно, он ограничится чем-нибудь менее важным. Пальцем, или там ухом.
— Вы с ума сошли. Как я буду жить без уха? Или там, носа? И как мне его разжалобить? Спеть «В лесу родилась ёлочка» или устроить стриптиз?
— Попробуйте. Может быть, это сработает. А если нет, уповайте на медицину. Мы вас положим в анабиоз, а затем, в клинике вам восстановят печень, как новенькую. Между прочим, без всех болячек.
— Издеваетесь? Ещё и в клинику! — клянусь, я уже была готова выцарапать ему глаза! С трудом удержавшись от этого, я, схватив бутылку, резко выбежала из каюты и направилась в свою камеру. Конвой топал на пару шагов сзади меня, пытаясь догнать. На полдороге я вспомнила, что не знаю куда идти, остановилась, и жестом предложила конвою идти передо мной. Оба парня слегка поклонились, затем пошли в противоположную сторону. Хмыкнув, я последовала за ними. В своей камере я, прежде всего, хорошенько напилась. Чёрт с ним, с очищением и с Ко’Буном! К тому же, мне явно понадобится обезболивающее, а как раз его-то в бутылке и было более чем достаточно.
В дверь раздался стук.
— Войдите! — Крикнула я. Вошёл Рино. Он осуждающе посмотрел на меня и вытащил из кармана маленький пузырёк.
— Выпейте это. — В его голосе звучал металл.
— С какой стати? — надеюсь, в моём тоже.
— Во-первых, это вам не повредит, во вторых, потому что иначе вас заставят это выпить, причём вы не сможете сопротивляться в таком состоянии. Думаю, для вас это будет унизительно. И не пытайтесь выбить пузырёк у меня из рук.
— Ха! Что вы знаете о моём состоянии! Да я сейчас сама могу оторвать от вашего Кабана что угодно! И незачем мне пить вашу дрянь!
— Оторвать можете. А выпить пузырёк — нет.
Ах, нет?! — схватив пузырёк, я мигом его выпила. Меня передёрнуло, и тут же, к ужасу моему, я обнаружила, что стала трезва, как холодильник.
— Скотина, — сказала я, честно пытаясь испепелить Рино взглядом. Похоже, он был сделан из асбеста.
— Благодарю, — сказал он. — Вы поймёте, что это было необходимо. А теперь я выйду, вы быстренько приведёте себя в порядок, и мы с вами направимся в рубку. Пожалуйста, не заставляйте тащить себя силой.
— Не волнуйся, красавчик, уж этой-то радости я тебе не доставлю. — Сказала я, как можно нахальнее. Рино остолбенел, к моей величайшему удовольствию. Ничего не сказав, он вышел.
И вот я в рубке. Не сказать, чтобы огромный зал, но очень большая комната. Тёмно-синие стены, более светлый потолок и почти чёрный пол. Вдоль стен стоят серебристо— голубые пульты, увешанные разноцветными экранами и огоньками, за пультами соплеменники Ко’Буна, видимо, вахтенные офицеры. Или правильнее назвать, жрецы? А посредине комнаты на полу — жёлтая восьмиконечная звезда. Всё это выглядело настолько необычно, что я даже забыла, зачем я здесь.
Постепенно стало темнеть, одновременно заиграла странная музыка, величественная и печальная. Она звучала всё громче, темнело, и я заметила, что вокруг меня зажигаются звёзды. Не только сверху, со всех сторон, снизу, вокруг меня! Я висела внутри бесконечной сферы, наполненной звёздами! Не существовало вокруг ничего, кроме меня, звёзд и Млечного Пути, лежащего далеко внизу подо мной. Казалось, что меня окружает бесконечная пустота, заполненная то ли драгоценными камнями, то ли искрами костра, неподвижно висящими в воздухе. Удивительное ощущение. Никакого страха, никаких волнений, только покой, как будто я вернулась домой из долгого путешествия. И ещё какое-то странное ощущение свободы от всего, что меня сковывало.
Передо мной откуда-то возник Ко’Бун, похожий на слиток света. Сейчас он не казался мне напыщенным и уродливым, как в первую встречу. И эти его рога, гордо устремлённые в пространство, они уже не были чем-то угрожающим. Он молча протянул мне руку, держа за лезвие хрустальный нож. Я вспомнила, что от меня что-то требуется, взяла нож, и не долго думая, отхватила прядь волос и протянула её Ко’Буну. Он принял её, положил на висящий в пространстве алтарь, и моя прядка вспыхнула и тут же сгорела. Алтарь исчез. Музыка резко изменилась. Теперь казалось, что это не просто музыка, а песня вселенной, всех её звёзд и галактик! Внезапно я почувствовала, что меня нет. Я подняла руку к лицу и не увидела её. Мне стало страшно, но вдруг я поняла, что я есть, просто я растворилась во вселенной. Я сама стала ею, каждой звёздочкой, каждой галактикой, пылинкой, планетой, всем сразу! Я чувствовала всё, что происходило во вселенной, вспышки новых, угасание умерших звёзд, вихри энергии вокруг чёрных дыр, медленное урчание миллионов солнц, приливные волны на мириадах планет, всё это было мной, и я была всем этим! Не знаю, с чем это сравнить, я никогда не испытывала ничего подобного, ни до, ни после.
Когда всё закончилось, в рубке осталась только я и Ко’Бун, по-прежнему величественный, но какой-то свой, почти родной. В неподвижных его глазах я увидела затаенную улыбку, приветливую, как весеннее солнце. Он молчал, но я и так его понимала, без слов. Зачем слова тем, кто только что были самой вселенной? Я поцеловала его и вышла за дверь. Там был уже до боли знакомый серый коридор. Сказка кончилась.
На следующее утро Рино пригласил меня к себе.
— Не хотите ли выпить чатры? — предложил он мне.
— Спасибо, не откажусь. — Я уселась за стол, взяла кружку и с удовольствием отхлебнула этот приятный напиток. Больше всего он был похож на очень странный кофе с лёгкой примесью чего-то тонизирующего, и почти без кофеина. Вдобавок Рино был столь щедр, что предложил мне блюдце с местными булочками. Конечно, это не совсем булочки, потому что сделаны не из муки, но надо же как-то их назвать. Тем более что они такие мягкие и вкусные!
— Расскажите мне о вчерашнем обряде, — попросил он. — Я вижу, что вы целы и находитесь в добром здравии
— Нет, Рино. Я ничего вам не могу рассказать, — ответила я.
— Почему? Вы ничего не помните?
— Помню, но рассказать не могу. Извините, Рино.
— Вот так всегда. Та-Корн или стирают память или блокируют её, чтобы прошедший обряд не мог ничего рассказать. А если попробовать добиться от вас рассказа, то вы всё забудете, не так ли? Обычная предосторожность Та-Корн.
Я не ответила. Это было неправдой. В любой момент можно было рассказать обо всём, только зачем? Вместо этого я ещё раз отхлебнула из кружки.
— А сами вы не проходили этот обряд?
— Нет. Сан курсантам они присваивают проще. Так что вам повезло поучаствовать в полной версии обряда. Хотел бы я знать, зачем это ему понадобилось.
Я знала. Ко’бун не только присвоил мне сан. Я получила дар безмолвной речи Та’Корн. Это не речь в обычном смысле, и не телепатия. Это что-то другое… Просто вы узнаёте то, что ваш собеседник хочет вам сообщить. А он узнаёт ваш ответ. Я знала, зачем и почему он это сделал. Но я не стала говорить об этом Рино.
— Ну хорошо. Собственно, я вызвал вас вот по какому поводу: как вы относитесь к тому, чтобы стать сотрудником Галактической Полиции?
— Забавно. И какую должность вы можете мне предложить? Вашего заместителя по нерешённым вопросам?
— Бросьте, Ирина. Сарказм неуместен. Всё, что у вас было на Земле, вы потеряли. Но кое-что я вам сейчас могу вернуть — вашу профессию. Что вам светит на Земле? Майорская звезда, генеральская, ну пусть маршальская. И что? А я вам даю всю галактику! Вы можете себе это представить?
— А может, всё-таки вернёте меня домой? Послушайте, Рино, ну зачем мне вся галактика и что я с ней буду делать? Нет у меня столько места, да и не нужна она мне. Правда, верните? — честно говоря, умоляла я его почти по привычке. Знала, что без толку, но вдруг… Надежда умирает последней.
