Олег Таругин - Холодный бриз
— Серег, ты чё? Чего машину трясешь, дедушке спать мешаешь? — Витек спрыгнул на землю и сладко потянулся, поддернув на плече автоматный ремень. — Перекурим, что ль?
Дембель неспешно вытащил сигареты, протянул пачку другу:
— А чё это молодняк разбегался? — он кивнул куда-то за спину Маклакова. Внезапно его глаза заметно округлились:
— Охренеть! Глянь, эти уроды палатки завалили! Все до единой! Во прикол! Ну, все, Крамар их уроет! Пипец молодым, теперь до самого дембеля будут ротный нужник чистить!
Серега непонимающе оглянулся и застыл, пораженный невиданным зрелищем: установленные позавчера палатки все до единой были повалены, а некоторые и вовсе висели на ветвях деревьев. Деревьев, которые еще несколькими минутами раньше стояли куда дальше от кромки тренировочного поля! Будучи просто не в состоянии осознать увиденное, он автоматически затянулся, тут же выронив сигарету в ответ на раздавшийся откуда-то сбоку срывающийся на фальцет крик:
— Бросай оружие, стрелять буду!
Два года срочной даром все-таки не прошли, и оба дембеля отлично знали, что бросать оружие и уж тем более стрелять в подобной ситуации должен как раз кричащий, поскольку 'часовой есть лицо неприкосновенное', а часовыми сейчас являлись именно они. Коротко переглянувшись, бойцы раздались в стороны, падая в положение для стрельбы с колена, Серега слева, окончательно проснувшийся Витек — чуть правее. Коротко щелкнули, опускаясь вниз планки предохранителей, лязгнули затворные рамы, досылая в казенники первый патрон. И только произведя эти заученные до автоматизма действия, парни разглядели кричащего, щуплого паренька в вылинявшем хэбэ и пилотке, с непомерно длинной винтовкой в руках. Направленной, между прочим, не куда-нибудь, а в сторону обоих 'неприкосновенных лиц'.
— Бросай оружие, говрю! — паренек клацнул затвором, и Маклаков неожиданно узнал оружие — ну, конечно, винтовка системы Мосина, им такую в музее ОдВО на Пироговской улице показывали, даже в руках подержать и затвор подергать разрешили. Он тогда еще сильно удивился, что в привычном ПКМе и 'драгуновской' снайперке тот же патрон используется. А в том, что это именно боевое оружие, а не какой-нибудь новомодный ММГ, он отчего-то вовсе не сомневался.
— Это ты бросай! — заорал в ответ Сергей, вдруг осознав, что очень даже может быть, сейчас ему придется впервые в жизни выстрелить не в ростовую мишень на полигоне, куда их возили аж целых семь раз, а в живого человека, в своего сверстника. — Бросай, стреляю на поражение!
Парнишка ничего не ответил, лишь поудобнее перехватил увенчанную узким граненым штыком винтовку и зачем-то расставил пошире ноги. Вот же положение, ну не станешь же первым стрелять, ведь это уже по-настоящему, это насмерть! В живого! Вот он стоит, а вот…
— Серый, — донесся до Маклакова едва слышный голос товарища, — чё делать будем? Откуда он тут? Чё вообще за хрень происходит, а?
— Молчать! — со слухом у парнишки, похоже, проблем не было. — Казал же, бросайте оружие, стрельну!
— Слышь, братишка, ты это… — старшина не договорил. Откуда-то из-за спины, со стороны тренировочного поля, вдруг донесся раскатистый выстрел. И же тут грохнула — ух ты, громко-то как! — трехлинейка в руках парня. Не прицельно, и не именно в них, скорее, просто палец на спуске инстинктивно дернулся. Пуля сочно шлепнула высоко над головой в борт кунга, без труда пробив тонкий алюминиевый лист, но обоим патрульным этого хватило сполна. Нервы-то не железные! Первым выжал спуск Родионов, долей секунды спустя к нему присоединился и Маклаков, и две короткие очереди отбросили изломанное тело паренька назад.
— Б…ть! — прокомментировал Сергей, инстинктивно пригибаясь — еще одна, непонятно откуда прилетевшая пуля ударила в борт над головой и, оставив продолговатую вмятину, с противным визгом ушла рикошетом в сторону.
— Сзади! — уловив, откуда стреляли, коротко рявкнул Родионов, разворачиваясь и выпуская длинную очередь. Маклаков плюхнулся на землю, перекатился под автомобиль и, не задерживаясь, прополз еще немного вперед, выглянув между задних колес 'Урала'. Нападавших — или атакующих — с первыми же выстрелами заученные некогда строки Устава напрочь вылетели из головы, — оказалось трое, двое с винтовками и один с пистолетом и в фуражке, явно, офицер. И отчего-то именно этот последний, державшийся чуть позади, показался Сергею наиболее опасным. Высунув между колесами ствол 'Калаша', Маклаков упер автомат в землю торцом магазина и, поудобнее перехватив пластиковое цевье, выцелил бегущего. О том, что сейчас он во второй раз в жизни выстрелит в живого человека, он сейчас уже не думал; равно, как не думал и о том, что вообще происходит. Прав был ротный — чем хорош Устав, так это тем, что позволяет не думать тогда, когда надо действовать. На них напали, и они обязаны оказать противнику огневое сопротивление. Всё. С этой мыслью старшина выбрал слабину и потянул спуск. Автомат привычно толкнулся в плечо, и бегущего отбросило назад. Не отпуская спускового крючка — подсознательно он помнил, что так стрелять нельзя, что это неправильно, что сбивает прицел, перегревает и изнашивает ствол и нерационально расходует боеприпасы, но палец будто бы вдруг окостенел, — он повел стволом из стороны в сторону, пересекая свинцовой строчкой еще две жизни. Грохот выстрелов привычно оглушил, и где-то глубоко мелькнула шальная мысль, что все это происходит не с ним. Да-да, точно, конечно же, не с ним! А если даже и с ним, то на самом деле он сейчас лежит на стрельбище, на расстеленном брезенте, а позади стоит с планшетом принимающий стрельбы офицер. И впереди вовсе не люди из плоти и крови, а покрытые пробоинами бездушные фанерные мишени, безропотно падающие под ударами его пуль… В этот момент боек щелкнул вхолостую. 'Семьдесят четвертый' израсходовал первый из выданных Крамарчуком — а кто это, кстати; кто-то из прошлой, уже такой далекой и нереальной жизни, да? — магазинов. Старшина автоматически (разум по большому счету отключился уже окончательно) отстегнул опустевший рожок, отбросил в сторону, нащупал на боку подсумок и перезарядил оружие, вскользь припомнив, что третий магазин он отдал Родионову. За спиной грохотнула очередь Витькиного автомата, грохотнула — и осеклась, завершившись коротким стоном, шорохом падающего тела и каким-то непонятным бульканьем. Перевернувшись на бок, Маклаков обернулся. Земляк лежал на земле, обеими руками зажимая простреленную шею, алая пузырящаяся кровь выплескивалась сильными толчками между его пальцев. Согнутые в коленях ноги яростно скребли каблуками берцев по траве, но с каждой секундой все слабее и слабее. Серега не был особо искушен в военно-полевой медицине, но отчего-то сразу понял, что тот уже не жилец — пуля, видимо, пробила не только горло, но и сонную артерию. Извернувшись ужом, он прополз обратно под задним мостом и подтянул к себе автомат товарища. Отстегнув магазин, на ощупь определил, что тот пуст — перед смертью Витька всё-таки успел расстрелять последние в жизни тридцать патронов. Что-то металлически щелкнуло, визгнув куда-то в сторону, о несущую раму, со смачным шлепком ударило в шину. Третьей пули — уже его собственной — Маклаков не услышал. Просто тяжелый удар в грудь, будто кирзовым сапогом со всей дури въехали. И разрывающая внутренности боль, только отчего-то вовсе не в груди, а в спине… 'А, ну да', - вяло подумалось старшине, — 'на выходе пуля всегда наносит большие повреждения, оттого и боль'… Мысли стали вязкими и какими-то вовсе не важными. Входное отверстие, выходное… имеет ли это хоть какое-то значение? А Крамарчук, хоть и нормальный мужик, всё же порядочный гад! Не мог, что ли, эти свои дурацкие патроны-гранаты-взрывчатку в другое место спрятать? Вот уж, постояли они с Витьком на посту в последний раз, называется!..
И это было последней мыслью так и не дождавшегося своего счастливого дембельского поезда старшины Сергея Маклакова.
Глава 2с. Чабанка, военный городок береговой батареи БС-412, 17 июля 1940 года
Что именно произошло, сержант корпуса морской пехоты шестого флота США Джимми Джойс так и не понял. Еще мгновение назад он стоял, оперевшись плечом о борт 'Хаммера', и вдруг какая-то неведомая сила властно отшвырнула его в сторону. Когда он, тряся гудящей головой, поднялся на ноги и проморгался от запорошившей невесть откуда взявшейся глаза пыли, джип уже лежал на боку, беспомощно уткнувшись в землю стволом сорвавшегося со станка крупнокалиберного 'Браунинга'. Как именно всё это произошло, он не видел — зато хорошо видел, как погиб капрал Корнэйл. Беднягу застрелил в спину какой-то сбрендивший задохлик в странной мешковатой форме и с не менее странной винтовкой в руках. Но, каким бы странным не выглядело это оружие, оно стреляло, и стреляло неплохо! Джимми видел — и, наверное, уже никогда не забудет! — как на груди бегущего капрала вспух, лопнув кровавым облачком, бутон выходного отверстия: пуля насквозь пробила грудную клетку. Корнэйл взмахнул руками и упал ничком в нескольких метрах от Джойса, нелепо выбросив вперед левую руку и широко раскидав ноги в высоких десантных берцах. Несколько секунд укрывающийся за перевернутым джипом сержант тупо смотрел на сверкающие на солнце часы, особенно заметные на темной коже афроамериканца, затем, опомнившись, задом вполз в тень перевернутой кабины. Позиция оказалась довольно выгодной. Невидимый со стороны — по крайней мере, пока — он мог наблюдать за происходящим, а происходило следующее: застреливший капрала парнишка, которому вряд ли было больше восемнадцати и который, похоже, даже не догадывался о существовании тренажерных залов, направил свое оружие на лежащего на земле человека в камуфляже и что-то ему прокричал. Последнего Джимми сегодня утром уже видел — он был тут кем-то вроде старшего офицера, проверял готовность оружейных стендов к началу смотра. Затем подбежал незнакомый офицер в смешной приплюснутой фуражке и с пистолетом в руке, и увел пленного и прячущуюся под столом смазливую корреспондентку, на которую сержант, по правде говоря, положил глаз еще с полчаса назад. Парень же, выслушав отданный ему приказ, козырнул и побежал в сторону Джойса. Что же делать? Напасть? Без оружия и, самое главное, без бронежилета? Бред! Конечно, у него на поясе висит стандартный штык-нож от М-16, и он, используя фактор неожиданности, наверняка сумеет тихо снять этого парня с винтовкой, но дальше? В нескольких метрах валяется упавшее с перевернутых столов оружие и образцы боеприпасов, но пока он доберется до них, пока успеет зарядить, его просто расстреляют в упор. Нет, нужно незаметно доползти до транспортера, тем более, что минут пять назад туда же ушел рядовой Брайан, третий из их 'оружейной команды', оставленной на берегу. И все-таки, что же это было? Что за сила с легкостью перевернула четырехтонный джип, повалила столы и швырнула его на землю? Землетрясение? Смерч? Ох, дерьмо, да какая сейчас разница?! Сейчас ему нужно добраться до транспортера и связаться с командованием, сообщив ему о проблемах с туземцами. И заодно найти этого придурка Брайана, пока он не сотворил какой-нибудь глупости — фермерского сына из солнечного Арканзаса Джойс недолюбливал еще со времен учебки. Мозгов не густо, зато мышечной массы и дурной решимости — через край, еще напортачит чего, американский герой. Кстати, в LVTP полный штатный боекомплект плюс личное оружие экипажа, а если запереться внутри, заблокировав люки и десантную аппарель, то никакие доходяги с древними винтовками не страшны — М2НВ пятидесятого калибра и сорокамиллиметровый Марк-18 разнесут в пыль половину этого полигона!
