Джулиан Мэй - Рукав Ориона
Они открывают внутреннюю дверь, имитирующую шлюз.
— Пожалуйста, идите по светящимся стрелкам. Они ведут в личное помещение гражданина Драммонда.
Он распрямляет плечи и медленно двигается вперед. Там темно, музыка все усиливается, тяжелый воздух сгущается из-за одуряющего мускусного запаха. Громкие стоны и еще какие-то человеческие нечленораздельные звуки смешиваются с глухим гулом барабанов. Цепочка зеленых стрелок на полу приводит его в короткий коридор, за которым огромный мрачный зал, похожий на цирковой. В центре круглая сцена, окруженная рядами зрительных лож в форме космических кораблей, как их нарисовал бы древний художник-карикатурист. Некоторые ложи открыты, на других зеркальные стекла обеспечивают полнейшую непроницаемость для чужого взгляда.
На черно-фиолетовом потолке горят макеты звезд и Млечного Пути. Тускло освещенная сцена разукрашена голографическими изображениями растений из инопланетных джунглей, а посередине огромная бочкообразная тварь ухватила четырех обнаженных мужчин, которые безуспешно пытаются вырваться. Чудище больше всего напоминает морской анемон с шапочкой из пурпурных перьев и дюжиной блестящих щупальцев.
Сначала ему показалось, что представление заключается в кормлении монстра человечиной: по всей сцене разбросаны обрывки радужных трико — последствия упорной борьбы. Но потом он понимает, что мужчины находятся в сексуальном контакте с инопланетной тварью, а все вопли и подергивания — это выражения наивысшего блаженства, достигающего апогея под оглушительное крещендо «Ритуала весны».
Содержимое желудка подкатывает к горлу, и он отворачивается, чувствуя, что сейчас тело перестанет подчиняться. Пока он пытается взять себя в руки, музыка достигает вершины напряжения — очевидно, мужчины тоже, и теперь они, совершенно обессиленные, лежат в крепких объятиях пурпурного существа. Неожиданно вспыхивает ослепительно яркий свет, и когда к нему возвращается зрение, на сцене, в круге синих огней рампы, уже никого нет.
Он замирает в нерешительности, а тем временем свет гаснет совсем и начинается новая навязчиво-эротическая мелодия — «El Amor Brujo» — и из круглой арены вырастает сияющий столб света. Он постепенно становится ниже, и за ним уже виден еще более ужасный соблазнитель — насекомоподобная тощая тварь, вся утыканная отвратительными черными шипами. С дальнего конца сцены появляется женщина в богато украшенных доспехах, с оружием в вытянутой руке, и, завидев ее, чудище начинает покачиваться, как будто в гипнозе, а глаза его загораются янтарным блеском.
На полу все еще виднеется цепочка зеленых стрелок, и он продолжает путь по боковому проходу к самому нижнему зрительному ряду, состоящему из шести больших, полностью изолированных лож. Туда-то ему и надо. Он твердо стучит в дверь, и та раскрывается, выпуская из недр комнаты клубы сладкого наркотического дыма.
Там стоит председатель совета директоров и президент Объединенного концерна «Галафарма». В тусклом свете настенных канделябров кажется, что его благородное лицо не раз уже подвергалось операции генного омоложения, а над созданием прилизанной прически ежедневно трудятся десятки парикмахеров. Алистер Драммонд — высокий, широкоплечий мужчина с длинными руками — носит вульгарно обтягивающее блестящее трико, сверху накидывает алый парчовый халат, а в правой руке, изящно отставив в сторону мизинец, сжимает нефритовый мундштук с дымящейся наркотической сигаретой.
— Заходи, приятель! Я уж отчаялся тебя дождаться.
— Привет, Алистер.
Он опаздывает на добрые полчаса, но и не думает извиняться.
Драммонд проводит гостя в глубь комнаты, закрывает дверь музыку делает тише. Голос его тоже понижается, и речь льется настолько ровным потоком, что гласвегианский акцент становится почти незаметен.
— Вижу, ты не позволил моим привратницам одеть тебя в специальный костюм. А жаль, я планировал немного поразвлечься, прежде чем мы займемся насущными проблемами.
— Благодарю, не стоит, — отвечает он с вежливым сожалением в голосе. — Псевдоинопланетный секс — это не для меня.
Алистер Драммонд смеется, но глаза цвета льда не меняют стылого выражения и, как всегда, совершенно непроницаемы.
— В «Серебряных Фекалиях» можно устроить любые развлечения, только скажи. Все, что только есть на Синей Полосе. И не говори, что по пути сюда тебе ничего не приглянулось.
— Примерно так, — бормочет он.
— Врешь, — говорит Драммонд, впрочем, беззлобно. — И пусть эта ложь окажется последней в твоей жизни. Ты меня понимаешь, приятель?
— Да.
Он шумно сглатывает.
— Великолепно. Тогда, может, выпьешь что-нибудь?
— Скотч с водой будет в самый раз.
Изнутри ложа оказывается куда больше — скорее всего она продолжается глубоко под щербатым полом зрительного зала. Пышно украшенная в стиле космического корабля комната напоминает личные покои Минга Безжалостного или любого другого владыки из научно-фантастических книжек. Дальнюю часть помещения занимает широкая, покрытая куском кожи бордового цвета кушетка, три таких же кресла стоят перед длинным окном тонированного стекла, откуда открывается вид на сцену. Под ногами лежит пушистый черный ковер с густым, как норковый мех, ворсом. Сработанный из серебра и оникса бар с разнообразными закусками и выпивкой занимает часть задней стены, с той же стороны открывается вторая дверь, оснащенная маленькой электронной панелью.
Он представляет себе, что могло бы выйти из этой внутренней двери, согласись он на предложенные хозяином «развлечения». В первый момент пульс подскакивает, кровь начинает циркулировать быстрее, но возбуждение тут же сменяется дрожью отвращения. Как бы это существо ни выглядело сейчас, раньше это был человек.
Драммонд подходит к бару, тушит сигарету и разливает виски «Лагавулин» тридцатилетней выдержки по двум хрустальным бокалам, добавляет в один из них воды. Потом нажимает кнопку на панели управления и говорит:
— Болдуин, ты присоединишься к нам? Мы внесли некоторые коррективы в план.
— Алистер, мне казалось, мы договаривались встретиться один на один!
В голосе слышатся страх и возмущение.
— Неужели?
Драммонд подает ему наполненный бокал.
Потягивая отличное виски, он старается взять себя в руки. Небольшая дверь открывается, и из туннеля, ведущего к театральному залу, появляется улыбающийся человек приятной наружности — если только не обращать внимания на холодный блеск застывших глаз. Ему лет сорок пять, узкое лицо покрыто мелкими веснушками, рыжие курчавые волосы коротко подстрижены. На нем аккуратный деловой костюм, шею прикрывает шелковый воротничок-стойка. Поморщившись, он вытаскивает платок из кармана и тщательно вытирает рукав.
— Какая-то липкая дрянь упала на меня в коридоре. Ну и идиоты ошиваются у тебя там, в комнате ожидания! Впрочем, ты и сам, наверное, прекрасно знаешь…
Драммонд ухмыляется и, поворачиваясь к гостю, говорит:
— Это Тай Болдуин, глава службы безопасности «Галафармы». Он будет присутствовать на нашем совещании.
— Рад познакомиться, гражданин Айсберг. — Болдуин направляется прямиком к бару. — Обсуждайте ваши дела и не обращайте на меня внимания.
— Мы не можем разговаривать в его присутствии!
Его снедают негодование и страх.
— Ну почему же? — миролюбиво отвечает Драммонд. — Иди сюда, сядем у окошка. Побеседуем о совете директоров «Оплота» и заодно посмотрим представление.
Он делает музыку громче. Выступающих на сцене окружает кольцо сияющих огней, шипастое существо сжимает всеми своими руками истекающую кровью из бесчисленных ран женщину и начинает совокупляться с ней.
Он с омерзением отворачивается и плюхается в мягкое кресло, едва не расплескивая при этом свой скотч.
— У меня плохие новости. Совет директоров «Оплота» снова отклонил твое предложение о слиянии.
Алистер Драммонд говорит так тихо, что из-за бешеных испанских ритмов его едва слышно.
— Ты дерьмовый придурок. Кто убеждал меня, что на этот раз мы победим?
Он с трудом подавляет бушующее внутри недовольство.
— Они почти согласились. Мне удалось протащить резолюцию о повторном голосовании через шесть недель. К тому времени Секретариат Межзвездной Торговли примет окончательное решение — присуждать «Оплоту» статус концерна или нет. Скорее всего они нам откажут, и тогда совету придется принять предложение «Галафармы» — даже если цена будет еще снижена. В долгой гонке эта задержка еще сыграет тебе на руку.
Драммонд недоверчиво хрюкает.
— И кто же оказался таким упорным? Скрантон и ее младшие акционеры?
— Нет, Катя Вандерпост. Мы с Вифи сделали все возможное, чтобы переубедить ее, и никак не ожидали такого поступка. Вчера, перед совещанием, когда все, кроме Кати, уже прибыли на Небесное ранчо, я провел небольшой опрос. Все акционеры, кроме Симона Айсберга, высказались за слияние с «Галафармой» — даже Тора Скрантон. Подозреваю, Симон догадался, что на Катю оказывают давление, и старый черт принялся обрабатывать ее, как только она приземлилась. Она сдалась в последний момент, отказавшись голосовать за объединение, потому что таким образом предает последнюю мечту своего брата о межзвездной корпорации.
