Михаил Костин - Земля – Паладос
В раскалывающейся голове стучало, словно кто-то, пока он спал, вытащил из черепушки содержимое и подселил туда десяток дровосеков. Тело затекло и ныло от долгого сидения в неудобном кресле.
Брат Габриель с неохотой открыл второй глаз и с хрустом повертел затекшей шеей. Заспанно огляделся. Внутри переполненного душного салона ничего нового не обнаружилось. Три ряда таких же неудобных, узких ложементов. Разношерстные пассажиры: люди, гуманоиды, парни, похожие на роботов, — все они, казалось, пристально смотрят на монитор перед собой.
Габриель невольно перевел взгляд на экран и поморщился. Предполагалось, что там должно отображаться происходящее снаружи. Вместо этого зрителям предлагалась раздражающая неподвижная картинка с неуместным живописным водопадом. Именно эти «фотообои» на экране еще в самом начале полета навели на мысль, что лучше спать, чем коротать время за разговорами.
Выматывающая головная боль не отпускала. Напротив, еще больше усилилась, хотя, казалось бы, куда уж больнее. В висках нещадно барабанило, и он снова закрыл глаза. «Отвлечься», — продралось в голове сквозь помехи античеловеческой дроби. Надо отвлечься и попытаться опять заснуть.
— Почти прибыли. — Знакомый высокий голос заставил снова открыть глаза и посмотреть вниз.
Первой мыслью, прорвавшейся сквозь полудрему, было послать говорливого соседа куда подальше, но рядом сидел невысокий пришелец с голубой кожей, спут. А этого посылай не посылай, все равно не уйдет. Спут, кажется, самое надоедливое создание во Вселенной, фиксировал все, что делал брат Габриель по пути на Нью-Детройт. Это не просто входило в обязанности навязанного попутчика, но, судя по всему, было смыслом его жизни.
Габриель зевнул и с хрустом потянулся, подумав, что разработчик этого кресла вряд ли слышал когда-то о комфорте. Спут пристально глядел на монитор, лихорадочно потирая руки, точнее, первую пару рук.
Статичная картинка на экране сделалась прыгающей. Треклятый водопад сменился расплывчатым изображением приближающегося космического дока. Сначала было видно лишь несколько ярких точек, издали похожих на звезды, но вскоре картина прояснилась. Проявились очертания быстро увеличивающегося в размерах металлического отверстия.
— Приготовься, — сообщил противным фальцетом спут, когда изображение дока заполнило весь экран. — Посадка будет жесткой.
Габриель молча покосился на попутчика. Тот, кажется, только этого и ждал.
— Знаю, знаю, — поспешно залопотал спут. — Ты скажешь: «Они говорили, что посадка будет мягкой». Да, говорили. Просто это неправда. Я вообще не понимаю, как можно обещать мягкую посадку тому, кто вынужден лететь Д-классом на планетарном грузовом судне типа «Рино». Между прочим, эту модель сняли с производства лет сто назад, если не больше. Представляешь, каково это? По всем межпланетным нормам эту таратайку должны были демонтировать лет двадцать тому назад, а она все летает. Куда смотрят службы технического надзора!
Голову продолжала рвать боль. Но заткнуть инопланетянина, если тот начал говорить, было невозможно.
— Если хочешь знать, — продолжал стрекотать спут, — сто лет — это не оборот речи. Конкретно нашему летательному аппарату недавно исполнилось сто три года, а это приличный срок для корабля. Для любого корабля. Говорят, что сила трения в космическом пространстве минимальная и требуются сотни лет, чтобы стерлась обшивка, но все равно… сто три года — это очень много времени, почти целая эпоха. Ты не согласен?
Брат Габриель искоса взглянул на собеседника. Не то чтобы он был в корне не согласен с инопланетным занудой, просто скрип под днищем становился все громче, а головная боль — в разы сильнее.
— Вижу, у тебя болит голова, — словно прочитал его мысли Спут. — У меня тоже болит. Это естественная реакция. У всех здесь болит голова. Любой, кто летит на «Рино», а особенно те, кто делает это впервые, страдают жуткими мигренями.
Габриель прикрыл глаза, но легче не стало.
— Это недостаток дизайна, — не унимался говорливый попутчик. — Видишь ли, изначально зордиане спроектировали «Рино» как грузовой транспорт. Потом, когда начались Пограничные войны, они быстро перемонтировали транспортер в корабль для перевозки войск. К сожалению, основная забота инженеров заключалась в том, чтобы обеспечить личному составу безопасность. О комфорте ни у кого голова не болела.
При упоминании о головной боли брат Габриель поморщился. От внимания наблюдательного инопланетянина это не укрылось.
— Извини, — вставил тот и продолжил: — Поэтому конструкторы были вынуждены отказаться от некоторых важных деталей, таких как стабилизаторы кресел и поглотители шума. Именно отсутствие этих элементов конструкции и вызывает у пассажиров сильную головную боль. Ты, конечно, спросишь: «Зачем понадобилось использовать эти аппараты в мирное время для пассажирских перевозок?» Я отвечу…
Так как ответ на этот вопрос волновал священника сейчас меньше всего, он вяло взмахнул рукой, умоляя спута заткнуться. Маленький пришелец послушно смолк на полуслове и уставился на Габриеля, будто чего-то ждал. Тот, не открывая глаз, откинулся назад и положил голову на подголовник. Оттого, что спут прекратил свое энциклопедическое бормотание, тише в салоне не стало, но все же полегчало, и снова появилось желание уснуть.
Но не вышло.
В заднем отсеке что-то с грохотом упало. В салоне поднялась суета. Габриель подскочил, растеряв остатки дремотного состояния, попытался посмотреть, целы ли его вещи, но тряска усилилась. Пальцы сами собой стиснули подлокотники. Габриель хотел помянуть добрым словом звездолеты «Рино», но чуть не прикусил язык и благоразумно стиснул зубы.
Перед глазами все прыгало, словно изображение было не реальным, а транслировалось на экран с сильными помехами. Потом тряска резко прекратилась, и по ушам ударило шипение, будто со всех сторон разом наступили на хвосты паре тысяч змей.
— Ха, я ж тебе говорил, что посадка будет жесткой, — заявил спут, как только все стихло.
Габриель посмотрел на попутчика. Тот выглядел довольно бодро, если не считать врожденной синюшности. Создавалось впечатление, что о собственной головной боли пришелец помянул разве что для поддержания разговора.
Не утруждая себя ответом, брат Габриель посмотрел на монитор. Теперь там отобразился космический док, где было много людей, кораблей и, возможно, шума.
От одной мысли о шуме стало совсем невмоготу. Тяжко вздохнув, он расстегнул привязные ремни, вытащил из-под сиденья сумку и поднялся, готовясь к неминуемому выходу. Спут проделал то же самое. Габриель покосился на попутчика. В отличие от сумки священника, баул мелкого инопланетянина выглядел раза в три основательнее. По опыту Габриель знал, что весит этот «узелок с пожитками» тоже раза в три, если не в четыре, больше. Как тщедушному спуту удается управляться с такой тяжестью, оставалось загадкой.
Спут с легкостью забросил баул за спину и замер, ожидая, когда Габриель зашагает к выходу. Но очередь впереди двигалась медленно.
Чтобы выйти из «Рино», потребовалось более двадцати минут. Но на этом мытарства не кончились. Пропускной станцией здесь служила большая, но одинокая будка, очередь к которой тянулась чуть ли не через весь док.
Перед будкой стояли всего два служащих: активный представитель таможни и хмурый офицер безопасности. Они проверяли документы и багаж, а также проводили биосканирование, как того требовали Правила Безопасности Федерации. Стояние в новой очереди обещало быть долгим.
— Ух ты, посмотри-ка! — опять услышал он голос спута. — Невероятно, просто невероятно! Эта база существует почти двести пятьдесят лет и все еще действует!
В самом деле, было бы наивно предположить, что мелкий инопланетянин может так просто замолчать.
— Двести пятьдесят лет? — уныло отозвался Габриель. Новость оптимизма не прибавляла. Нью-Детройт находился довольно далеко от других населенных планет. И случись вдруг что…
— Да, — ворвался в мысли восторженный фальцет спута. — Ее построили в Эпоху Первой Экспансии.
— Хм… Нью-Детройт. — Габриель попробовал название на вкус. — Смешно звучит.
— А знаешь, почему это место так называется?
Понимая, что спут не ждет от него ответа, Габриель лишь пожал плечами.
— Я вот тоже не знал, — гордо заявил спут. — Готов спорить, что даже те, кто здесь работает, не знают. Оказывается, это место получило имя в честь древнего человеческого города. Был такой, назывался Детройт.
— Да? — Спут явно ждал реакции на свое сенсационное изречение, и Габриель решил поощрить попутчика. Почему бы нет? Тому приятно, а ему это ничего не стоит.
— Да, — инопланетянин аж надулся, гордый своими познаниями. — Хочешь — верь, хочешь — нет. Был такой человеческий город Детройт, и находился он где-то в пределах Солнечной системы. Не знаю точно, где именно: на Марсе, Земле или Луне, но он славился производством различных машин.
