ДЖЕЙМС КОРИ - ЧЕСТЬ НЕГОДЯЕВ
Чубакка рявкнул, поднимая подбородок.
— Я тоже не видел,— буркнул Хан.— Хорошее начало.
Он вытащил из кармана полученный от Леи одноразовый планшет и положил на стол перед собой. Тот связался с местной сетью, обновил данные, сверившись со свежей информацией из новостных сводок, и сделал перекрестную проверку сведений, которыми располагал Альянс повстанцев. Одна за другой замелькали карты города: компьютер прокладывал маршрут от их нынешнего местонахождения до парка. Опасные места отмечались красным: посты штурмовиков, имперские правительственные здания, камеры наблюдения.
— Дельце предстоит нелегкое,— выдохнул Хан.
Оказалось, тайник расположен в мемориале какому-то имперскому воротиле в центре парка. Охранные дрои-ды кружили по парку день и ночь, следя, не совершает ли кто неправомерных действий. Имперские солдаты патрулировали небо и улицы— возможно, что и парк тоже. Наблюдательные пункты опутывали город частой сетью.
Чубакка схватил планшет и, ворча, провертел карту туда и обратно.
— Я бы тоже не выбрал это местом встречи,— согласился капитан.— Но, возможно, смысл тут есть. Если это ловушка, я бы разместил ее в таком месте, где она не покажется ловушкой. Эта Скарлет Харк должна знать свое дело туго, поэтому будем придерживаться ее сценария, если не поймем, что этого делать не стоит.
Вуки согласно заворчал и подтолкнул планшет обратно к Хану. Тот нажал на кнопку, и внутренности планшета расплавились—из мертвого корпуса раздалось тихое шипение и поднялся маленький завиток дыма. Корел-лианин бросил его в блок утилизации в стене.
— Значит, так, начнем отрабатывать свои кровные. Может, нам придется пройти мимо пары сотен имперских солдат, десятков камер и наблюдательных пунктов и не привлечь к себе внимания на одной из самых строго охраняемых планет в Империи. Но есть в этом деле и приятная сторона.
Чубакка вскинул голову и зарычал.
— Здесь нет никого, кто работает на Джаббу.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СТЭТОНСКИИ МЕМОРИАЛЬНЫЙ ПАРК и зона отдыха - это двадцать пять гектаров зелени на крыше огромного здания имперского Департамента водных ресурсов. Полкилометра бюрократии, растущие из уличного уровня Сио-рана, венчались газонами гидропонной травы, деревьями и фонтанами. У края парка примостилась станция для флаеров, и узкие сверкающие машины стояли на стоянке или парили в воздухе, ожидая граждан Империи, желающих переправиться к своему следующему точному, гигиенически чистому, предопределенному инструкцией пункту назначения, когда истечет их период отдыха. Хан чувствовал себя столь же незаметным, как мессианская огнеящерица.
— Что-то еще, сэр?— раздался механический голос из флаера, когда он выходил наружу.
— Нет.
— Если вам необходимо подкрепиться, могу предоставить вам меню торговых точек парка.
— Нет, спасибо.
— Возможно, вам понадобится путеводитель по скульптурам и памятникам, которые украшают этот прекраснейший из центров отдыха Большого Сиорана?
Чубакка выкарабкался из слишком маленького для него сиденья. Может, Хану и показалось, но флаер после этого как будто чуть-чуть приподнялся.
— Мы бы хотели изучить все это самостоятельно,— пояснил Соло, стараясь походить на туриста.
— Кооператив личного транспорта «Джейно» благодарит вас за сотрудничество. Надеемся, вы будете иметь нас в виду во время поездки по планете,— сказал голос, и флаер влился в очередь парящих машин, ждущих пассажиров. Хан подошел к краю крыши и посмотрел вниз. Здание походило на меловой утес— огромный, белый и лишенный окон.
— Пожалуйста, отойдите от края, сэр,— раздался еще один механический голос.— Для вашей безопасности и комфорта смотровые площадки находятся в северо-западном и юго-западном углах парка.
Хан стиснул зубы и адресовал маленькому дроиду-смотрителю что-то вроде улыбки.
— Ну, спасибо,— выдавил он.— Пойду взгляну.
— Пожалуйста, наслаждайтесь вашим пребыванием в Стэтонском мемориальном парке и зоне отдыха,— бодро отчеканил дроид и застыл в ожидании того, когда Хан сделает шаг от края.
Чубакка благожелательно поворчал и потянулся, разведя в стороны огромные ручищи.
— Да, добрались мы без приключений,— согласился Хан.
Вуки снова заворчал, вытянув шею и улыбаясь в мех на лице.
— Меня это тоже нервирует. Не знаю. Может, мы попали в перерыв.
Парк был прекрасен. Ветви деревьев возносились на предписанные шесть метров над колоннадами— и на полметра выше, если деревья росли на открытом месте.
Трава, настолько зеленая, что больно было смотреть, вырастала на четыре сантиметра над гелевыми ковриками, заменявшими почву. Все дорожки пересекались под прямым углом, а тихие дроиды-дворники скрывались в тени, готовые в любую минуту, если птица наделает беспорядок, броситься на него и убрать. Легкий прохладный ветерок не нес никаких запахов.
Хан был знаком с достаточным количеством шпионов и преступников, чтобы понимать: работа агента многое говорит о том, что он собой представляет. Краткая справка о Скарлет Харк содержала не так уж много деталей: данные и выдержки из биографии, но ничего о том, кто она и как предпочитает действовать. Ее выбор парка в качестве тайника больше сказал Хану об этой женщине, чем личное дело, хранящееся в разведслужбе Альянса. Стэтонский парк олицетворял собой все плохое, что было в Империи. Каждая его деталь была отрегулирована, проконтролирована, построена по спецификации и, в случае отклонения от стандартов, могла быть уничтожена. Он понял, что она выбрала его, потому что приспособилась к существованию среди имперцев с поджатыми губами в серых мундирах. Он попытался представить, каково это— жить в мире, похожем на Сиоран, где все находится на своих местах, за каждым следят и контролируют, где порядок насаждается с притворной вежливостью, едва прикрывающей угрозу насилия. Он бывал в тюрьмах, которые пришлись ему по душе больше, чем эта планета.
Кореллианин почувствовал, что у него сжимаются челюсти, когда они с Чубаккой медленно и осторожно обходили парк. Посетителей было самое большее десятка два. Четыре старика за столами для дежарика играли с мрачной сосредоточенностью саперов, пытающихся обезвредить бомбу. Две девушки в молчании сидели на скамье, откуда открывался вид на огромные городские каньоны. Несколько мужчин с недовольными и безрадостными лицами играли на земляной площадке в сложную игру.
— Не так много охраны, как я ожидал,— констатировал Хан, когда они сделали круг и вернулись к станции для флаеров.— Так что это хорошо.
Чубакка тихо застонал.
— Конечно, все на тебя смотрят. Ты же вуки.
Ответом ему был рев.
— Они, наверное, нет. Я же говорил, Саавин—не то место, где собирается много вуки. Ты видел мемориал? Думаю, это та черная штуковина в центре парка.
Чубакка фыркнул.
— Лучше предоставь это мне. А сам отойди в сторонку и поделай что-нибудь... отвлекающее. Спой, например.
Мохнатый приятель молча воззрился на него.
— Для отвлечения. Если все будут смотреть на тебя, то не обратят внимания на меня, и мне легче будет достать пакет. Это же элементарно, Чуи!
Вуки вздохнул и заковылял прочь, нарочно припадая на обе ноги. Хан выждал несколько секунд и направился в другую сторону, к большой черной статуе в центре парка, остановившись лишь пару раз, чтобы полюбоваться совершенно непримечательными цветами и кашпо, в которых они росли.
Симметричные струи фонтана, широкие и плоские, будто сделанные из гнутого стекла, оказались такой же высоты, что и деревья. В центре находилась статуя из черного камня: мужчина человеческой расы застыл в героической позе, в знак приветствия положив правую руку на левую сторону груди. Хан окинул невинным взглядом окрестности. Толстолицый мужчина покупал в ярко-желтом киоске миску лапши-чака. Слева от памятника на скамье сидела старушка, с несчастным видом глядя в никуда, рядом с ней парил служебный дроид. Хан провел пальцами по мемориальной доске, притворяясь, будто ему интересно, что она скажет. «Глава имперского совета по ресурсам Мой Стэтон повысил эффективность ассимиляции низших рас в четыре раза и удостоился особого внимания Императора...» И так далее, и так далее. Хан глянул через плечо. Чубакка стоял метрах в двадцати от него, на холмике, обсаженном ухоженными деревцами. Хан кивком подбодрил его. Чубакка не двинулся с места. Хан снова кивнул, понастойчивее. Чубакка раскинул покрытые шерстью руки, словно оперный певец, и издал высокий мелодичный вой.
Держась за мемориальную доску, Хан наклонился вперед, сунул руку в холодную воду и коснулся гладкого камня с герметиком на стыках. Он провел рукой влево и вправо. Пальцы нащупали что-то жесткое и неровное, явно чужеродное. Он сунул кончики пальцев глубже в шов, где предмет был присоединен к камню бассейна. Тот отделился от кладки с легким щелчком.
