Михаил Ахманов - Вторжение
Пулей проскочив до шахты, Литвин ввинтился в неё, поднялся, касаясь ладонями ступеней трапа, на палубу В, где обитал экипаж, а затем на палубу А, командную и навигационную. Тут было попросторнее — если вытянуть руки, до стен не достанешь. По морской традиции, одной из многих воспринятых космофлотом, коридор палубы А назывался шканцами, и здесь проводили торжественные построения экипажа. «Жаворонок» был кораблём постройки 2060 года, летавшим двадцать восемь лет, то есть посудиной не новой, сменившей два поколения команды, и потому коридор украшали двести с лишним голографических портретов. Капитаны и навигаторы, десантники и пилоты, офицеры инженерной службы, связисты и стрелки строго взирали на Литвина, спешившего на мостик. Он мчался «лунным шагом», отталкиваясь носками от пола и пролетая три-четыре метра в стремительном прыжке. Главное при таком способе передвижения состояло в том, чтобы не врезаться макушкой в потолок — даже в невесомости удар получался чувствительный.
Створки овального люка разошлись, он нырнул в рубку управления, зацепился ногой за скобу и доложил:
— Лейтенант-коммандер Литвин явился по вашему вызову, сэр!
Би Джей Кессиди, первый после бога на борту «Жаворонка», нетерпеливо махнул ему рукой. Шла вахта Прицци, второго помощника, но весь командный состав находился в рубке: сам капитан, и первый помощник Жак Шеврез, и старший навигатор Зайдель, и Бондаренко, глава инженерной секции. Кроме них тут были два вахтенных пилота и молодой энсин [5] Сабо, связист. Прицци и пилоты сидели у пульта, все остальные сгрудились за их спинами.
Литвин уставился в большой потолочный экран. Там снова и снова прокручивалась запись: тёмный провал с россыпью звёзд, примерно в направлении северного галактического полюса, затем — внезапный взрыв и заставлявшее прищуриться ослепительное облако раскалённого газа, похожеее на ало-голубую каракатицу с раскинутыми щупальцами. Облако быстро бледнело по краям, таяло в чёрной космической бездне и, наконец, сливалось с ней, вновь пропуская звёздный свет. Эта картина повторялась раз за разом, а на экранах локаторов мелькали цифры: расстояние, координаты, светимость, примерная оценка мощности, дисперсия потока излучения.
— В основном жёсткие гамма-кванты, — басом произнёс Бондаренко. — И очень быстрые — весь цикл занял меньше минуты.
— Точно, быстрые, — подтвердил Прицци. — В датчиках уже нормальный фон, локаторы тоже ничего не видят. И в оптике ничего. Пустота! Странно!
Шеврез, первый помощник, ухмыльнулся:
— Объясняю для непонятливых: столкнулись позитрон и электрон, летевшие на световых скоростях, с динамической массой в две мегатонны. Была бы она больше на сотню порядков, родилась бы новая Вселенная… Ну а старой, вместе с нами, камерады, пришёл бы обязательный каюк!
— Выходит, повезло нам, Жак, сказочно повезло, — молвил Зайдель, тоже растянув в улыбке тонкие губы. — И нам, и Солнечной системе, и всей Галактике. Правда, верится с трудом в такое столкновение. — Повернувшись к вычислительному блоку, он коснулся клавиш и сообщил: — Вот, глядите! Вероятность процесса примерно десять в минус пятисотой степени. У нас и названий нет для такого числа!
— К чему природе названия? — с французской непринуждённостью возразил Шеврез. — Природа всего лишь берет позитрон с электроном и…
— Заткнитесь, — негромко произнёс капитан, и в рубке наступила тишина. — Во-первых, я не поклонник теории Большого Взрыва, [6] а во-вторых, я желаю точно знать, что там случилось. Олафсон, — Би Джей похлопал по плечу пилота, — какая дистанция до этого феномена?
— Триста двенадцать и сорок пять сотых мегаметра, командир.
— Три часа полётного времени… И ничего в этой точке нет и не было? Ни корабля, ни зонда, ни астероида, ни какой-нибудь паршивой глыбы? Зайдель, проверь!
Навигатор влез в кресло перед вычислительным блоком, остальные склонились над экранами, где высвечивались спектральные характеристики потока. Литвин видел лишь спины, обтянутые комбинезонами, тёмные кудри Шевреза да обширную плешь Бондаренко. Потом услышал голос инженера:
— А Жак ведь прав! Спектр такой, будто аннигилировала масса в несколько тонн! Может, камешек к нам завернул из антивещества? Хотя нет… при полной аннигиляции на таком расстоянии нас бы сожгло, как тараканов в печке… Но похоже… очень похоже, чёрт побери! Или аннигиляция, или ядерный взрыв…
Юный Иштван Сабо, стоявший рядом с Литвиным, сделал большие глаза и зашептал ему в ухо:
— Как ты думаешь, Пол, реактор у нелегала взорвался? И что за нелегал? Тут, под боком у Юпитера? Магометанин или жёлтый? А может, из нью-луддитов?
Литвин покачал головой. Нелепые предположения! Лишь юный возраст и неопытность Сабо оправдывали их. Исламские террористы, Дети Аллаха, Алый Джихад и все другие-прочие, как и нью-луддиты, в космос, к счастью, не летали, а корабли Поднебесной были слишком маломощными, чтобы добраться к внешним мирам. У террористов имелось много занятий на Земле, одно другого интереснее; миниатюрное оружие, вирусы тетрачумы и психотропные препараты давали столько возможностей, что не было смысла в терактах на Марсе или у Юпитера. Что до китайцев, то те, само собой, не отказались бы устроить пакость на рудниках Цереры или в марсианских куполах, однако их флот контролировался орбитальной службой ОКС. Кроме того, хотя в Поднебесной строили термоядерные станции, компактный реактор, пригодный для дальних перелётов, оставался там недосягаемой мечтой. Политика технологического сдерживания Китая была негласной, но весьма эффективной.
— Что у тебя, Курт? — раздался голос капитана.
— Ещё проверяю, сэр, — доложил Зайдель. — Камней в небесах — что грязи в болоте… Восемьдесят девять тысяч согласно каталогу.
— Чей-то корабль? Или зонд?
— Это уже проверил — точно нет. Никаких рейсов к орбите Юпитера за последние восемь недель. До того болтался здесь «Коперник» с польскими и шведскими планетологами. Очередные исследования Красного Пятна, экспедиция краковского и стокгольмского университетов.
— Может, это «Коперник» и есть?
— Вряд ли, сэр. Шесть дней назад, во время сеанса связи с «Барракудой», мы получили информацию о нём. Лоханка благополучно двигается к марсианской станции «Маринер».
О нелегальном судне и речи нет, отметил Литвин. Теоретически этот вариант не исключался — крупная межпланетная корпорация (вроде «Боинг Космик» или «Нео Полиметалл») могла снарядить корабль или автоматический зонд и отправить его в любую область, сообщив ложные сведения о маршруте и цели полёта. Но деньги в таких корпорациях считали хорошо и на пустые затеи не тратили. Большие боссы — не университетские профессора; им интересны залежи руд в астероидном поясе, а не загадки Красного Пятна.
Вычислительный блок закончил поиск в каталоге и мелодично звякнул. Зайдель отодвинулся — так, чтобы капитану был виден экран. Потом буркнул:
— Ничего, сэр.
— Ничего тут нет и быть не может, — произнёс Прицци. — Разве что какой-то мелкий камешек… Все ведь не перепишешь!
— А если камешек не наш? — пробасил Бондаренко. — Мог ведь извне появиться, и если он в самом деле из антиматерии…
— Отставить дискуссию, — прервал его Би Джей, выпрямляясь. — Идём в район феномена и поглядим, что к чему. Зайдель, рассчитай курс, Шеврез, прими вахту у Прицци. Все по боевым постам! — Он наклонился к коммутатору и рявкнул: — Говорит капитан! Зелёная тревога!
— Моя задача, сэр? — спросил Литвин.
— Выйти в космос и обследовать пространство в радиусе двух мегаметров от корабля. Ищите любые обломки или подозрительное излучение. Если мы что-то заметим на локаторах, вас дополнительно ориентируют. Время начала операции… Курт, когда мы там будем?
— Через три часа семь минут, капитан. При ускорении две десятых «же».
— Годится. Иди, Пол, — Би Джей подтолкнул Литвина к выходу. — Сбросим вас на подходе, минут за десять. Ждите сигнала!
Литвин выбрался в коридор, но не успел доплыть до шахты, как резкий звук сирены всколыхнул воздух. Прогудело трижды, с пятисекундными интервалами — знак, что нужно приготовиться к ускорению. Он ухватился за скобу, расслабился, услышал тихий рокот пробудившихся двигателей, и в тот же момент его потянуло книзу. Пол стал полом, потолок — потолком, а лейтенант-коммандер Литвин уже не был воздушным шариком, но весил целых шестнадцать килограммов. Испытывая приятное чувство сопричастности к вселенской силе тяготения, он ринулся в шахту и скользнул на палубу С. За его спиной с мягким шелестом распахивались люки, раздавались топот, гул людских голосов и резкая отрывистая команда. Экипаж занимал посты по боевому расписанию.
* * *Сигнал был подан через два часа пятьдесят минут. Плоские крышки шлюзов с номерами от первого до четвёртого бесшумно спрятались в стену, десантники разом присели, будто исполняя акробатический этюд, и, просунув ноги в тёмные отверстия, прижав ладони к бёдрам, скользнули вниз, туда, где в корабельном трюме спали «грифы». Каждый в отдельном крохотном отсеке, будто патрон в пулемётной обойме; восемь машин у левого борта, восемь — у правого. За ними, в носовом ангаре, стояли «симы», танки-амфибии для наземных и надводных операций, именуемые за быстроту и резвость тараканами. То и другое было грозным оружием в арсенале крейсера и, без сомнения, самым умным — ведь им управляли люди. Конечно, не без помощи компьютеров.
