Пространство Откровения. Город Бездны - Аластер Рейнольдс
И вдруг на них как гром с ясного неба свалилась Хоури. До нее дошел слух, что Вольева подыскивает члена экипажа. Она готова покинуть Йеллоустон. Хоури не упомянула о своем военном опыте, но Илиа о нем знала. Скорее всего, кандидатка просто осторожничает. Странно только, что она не предложила свои услуги раньше – до того, как Садзаки, в соответствии с правилами, объявил об изменении маршрута.
– Капитан Вольева? Это вы, я не ошиблась?
Хоури была невысокой, гибкой и скромно одетой. В ее облике не угадывалась принадлежность к какой-нибудь определенной группе ультра. Черные волосы, будучи всего лишь на дюйм длиннее волос самой Вольевой, не могли бы скрыть разъемных соединений и портов для передачи данных. Конечно, полной гарантии, что ее черепная коробка свободна от жужжащих машинок, нет, но то, чего побаивается Вольева, там наверняка отсутствует. В лице угадывается нейтральное сочетание нескольких генетических типов, наиболее распространенных на Окраине Неба – в родном мире Хоури. Черты гармоничные, но ничего поражающего воображение. Рот небольшой, прямой, не слишком выразительный, но эта простота контрастирует с глазами – такими черными, что кажутся почти бесцветными, и в то же время полными обезоруживающего понимания. Вольевой даже подумалось, что сплетенную ею паутину лжи Хоури уже различила.
– А вы, должно быть, Ана Хоури. – Илиа говорила очень тихо, так, чтобы собеседница ее слышала хорошо, но никто из других потенциальных искателей работы не уловил ни слова. – Насколько мне известно, вы обращались к нашему торговому представителю насчет получения должности на борту.
– Я только что прибыла на «карусель». Решила сначала поговорить с вами, а уж потом ходить по объявлениям.
Вольева понюхала водку.
– Не обижайтесь, но это странный метод.
– Почему? Иногда экипажи получают столько предложений, что практически не вступают в прямые переговоры. – Ана отпила глоток воды. – А я предпочитаю иметь дело с живыми людьми. Мне хочется попасть в нестандартную команду.
– О! – воскликнула Вольева. – Поверьте на слово – команда у нас весьма нестандартная.
– Но ведь вы торговцы?
Вольева с энтузиазмом закивала:
– И мы почти закончили свои торговые операции в системе Йеллоустона. Должна признаться, не слишком удачные. Экономика в упадке. Вернемся сюда лет через сто-двести, поглядим, не пойдут ли дела получше. А будь моя воля, так я бы раз и навсегда убралась из этого убожества.
– Правильно ли я поняла: если захочу к вам попасть, мне следует поторопиться с решением?
– Конечно, но сначала вопрос о найме должны решить мы.
Хоури внимательно поглядела ей в глаза:
– Есть и другие кандидатуры?
– Я не имею права обсуждать с вами такие вопросы.
– Наверняка есть. Все-таки Окраина Неба… Уйма людей, должно быть, стремится туда. И они даже готовы отрабатывать свой проезд…
Окраина Неба? Вольева постаралась ничем не выдать своего изумления. Значит, Хоури думает, что корабль идет к Окраине Неба, а вовсе не к Ресургему! И это единственная причина, по которой она пришла на встречу! Но ведь Садзаки объявил о смене курса – почему она не знает об этом?
– Не самая безопасная планета, но есть и похуже, – сказала Вольева.
– Что ж, пожалуй, я не прочь занять местечко где-нибудь в начале вашей очереди. – Между ними вклинился пластмассовый поднос, подрагивающий под тяжестью выпивки и наркотиков. – Что за должность вы предлагаете?
– Было бы проще, если бы я все рассказала на борту. Сумочка с зубной щеткой у вас при себе?
– Разумеется, при себе. Я ведь очень рассчитываю на это местечко.
Вольева улыбнулась:
– Приятно слышать.
Кювье, Ресургем, год 2563-йКэлвин Силвест восседал в своем роскошном кресле возле стены тюремной камеры.
– Хочу рассказать кое-что интересное, – произнес он, поглаживая бороду. – Вот только не уверен, что тебе это понравится.
– Тогда поторопись, а то скоро придет Паскаль.
Насмешливое выражение, никогда не покидавшее лицо Кэлвина, стало еще более явным.
– А я как раз ее и имею в виду. Она ведь тебе нравится, признайся.
– Не твое дело, нравится она мне или нет.
Силвест вздохнул – он так и знал, что будут неприятности. Работа над биографией близилась к завершению, и он участвовал в этом самым активным образом. При всей формальной правильности изложения событий, при всем обилии тонких суждений, дающих возможность толковать их по-разному, получалось именно то, чего желал Жирардо, – весьма хитроумное и эффективное пропагандистское оружие. Будучи пропущенным через биографический фильтр, любой аспект деятельности Силвеста становился губителен для его моральной характеристики. Неизбежно складывалось негативное впечатление о его личности: себялюбец и узкомыслящий тиран. Человек с могучим интеллектом, но совершенно бессердечный, воспринимающий других людей исключительно как роботов, которых можно и нужно использовать в его собственных целях. Да, Паскаль не откажешь ни в уме, ни в таланте. Если бы Силвест не знал всех фактов своей жизни, он бы без всякой критики принял такую трактовку собственного прошлого. На тексте рукописи лежала печать истины.
Тяжело с этим согласиться, но еще хуже то, что этот убийственный портрет нарисовался благодаря показаниям людей, которые хорошо знали Силвеста. И главным среди них – признать это особенно больно – был Кэлвин. Силвест очень неохотно разрешил Паскаль общаться с бета-записью отца. Сделал он это под давлением, но и цену, как тогда думал, затребовал высокую.
– Я хочу, чтобы обелиск был найден и раскопан, – сказал Силвест. – Жирардо обещал дать мне допуск к полевым
