Курт Маар - Фабрика Дьявола
Тем временем он продолжал ремонт распределителя. Он непрерывно думал о том, что это был последний шанс, который мог ему представиться. Если он не использует его, он пропал. И еще хуже: никто больше не сможет остановить галактическую войну, которая разразится, если робот-регент на Арконе узнает галактические координаты Земли.
Он вспотел при этой мысли и начал молча проклинать Ронсона Лауэра. Он все чаще оглядывался на него, пока тот не заметил этого и не сказал:
— Не вертите головой! Мы должны спешить. Я выстрелю, если вы обернетесь еще раз.
— Ага, — усмехнулся Челлиж, полный ярости. — И этот выстрел расплавит парочку проводов здесь, внизу, да? Тогда вы увидите, где окажетесь!
Ронсон Лауэр недоверчиво посмотрел на него.
— Вы спекулируете на этом? Да? — яростно прошипел он. — На том, что я не отважусь застрелить вас из опасения повредить здесь что-нибудь? Подождите, я покажу вам, на что я способен!
И тут внезапно у Челлижа появился шанс! Ронсон Лауэр встал. Он держал термопистолет в руке стволом вниз и искал подходящее место, чтобы выстрелить в Челлижа, не повредив при этом проводов.
Встать было нелегко. Лауэр схватился за трубу, подтянулся вверх и не отпустил ее даже тогда, когда оказался на ногах.
Гюнтер Челлиж воскликнул:
— Не стреляй! Не стреляй!
Но на самом деле в его голосе звучал настоящий триумф. Пока Лауэр тщательно прицеливался, Челлиж скользнул в сторону и одним движением изолированных кусачек перекусил свободно лежащий провод высокого напряжения. Он схватил провод за изолированную часть и бросился вместе с ним вниз, под защиту ящичка распределителя. Лауэр был ошеломлен. Ствол пистолета следовал за целью: но теперь между целью и пистолетом вдруг оказался ящичек распределителя. Ярость Лауэра была велика и всеобъемлюща, но он знал, что они потеряют, если его выстрел случайно уничтожит один из важнейших агрегатов.
Он заколебался — и это было звездное мгновение Гюнтера Челлижа. Быстро, но осторожно он поднял руку с проводом за ящиком распределителя и прижал оголенный конец провода к поперечному креплению, поддерживающему трубу.
В то же мгновение Лауэр вскрикнул и дико затрясся в ужасе. Он кричал до тех пор, пока Челлиж не убрал провод от крепления трубы. Несколько секунд Ронсон Лауэр не мог убрать руку с трубы. Затем он отпустил ее и обессиленно упал на пол.
Челлиж подождал с полсекунды. Затем уверенным движением снова вложил провод туда, откуда взял. Потом он занялся поглотителем энергетической частоты.
Он отсоединил от клемм провода, ведущие к поглотителю и от него, соединил их куском проволоки, перерезал проволоку в середине и добавил сопротивление, которое, как он думал, будет так же велико, как и внутреннее сопротивление поглотителя. Потом он взял новый кусок проволоки, обвязал им поглотитель и спрятал его в стену позади себя.
На все это ему потребовалось меньше минуты. Когда все было готово, он встал и прислушался. Он рассчитывал на то, что крик Ронсона Лауэра услышат в централи управления и Саттни тотчас же появится наверху, в люке. Но пока что не произошло ничего подобного.
Челлиж бросил на Лауэра недоверчивый взгляд, потом прислушался к происходящему наверху: там все было тихо.
Осторожно, но быстрыми движениями Челлиж связал два конца провода высокого напряжения куском пластметалла. Потом намотал на это место изоляцию, которую снял раньше. Когда все было готово, он осмотрел то, что сделал, и с удовольствием отметил, что здесь никто никогда ничего не найдет, если только не будет знать, что искать.
Ронсон Лауэр все еще был без сознания.
Челлиж перешагнул через неподвижно лежащее тело и полез вверх по лестнице. При этом он непрерывно кричал:
— Эй, Саттни! Роане! Лауэр потерял сознание!
Его никто не слышал. Он пролез через люк в главный коридор и побежал вперед, к централи управления, все еще продолжая кричать. Люк был закрыт, но открылся, когда Челлиж приблизился к нему на пару метров. Он увидел Саттни, который накладывал новую повязку на лицо Роане.
— О, святые небеса, вы что, оглохли? — задыхаясь, произнес Челлиж. — Лауэр свалился вниз. Он, должно быть, где-то схватился за провод высокого напряжения. Да помогите же ему!
Уолтер Саттни стоял неподвижно, недоверчиво смотря на него.
— Вы уверены, — спросил он, — что сами не работали с высоким напряжением до тех пор, пока Лауэр не получил удар?
Челлиж превосходно разыграл удивление.
— Я не смог бы этого сделать, — произнес он все еще тяжело дыша. — Как бы я это сделал? Сказал бы Лауэру: дорогой Ронсон, коснись пальцем вот этого места?
Не произнеся больше ни слова, Саттни прошел мимо Челлижа в главный коридор. Челлиж последовал за ним.
* * *Горас О’Муллон был словно в трансе. Движения, которые он делал, больше не контролировались его сознанием. Он действовал бессознательно и держался за рукоятку так, как его учили, не задумываясь над этим.
Он не спал уже четыре дня, за исключением тех пяти часов, когда поспал в самом начале; и ел он очень мало. Он держался, собрав последние остатки сил. Было заметно, что через пару часов О’Муллон в конце концов сломается и угодит в госпитальный отсек.
Несмотря на это, его оставили на посту. Было чудом, что он все еще держался.
Он обслуживал пеленгатор компенсатора. Это значило, что он обслуживал антенну пеленгатора, которая, вращаясь, каждые четверть часа ощупывала пространство во всех направлениях. Он разбирался в принципе действия таких антенн. Ему объяснили это, и эта информация глухо отдавалась в его голове: действие антенны было основано на улавливании пятимерных колебаний энергетического поля, хотя сама она не была связана с этим полем. Точность показаний колебалась между тридцатью и ста процентами. Тридцать процентов, если антенна была направлена в противоположную сторону и, так сказать, была повернута спиной к сигналу, и сто процентов, если она была повернута в том направлении, откуда шел сигнал. От человека, который сидел за этим прибором, ждали, что он тотчас же повернет антенну в нужном направлении, как только будет принят первый сигнал, так что второй сигнал, полученный в конце прыжка, появится на экране пеленгатора с полной интенсивностью, и пеленгация будет осуществлена со всей возможной точностью.
Горас О’Муллон сидел перед пеленгатором уже десять часов, но пока что не произошло ничего особенного. Темно-зеленое матовое стекло с плотной сеткой координат, находящееся перед ним, светилось. Только однажды, пару минут назад, мгновенно вспыхнула и тут же погасла искорка. О’Муллон знал, что это были всего лишь космические помехи.
Но ярко светящийся зубец, который он внезапно увидел, несомненно, был сигналом! О’Муллон мгновенно вышел из своего транса. Он видел, что зубец достигает верхнего края экрана, и одним движением, несмотря на верньер, перевел антенну в нужное положение. Зубец полностью исчез. Но через пару секунд появился снова. Еще более яркий, чем прежде, и такой большой, что заполнил весь экран.
— Пеленг! — вскричал О’Муллон в напряженной тишине. — Пеленг на к-пеленгаторе! Мы нашли их!
Потом он вывалился из своего кресла, упал на правый бок и остался неподвижно лежать на полу.
4
Десятого октября 2042 года “Террания Дейли ньюс” сообщила:
“Почти весь земной флот, совершая один огромный маневр, обыскивает сектор пространства вблизи центра Млечного Пути. Маневр этот производится в целях испытания боеготовности флота. По мнению главного администратора флота, это мероприятие имеет огромное значение, и это первый маневр, предпринимаемый всем флотом одновременно. По плану прежде всего испытывается взаимодействие между боевыми соединениями и отрядами обеспечения. Мы готовы проинформировать наших читателей о дальнейшем ходе этих маневров”.
А днем позже “Террания таймс” сообщила:
“…вместо того, чтобы сообщать о маневрах, которые меньше всего интересуют гражданское население, Министерство информации и общественного мнения должно, наконец, сообщить что-нибудь о пропавшей “Газели” и трех дезертирах. Флот вполне можно понять, если он через некоторое время откажется от дальнейших попыток обнаружить беглецов. Это будет разумное решение, не обращая внимания на ту важность, которая, по-видимому, придается этому событию, и не нужно набрасывать на это пелену таинственности”.
* * *Все шло хорошо. Они нашли Ронсона Лауэра, когда он уже почти пришел в себя. Он ничего не мог вспомнить из того, что происходило незадолго до того, как он потерял сознание. Конечно, он пытался свалить вину за свой промах на Челлижа. Но Челлиж правдоподобно объяснил, что Лауэр хотел выстрелить в него и что ему пришлось укрыться. Саттни, казалось, больше поверил объяснениям Челлижа, чем яростным обвинениям Лауэра: конечно, он ничего не заметил. Ронсону Лауэру после всех треволнений стало дурно. Саттни и Челлиж подняли его вверх и положили в одной из кают.
