Адмирал Империи 28 (СИ) - Коровников Дмитрий
— Живо все по боевым постам! — что есть мочи надрывался коммандер Парсонс, уже облачившийся в массивный бронескафандр и размахивающий тяжелой штурмовой винтовкой М-600 со снятым предохранителем. — Укрепляйте узлы, баррикадируйте проходы, минируйте подступы — и готовьтесь дорого продать свои жизни, парни! Устроим этим русским ублюдкам настоящий ад, кровавую баню, чтоб на всю жизнь запомнили, как лезть на «Мичиган»! Они еще пожалеют, что сунулись к нам…
Не переставая орать приказы и распоряжения Дик Парсоснс метался по мостику, пытаясь поднять боевой дух своей команды и хоть как-то наладить координацию перед лицом неминуемой катастрофы. Но в глубине души коммандер уже начинал осознавать всю тщетность своих потуг. Он впервые в жизни ощутил липкое, парализующее волю бессилие загнанного в угол зверя.
— Дженкинс, мать твою, чего ты там копаешься? — гаркнул Парсонс, злобно сверкнув глазами из-под щитка шлема в сторону суетящегося у пульта энсина. — Быстро передавай сигнал SOS нашим кораблям из второго эшелона по ту сторону Никополя! Свяжись с адмиралом Ди Сенной и вопи во всю глотку, чтоб он немедленно собирал уцелевшие после взрыва корабли и летел сюда на всех парах спасать наши задницы! Пусть поторапливается, если еще хочет застать нас в живых… хоть кого-то из нас!
* * *— В атаку! — зычно воскликнула Таисия Константиновна, сверкнув своими карими глазами из-под забрала шлема. Великая княжна, несмотря на недавние ранения, не дающие ей действовать также быстро и молниеносно, как ранее, тем не менее, первой выпрыгнула из десантного модуля в зияющий проем пробитой обшивки «Мичигана», на ходу вскидывая к плечу плазменную штурмовую винтовку. Ее фигура, облаченная в массивный бронескафандр скрылась в проходе.
И тут же следом за своим бесстрашным командиром, словно неудержимая волна, в образовавшуюся пробоину ринулись закованные в броню русские «морские» пехотинцы. Десятки могучих фигур устремились сквозь проем внутрь американского дредноута, сжимая в руках штурмовые винтовки и тяжелые ручные гранатометы. Глаза бойцов пылали жаждой схватки и неудержимым желанием как можно скорее сойтись лицом к лицу с ненавистным врагом, чтобы в очном бою закончить начатое в космосе, и окончательно сокрушить боевую мощь противника.
Ворвавшись на многострадальные палубы «Мичигана», абордажники начали стремительное продвижение в глубь вражеского линкора, методично зачищая отсек за отсеком. Американцы, несмотря на внезапность и стремительность атаки, тем не менее, встретили незваных гостей с яростным упорством людей, не привыкших проигрывать. Но этот азарт и отвага защитников продлились всего несколько первых минут. Похоже, экипаж «Мичигана» все же не ожидал столь молниеносного и сокрушительного натиска штурмовых партий русских, идущих вперед, несмотря ни на что. На лицах многих «матросов» и офицеров противника все чаще стало появляться выражение обреченного изумления пополам с неверием — мол, как такое вообще возможно?
Ибо буквально за считанные минуты многочисленные коридоры, отсеки и переходы некогда могучего американского линкора наполнились грохотом выстрелов, ослепительными вспышками и удушливым дымом и стали один за другим переходить под контроль русских. Две примерно равные вначале по численности, но разительно отличающиеся по выучке и боевому духу армады, каждая из которых насчитывала около четырех сотен человек, яростно сошлись в смертельной схватке в узких стальных лабиринтах умирающего корабля. «Янки» сражались с отчаянно, отстаивая каждый метр родной палубы. Русские гвардейцы и «морпехи» с «Пантелеймона» рвались вперед с непоколебимой решимостью, методично выжигая очаги сопротивления и прорубая себе путь к жизненно важным центрам линкора.
В первых рядах атакующих неизменно находилась сама Таисия Романова. С плазменной винтовкой наперевес, в боевом скафандре, покрытом уже вмятинами и подпалинами от близких разрывов и касательных попаданий, она стремительно неслась вперед сквозь лабиринты отсеков и переходов, словно никогда не знающая усталости валькирия. Вихрем влетая в самую гущу схватки, княжна безжалостно сеяла вокруг смерть и разрушения, увлекая за собой штурмовиков личным примером самоотверженности и абсолютной незнакомости со страхом. Всякий американец, что отваживался встать у нее на пути с оружием в руках, тут же падал сраженный либо метким выстрелом прямо в голову, либо стальным росчерком пылающего плазменного штыка.
За своим бесстрашным командиром, словно неудержимый девятый вал цунами, следовали закаленные в боях космопехи «Пантелеймона» и лейб-гвардейцы императора, что пришли княжне на помощь. Эти могучие, до зубов вооруженные и закованные в сверхпрочную броню бойцы методично, палуба за палубой и отсек за отсеком, безжалостно и неотвратимо вгрызались в самое нутро «Мичигана», выжигая дотла последние очаги сопротивления «янки». Конечно, некоторые из американских «морпехов» и матросов дрались с отчаянной храбростью смертников, не желая сдаваться на милость победителей. Но большинство предпочитало сложить оружие, поднять руки и молить о пощаде, понимая тщетность дальнейшего сопротивления — здесь уж как повезет с великодушием русских, торопящихся зачистить корабль, так как время у наших на захват линкоров авангарда было сильно ограничено близостью основных кораблей дивизии «Джерси Блюз»…
Именно поэтому абордажные команды Российской Империи казались поистине неудержимыми и безжалостными в своем победном порыве. Они упрямо и неотвратимо шли вперед, не обращая внимания на потери в своих рядах, раз за разом сминая лихорадочно возводимые американцами баррикады и завалы, словно хрупкую бумагу. В тесных, забитых едким дымом коридорах, в перемежающихся стонами раненых и предсмертными хрипами умирающих отсеках, среди вспышек выстрелов и раскатов взрывов кипело чудовищное побоище, больше похожее на самую жуткую средневековую свалку. Столкнувшись лицом к лицу, космомопехи обеих сторон, ведомые неудержимой, первобытной яростью, бросались в безжалостную рукопашную, где в ход шли приклады, штыки, пистолеты и гранаты. С шипением скрещивались высекающие искры плазменные клинки, глухо стучали удары бронированных кулаков о триплексы бронешлемов, а вопли боли и ярости заглушали даже грохот непрекращающейся стрельбы.
Прошло пятнадцать минут с момента стыковки с «Мичиганов» первого русского шаттла, и все больше и больше членов экипажа обреченного американского корабля, осознавая всю безнадежность и абсурдность дальнейшей борьбы перед лицом неминуемого поражения, попросту складывали оружие и выползали из укрытий с поднятыми руками, моля грозных космодесантников Империи о пощаде. Все меньше и меньше среди «янки» находилось фанатиков и безумцев, предпочитавших смерть позорному плену. Эти упрямцы один за другим, либо умирали под безжалостными очередями русских штурмовых винтовок, рассеченные на куски высокочастотными плазменными клинками или разорванные в клочья взрывами гранат, либо отступали к капитанскому мостику, расположенному на верхней палубе.
Неудержимо, словно разъяренный медведь-шатун, русские абордажники палуба за палубой пробивались к самому сердцу «Мичигана» — главному командному отсеку. И вот, наконец, Таисия Константиновна со своими бойцами с боем ворвалась на мостик захваченного дредноута — средоточие и мозговой центр всего американского линейного корабля без контроля за которым невозможно было захватить корабль. Здесь взору великой княжны открылась поистине удручающая картина, больше напоминающая декорации к какому-нибудь апокалиптическому блокбастеру, нежели центр управления могучим космическим кораблем.
Все многочисленные приборные панели и пульты, еще совсем недавно переливавшиеся разноцветным мерцанием всевозможных индикаторов, теперь погрузились в непроглядную, гробовую темноту, мертвые и безжизненные. Уцелевшие экраны сплошь покрылись сеткой трещин или вовсе погасли, а те немногие дисплеи, что еще подавали признаки жизни, демонстрировали лишь причудливую мешанину разноцветных помех вперемешку с серой рябью.
