Галина Полынская - Чужая звезда Бетельгейзе
Артём вроде бы был цел, а у Титруса под ребром торчал нож.
* * *Зазвонил телефон. Апрель поднял трубку:
– Да.
– Это я, – сказал Дмитрий Яковлевич.
– Ну? Что?
– Произошла небольшая накладка…
– Какая еще накладка?
– Вы не предупредили, что их будет двое.
– Кого их?
– Парней было двое, один безоружный, это да, зато второй с двумя мечами.
– С какими мечами? О чем вы? Их не могло быть двое.
– Тем не менее. Мы потеряли четверых, они буквально изрублены, еще трое ранены, да так сильно, что навряд ли выживут. Остальным пришлось через весь город вести в машинах трупы и покалеченных, только благодаря тому, что они бесы им удалось добраться до нашей базы беспрепятственно.
Слушая его, Апрель смотрел на свое отражение в зеркальном платяном шкафу.
– Я ни в коем случае не предъявляю вам никаких претензий, – продолжал Дмитрий Яковлевич ровным голосом, – но вы и меня должны понять, так дела не делаются. Мы покровительствует бесам, они служат нам испокон веков и не в наших интересах таким образом их подставлять, это огромный прокол, нам еще долго придется зализывать раны и латать дыры…
– Я понял, – перебил Апрель, – ничего подобного больше не повториться. Что со стариком?
– Браслеты с него сняли.
– Я могу их получить?
– Разумеется, Слава уже везет их вам. Кстати, возможно завтра вы уже переедете в дом. Это в Малаховке, чудесные места, двухэтажный особняк, охрана, сосны, природа – вам понравится. Так что готовьтесь к новоселью.
– Ага, – Апрель его почти не слушал. – Мы готовы. К новоселью.
* * *Придя в себя Артём попытался подняться, голова гудела и разламывалась от боли.
– Уу-у-уй, башку что ли мне пробили? – Он пощупал макушку, затылок. – Мозги не вытекли?.. Грэм, ты живой?
– Почти, – он осторожно взял старика на руки и поднял с земли. – У него нож в ребрах.
– Ё-моё, – Артём мгновенно позабыл о своих страданиях, – несем скорее домой, надо скорую вызвать!
– Его не могут осматривать ваши врачи, – скрипя зубами от режущей боли в руках и ногах, Грэм понес Титруса к подъезду. – Они сразу поймут, что Титрус с другой планеты.
– Ох ты, божечки мои, – спешил за ним Артём, – что же делать?
Трясущимся пальцем он нажал на кнопки кодовой панели, и они вошли в подъезд. Тут-то при свете Артём и рассмотрел, как следует Грэма – вся его одежда была залита кровью, и за собой он оставлял яркие синие пятна. Запрокинув голову, Титрус безвольно висел у него на руках, из под ножа сочилась густая кровь лилового оттенка.
– А мне совсем даже не дурно, – Артём нажал кнопку вызова лифта, – не страшно, не больно… я сейчас, кажется, упаду…
– Не надо, – тихо произнес Грэм, – не падай, я не донесу вас обоих.
– Да, да, да, Буцефал не унесет двоих… Лифтик, лифтик, – Артём постучал ногой по дверям, – приезжай, скорей, скотина.
К счастью, они не столкнулись ни с кем из соседей и не замеченными прошли в квартиру. Артём сразу же взял тряпку, налил воды в небольшое пластмассовое ведро и помчался назад замывать синие следы. Грэм положил Титруса на кровать и поднес ладонь к его лицу, наставник дышал. Присев на корточки рядом он осмотрел его бок, не обращая внимания на то, что сам истекал кровью – в порезах на сгибах рук и ног она сворачивалась медленно, неохотно. Грэм не знал, что делать, вынимать нож было опасно, могло открыться кровотечение. У альхенцев кровь вообще еле сворачивалась, поэтому любой, даже незначительный порез следовало присыпать специальным травяным порошком, благодаря которому рана быстро заживала.
Вернулся Артем. Поставив ведро в ванную и бросив туда же тряпку, он помыл руки и, поминутно трогая назревающую на затылке здоровенную шишку, поспешил в комнату. Там дела обстояли скверно. Белый, как полотно Грэм сидел на полу, не подающий признаков жизни Титрус лежал на кровати. Артем подошел к телефону и поднял трубку.
– Куда? – с трудом проговорил Грэм. – Нельзя…
– Не волнуйся, я звоню знакомому врачу, мы с ним однокашники.
– Нельзя…
– Можно! Что ж мне, смотреть, как вы тут кровью изойдете? Мало радости, знаешь ли. Алё? Лена, привет, а Сергей дома или на дежурстве? Как это не знаешь? Где он вообще? Ага, сейчас запишу, – он схватил со стола карандашный огрызок и нацарапал на обоях номер. – Спасибо, сейчас позвоню. Странно, – сказал Артём, обращаясь к букету сирени, – разошлись они что ли?
Набрав новый номер, он с беспокойством слушал долгие гудки. К счастью, трубку подняли и голос Сергея произнес:
– Слушаю.
– Серег, привет, это Артём.
– О, здоров…
– Серег, у меня к тебе очень важное дело, только что меня и двоих моих друзей избили во дворе, я то легко отделался, а друзей еще и порезали, ты не мог бы приехать со всем необходимым?
– Почему ты скорую не вызовешь?
– Тут дело очень деликатное, не можем мы скорую вызвать, я тебе потом все расскажу, будь другом, приезжай.
– Да я выпил уже, как за руль-то садиться…
– Хватай такси, я все оплачу, только приезжай поскорее.
– Ладно, сейчас выхожу.
Повесив трубку, Артём полез в стол в поисках коробки с медикаментами, помимо таблеток от желудка и головной боли там должны были лежать бинты. Грэм сидел, опустив плечи, голова его свешивалась на грудь.
– Так, – Артём вынул из коробки четыре тугих рулончика, – не знаю, какая там у тебя система кровообращения, попробую перебинтовать наобум, надо же хоть немного кровь остановить.
Он присел на корточки рядом с Грэмом.
– Слушай, а она у тебя вообще сворачивается?
Грэм не ответил. Он потерял сознание.
* * *«Их было двое… – в сотый раз повторял в памяти голос Закона, – второй с мечами…» Апрель ходил по спальне из угла в угол – в движении лучше думалось. Неужели Захария? Но Апрель точно знал, что Захария умер в сумеречной Альхене, он это почувствовал, так как ни на миг не упускал невидимых связующих нитей с Грэмом и его компаньоном, желая быть в курсе их дел и передвижений. Когда Захарии не стало, эти нити мгновенно оборвались.
Пройдя в залу, Апрель вышел на балкон. «Если допустить, что это был Захария, – размышлял первый Сенатор, – то каким же образом он мог придти на помощь Грэму?»
– У демона не может быть светлого хранителя, – сказал он вслух. – Не может!
– Что? – раздался сонный голос Лешки, он спал на диване у окна. – Что надо принести?
– Ничего не надо. Спи.
* * *– Ты ведешь себя неправильно, – произнесло лицо с диковинным разрезом глаз, – чем дальше, тем хуже все становится.
– В чем же моя неправота?
– Зачем ты пошел в церковь?
– Хотел посмотреть, разве нельзя?
– Это не твоя территория, ты не должен туда ходить.
– Судя по вашим словам, я всем кругом чего-то должен, откуда у меня столько долгов? Прямо странно.
– Ты очень дерзок и упрям, где не следует упрямиться.
– Ладно, оставим в покое мой гадкий характер. Я хотел бы спросить кое о чем.
– Не уверен, что мне захочется отвечать.
– Ну, мало ли, вдруг захочется. Апрель показывал мне древний свиток, где было написано пророчество, судя по всему оно касалось меня…
– Нет никакого пророчества, – отрезал голос.
– В смысле? Я же его сам видел.
– Это пророчество написал сам Апрель, чтобы выслать тебя в сумеречную Альхену, ему нужно было удалить тебя на некоторое время, чтобы спокойно совершить переход на Землю. Конечно, древний свиток существует, не стану обманывать, но на нем было написано какое-то стихотворение, что-то о каменных звездах, оригинальный текст Апрель смыл и написал новый. Только он имел свободный доступ к этому свитку.
– Не может быть… – прошептал потрясенный юноша. – Выходит, я напрасно туда ходил?
– Ну, это уже тебе решать, что напрасно, а что нет. Я выслушал твой вопрос, дал на него ответ, теперь ты меня слушай. Дальше так продолжаться не может, ты не должен себя вести подобным образом, это противоречит твоей природе. Проявление таких чувств, как любовь, привязанность, сострадание, необратимо разрушают твою суть, ты обязан измениться, пока не поздно. И запомни главное – у тебя не может быть друзей. Все, кто рядом с тобой – обречены, ты не способен на проявление высоких чувств, они божественны, а ты – демон.
– Даже так? – Грэма захлестывала горячая волна гнева. – Я так и не постиг сути слова «демон», не понял, что же из себя представляю, и если на это потребуется вся жизнь, что ж, пусть так. Искоренять же в себе чувства, позволяющие мне жить полнокровной жизнью, я не намерен. Я не позволю ампутировать мне душу. И если любого человека, кто захочет со мной общаться должна постигать участь Захарии и Кары, то я буду сражаться! Слышишь, ты, морда, я буду сражаться за каждого из них до собственной смерти! Я буду жить так, как подсказывает мне сердце и ни одна уродливая маска не навяжет мне своих правил! Мне не нужен такой проводник, когда же ты поймешь это, навязчивое существо?
