Фронтера - Льюис Шайнер
— Молли, ты с этими проблемами не сладишь. Я настоятельно советую тебе не совать нос не в свое дело.
— Ты мне угрожаешь? Ты угрожаешь мне, сучий потрох? Ты меня тоже убьешь, следом за ней?
Боковым зрением она уловила зеленую вспышку индикатора; из шлюза появились остальные люди Кёртиса. Одна приблизилась к Кейну и стащила нижнюю часть его скафандра, оставив того валяться на бетонном полу в одних черных штанах на шнуровке. Второй встал рядом с Кёртисом, третий задержался у шлюза.
Они как маленькие роботы, подумала Молли. У нее руки тряслись от гнева и фрустрации. Я ничего не контролирую, сказала она себе. Тут ничего уже нельзя остановить.
— Как с ним поступить? — спросила женщина, стоявшая над бездыханным телом Кейна.
— В Маленький Хуарес его, — приказал Кёртис. — Под замок и накачать по самые жабры, неважно чем. Уберите его с глаз моих, потом подумаю, что с ним дальше делать.
Маленький Хуарес, подумала Молли. Значит, вот как он прозвал свое любовное гнездышко. Унизительно. Все ли его живые трофеи слышали это название? А Лена нынче утром?
Он пересек комнату и остановился перед ней, потирая правую руку левой.
— Не прикасайся ко мне, — тихо проговорила она.
— Я и не собираюсь, — сказал Кёртис. — Я всего лишь хочу попросить тебя о содействии, ненадолго. Хотя бы до тех пор, пока мы не выясним, что затевают русские. Ладно? Ты согласна? Все рушится к ебеням, а у меня руки и так связаны.
— Ты знаешь, что они затевают. Им нужен этот долбаный проект, как и Моргану.
— А я им его не отдам. Понятно? Он нам обоим нужен, и мы знаем, что так должно быть. Поэтому тебе достаточно просто уйти отсюда со мной, сесть за стол и выслушать, что скажут русские. Ты согласна?
— Согласна, — сказала Молли, отвернувшись, чтобы не видеть выражения обиженной искренности на его лице. — Согласна.
Он уже проходил через подобное ночами в Хьюстоне. На протяжении девяти месяцев, отсекая себя от остального экипажа, он взвешивал вероятности, размышлял о собственных шансах в испытании, как испытывает самоубийца остроту лезвия на плоти своей руки.
Но сейчас, позволил Риз себе признать, он боялся.
Глаголь ушла, забрав накопитель данных. Ей хватило нескольких секунд раздумий с закрытыми глазами, чтобы сообщить: звезда Барнарда окажется в оптимальной позиции для побега этим вечером, в девять часов. Ее способности теперь пугали его сильней, чем поражали, вызывая своеобразную ксенофобию.
— Будь здесь в восемь тридцать или около того, — приказала ему девочка, дав координаты пещеры. Почувствовала его неприятие? А важно ли это? Порыв обнять ее был так же эгоистичен и натужно-извинителен, как и притворен. Он подавил это желание и кивнул.
— Спасибо, — сказала она.
— Не за что.
Молли не одобрит его отлучки из лазарета, а Кёртису тем более не понравится, что Риз тут слоняется в одиночестве, без соглядатая. Затем, как ружейная отдача, ударила мысль: вот оно. Заключительные часы его пребывания среди людей, возможно, последние в жизни.
Надо бы с кем-нибудь переспать, подумалось ему. Однако он рассудил, что этот импульс — простая рефлекторная реакция: так дергается под воздействием электричества лягушачья лапка или под влиянием забытых чувств — сексуальность.
Второе, о чем он подумал, была выпивка.
Он пошел обратно в сторону контрольного поста; однообразие упорядоченных домиков вокруг подавляло его. В первый год под куполом преобладали прозвища, намалеванные от руки указатели: ХИЛТОН-ФАРСИДА на здании поста, ЮЖНЫЙ АД на оставленных без обогрева гаражах, ПУЗЫРЬ на самом куполе. Теперь же, невзирая на присутствие красно-синей неоновой вывески ГРИЛЬ-БАР ФРОНТЕРА у северного входа контрольного поста, Риз чуял, что все переменилось. Он ощущал на себе электронные глазки камер, символические знаки власти, к которым прибегают, когда становится понятно, что подлинный контроль ускользает.
Он прошел под мерцающей вывеской и оказался на складе. В традициях американских баров Земли освещение здесь минимизировали, хотя время было едва за полдень. Повинуясь сентиментальному порыву, он прихватил в полет свою идентификационно-кредитную карточку марсианского колониста. Она подошла к слоту на дальней стене, и Риз выбрал из меню «буравчик». Сентиментальный напиток, подумал он, вполне уместный по такому случаю.
Глаза привыкли к сумраку, и он заметил, что в помещении есть еще кто-то.
— Привет, — проговорил он.
— Вы Риз, не так ли? — Голос принадлежал девушке азиатской внешности, стройной и привлекательной.
— Да.
— Я Ханаи. Вы не могли бы присесть?
Ее явно что-то беспокоило; девушка допивала уже третий коктейль, но продолжала держать бокал обеими руками.
Он вытащил карточку из слота, забрал свой напиток и сел за ее столик. В баре царила асептическая атмосфера больничного автомата. Он помнил времена, когда стены здесь были покрыты нацарапанными от руки сообщениями, объявлениями, стихами, детскими рисунками. Теперь, судя по всему, колонисты предпочитали расслабляться дома, иногда — даже в полях снаружи, опуская маски ровно настолько, чтобы просунуть горлышко бутылки или соломинку.
— Вы разве один тут? — спросила Ханаи.
Сначала Ризу показалось, что она с ним заигрывает, потом он сообразил, что девушка намекает на охрану.
— Не мой случай, — ответил он. — Я тут жил раньше.
На секунду он пожалел, что Ханаи на него не вешается. Губы у нее были узкие, но изысканно красивые, и он с наслаждением наблюдал, как мягко они движутся по стенке бокала.
Бросай это, приказал он себе. Ты просто пытаешься по-быстрому сексуальную карму разгрузить, прежде чем ступить за порог.
— Тут что-то не в порядке, — заметил он. — Не хотите об этом поговорить?
Она мотнула головой, потом, словно меняя тему, проговорила:
— Русский корабль на подлете. Вы знаете об этом?
— Русский?
— Наверное, он уже здесь. Корабль с Земли. Я сегодня вечером на дежурстве, так что пить не стоило бы.
Но, говоря так, она не опускала бокала.
Уже здесь, подумал Риз. Ну да, разумеется. Вот почему Морган их так подгонял. Это не расплывчатая угроза, а вполне конкретная экспедиция конкурентов, и Моргану изначально было о ней известно.
— Вы знаете, чего они хотят? — спросил он.
Ханаи покачала головой.
— Забавно. Мы уже давно привыкли к мысли, что никого с Земли больше не увидим. И тут вы нам на головы, как гром с ясного неба. Мы понимаем, что на самом деле совсем не скучали без вас. Но знаете что? Уже слишком поздно.
Риз допил «буравчик». Кислый лимонный сок обжигал язык сильнее джина.
— Вы их в лазарет поместите? — спросил он, поднимаясь.
— Свободных коек нет. Не представляю,
