Питер Гамильтон - Обнажённый Бог: Феномен
Когда в начале 2071 года в восточной акватории Тихого океана произошел самый катастрофический в истории Земли ураган, газеты сообщили, что в Южной Америке, должно быть, хлопала крыльями целая армада бабочек. С тех пор название и прижилось.
Ураган, зародившийся в средней Атлантике и обрушившийся на Нью-Йорк, отличался особой свирепостью даже по стандартам двадцать седьмого столетия. Ответственные за безопасность арколога инженеры наблюдали за ним несколько часов. Когда он приблизился к Нью-Йорку, защитные системы были во всеоружии. Казалось, на небо опустилась ночь. Толстые, плотные облака не подпускали к своему подбрюшью ни единого солнечного луча. Сверкнула молния, и люди разглядели мчавшиеся на ужасающей скорости шарообразные вихри, перемежавшиеся волнообразными свинцово-серыми пластами. Скопившаяся в них энергия могла оказаться фатальной для незащищенного здания. Нью-Йоркский центр гражданской безопасности всеми путями обязан был отстоять город.
Высокомощные лазеры венчали крыши высотных башен. Лучи их способны были пронзить сердце самых тяжелых облаков. Прочерчивая каналы ионизированного воздуха, они заставляли молнию разряжаться на решетках сверхпроводников. Высотные башни сверкали, словно солнечные конусы, и разлетались по сторонам шарики фиолетовой плазмы.
Хлынул дождь. Подгоняемые яростным ветром, забарабанили по куполу первые капли величиной с кулак. Заработали генераторы, помогая прозрачным шестиугольникам противостоять стихии. Объем воды, сдерживаемый куполами, вырос вчетверо. Разлившаяся на двадцать километров бесконечная череда волн, не уступавших своими размерами морским бурунам, катилась под уклон. Решетки колес, установленных на краях купола, подхватывали пенистые потоки и направляли их в трубы, размеры которых позволяли назвать несущиеся по ним воды вертикальными реками.
Под грохот стихии и канонаду дождя дрожали опоры рельсов метро. Наземный транспорт остановили. Повсюду дежурили команды из отдела чрезвычайных происшествий. Полиция отлавливала нервных преступников. И уличное, и домашнее освещение работало с некоторыми перебоями. В создавшихся условиях даже лазеры и сверхпроводники не гарантировали защиту от скачков в напряжении. В такие времена разумные люди шли домой или в бары, ожидая окончания потопа. Сейчас же все ощущали страх. В голове бродили примитивные мысли.
Хорошее время. Полезное.
Квинн, задрав голову, посмотрел на старинное здание, резиденцию Великого волхва Нью-Йорка. Небоскреб Лейсестер, восемьсот метров в высоту, красотой не отличался. Детище архитекторов, находившихся под пятой у бухгалтеров, которые на предложение украсить здание какой-либо деталью откликались тем, что придирчиво рассматривали его с точки зрения затрат. Точно так же они встречали и любой намек на оригинальность. Такой он тут и стоял, скучный, голый, словно гигантская погребальная плита с окнами, один из сорока таких же надгробий-клонов, образовавших забор вокруг парка Хакет под Куполом номер два.
Яркие молнии простреливали высокое небо между шестью башнями-громадинами, на землю ложились резкие тени. На какое-то мгновение Квинн готов был поклясться, что Лейсестер движется, а отвесные стены его кренятся. В тысячах окон то бледнел, то разгорался свет. Словно свечи на сквозняке, а не современное панельное освещение. Квинну это нравилось: буря станет для них своего рода укрытием.
Толпа сектантов вывалилась из метро. Впереди десять одержимых. Ну что ж… такого количества хватит для осуществления задуманного. За одержимыми послушно шагали обыкновенные члены секты и новички. Все они испытывали благоговейный страх перед апостолами зла, ставшими нежданно их вождями.
Странная все-таки сила — вера, размышлял Квинн. Вверив свои жизни секте, они не поинтересовались даже ее кредо. И так свыклись с заведенным порядком, что реальное служение Божьему Брату было для них чем-то мифическим. Твой Бог — обещание, в этой жизни ты никогда с ним не встретишься — вот он, краеугольный камень любой религии
В последнее время души возвращались. Энергию свою направляли на темные дела. Сектанты не испугались, а скорее впали в ступор. Последние сомнения развеялись. Считавшиеся до сих пор отбросами общества, они осознали, что в конечном счете правда оказалась на их стороне.
Они хотели победы. Все, что им прикажут, исполнят без колебаний.
Квинн сделал знак, и первая команда пошла вперед. Под предводительством Венера трое ретивых сектантов сбежали по ступеням и остановились перед дверью в подвал. Было видно, что ею давно не пользовались. Она была заперта на кодовый замок. В щель между косяком и дверью ловко вставили силиконовый щуп и отодвинули старые засовы. На всю операцию ушло тридцать секунд. Путь был открыт. Без шума, без применения обращающих на себя внимание энергистических сил.
Квинн вошел первым.
Разница между грязным центром на улице Восемьдесят-Тридцать и этим местом удивила даже Квинна. Он подумал сначала, что попал не по адресу, но Добби, ставший отныне одержателем тела волхва Гарта, заверил его, что они не ошиблись. Коридоры и комнаты были перевернутым зеркалом великолепия Ватикана. Экстравагантная художественная роспись и богатые украшения отличались сибаритством и прославляли пороки и боль.
— Ничего себе! — воскликнул Венер, идя по коридору. Скульптуры изображали злобных мифических животных и ксеноков, а полотна — замученных святых, лежавших на алтаре Светоносца.
— Да ты посмотри получше, — сказал Квинн. — Это все твое. Разве не вы грабили горожан на улицах и не вносили деньги в секту? Платили за все вы. И чем кончилось? Вы по уши дерьме, а Великий волхв живет словно христианский епископ. Хорошенькое дело, нечего сказать.
Сектанты смотрели на окружавшее их великолепие завистливыми и злобными глазами. Разделившись на группы, с одержимыми во главе, заняли стратегические позиции и оставили охранять выходы несколько вооруженных людей. Квинн сразу пошел к Великому волхву. Три раза на пути его встречались члены секты и священники. Всем им предлагался простой выбор — следуй за мной или стань одержимым.
Все немедленно капитулировали, стоило им взглянуть на черную робу и пустой на вид капюшон, из-под которого доносился зловещий шепот. Один из них даже облегченно рассмеялся, обретя вдруг чувство защищенности.
Квинн вошел в апартаменты Великого волхва, когда тот принимал ванну. Комнаты его можно было принять за офис президента межпланетной корпорации. В богатой обстановке не было и следа религиозного фанатизма. К разочарованию Венера, при нем даже не было обнаженных девушек-служанок. В просторной бело-голубой ванной скромно стояли несколько механоидов. Единственное излишество, которое он себе позволил, — темно-красное вино семнадцатилетней выдержки. Пена, окружавшая полное тело, источала приятный сосновый аромат.
Он уже хмурился, когда Квинн, пройдя по золотистому мрамору, приблизился к утопленной в полу ванне. Должно быть, нанотехника заранее предупредила его о неожиданном вторжении. Глаза его сначала расширились, а потом, сощурившись, посмотрели на эксцентричную делегацию, столпившуюся вокруг него.
— Ты одержимый, — сказал он, обращаясь к Квинну. Квинн, к своему удивлению, не почувствовал паники в мыслях Великого волхва. Старик проявлял лишь любопытство.
— Нет, я мессия нашего Господа.
— В самом деле?
Капюшон слегка дернулся. Квинн уловил насмешку в голосе волхва.
— Ты либо подчинишься мне, либо твое поганое тело одержит более достойный.
— Ты хочешь сказать, более уступчивый.
— Не факай меня.
— У меня нет намерения факать ни тебя, ни кого-либо другого.
Квинн был явно озадачен. Он ощущал, что первоначальное спокойствие, которое он ощущал в мыслях Великого волхва, сменялось усталостью. Волхв снова пригубил вино.
— Я пришел сюда, чтобы опустить на Землю Ночь. Так повелел наш Господь, — сказал Квинн.
— Ничего подобного он не велел, а ты жалкий прыщ.
Серое, словно пепел, лицо вынырнуло из-под капюшона.
Великий волхв громко рассмеялся, довольный произведенным впечатлением, и совершил самоубийство. Без шума и без истерики. Тело его замерло и ткнулось в край ванны, потом повернулось и всплыло на поверхность. Рядом лопались зеленые пузырьки. Кубок с вином утонул, красное пятно отметило место, на которое он погрузился.
— Что ты делаешь? — заорал Квинн отлетавшей от тела душе. И ощутил последнюю усмешку покойного. Руки его с острыми, точно когти, ногтями выскочили из широких рукавов, словно пытались ухватить Великого волхва и устроить ему расправу.
— Дерьмо! — выдохнул он. Должно быть, этот волхв помешанный. Никто, никто не шел теперь в потусторонний мир добровольно, зная наверняка, что его там ожидает.
