Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Противостояние
Сейчас здесь присутствовало в десять раз меньше людей, чем запланировно проектом. Ну, плюс две наказующие сзади меня, но они не в счет. Пять человек, «директория», и все пять — весьма уважаемые люди. Перечисленная мною троица в полном составе, то есть Гарсия, Тьерри и Морган. В нагрузку к ним вездесущая Норма, и Марселла, оперативная, на смене которой произошел инцидент. С первой понятно — она не просто инструктор, она крутая. Член Совета, подменная оперативного дежурного, разработчик методических инструкций — то есть теоретик, а это здесь считается высшим пилотажем, и многое-многое другое. Марселла же, очевидно, для балласта, но среди всех возможных кандидатур балласта один из лучших вариантов. Хорошая тетка, отзывчивая и порядочная, в отличие от коллеги Капитошки (которая, кстати, так и осталась Капитошкой, несмотря на официальный позывной. Подозреваю, это теперь до конца).
— Хуан Шамановский, — казенным голосом начала Сирена, одетая на сей раз в парадную форму ангелочков с яркими золотыми звездами на погонах, — позывной «Ангелок». Ты обвиняешься в организации драки, нападении на сослуживицу, причинении ей тяжких телесных повреждений, не совместимых с возможностью несения дальнейшей службы, невыполнении приказов командования. Трибунал рассмотрел запись инцидента, сделанный следящими устройствами, и пришел к выводу, что ты виновен по всем указанным статьям. Что можешь сказать в свое оправдание?
— Оправдание? — Я закашлялся. Нервы, все-таки не каждый день стою перед трибуналом. — Ничего не скажу. Какой в этом смысл?
Я выдержал паузу. Да, фарс, но и фарс должен быть красивым — иначе какой в нем смысл?
— Я защищал девочку, — с жаром начал я. — Ту, которую обижала …Сеньора, которой я нанес «тяжкие телесные повреждения, не совместимые с возможностью дальнейшей службы». — Последнюю часть фразы процитировал с издевкой. — Но для вас это ничего не значит, уважаемые сеньорины. Вы устроили здесь миниатюрный беспредел с целью селекции, и те, кто нарушают правила этого беспредела — ваши личные враги. Как враги насаждаемых порядков.
Несвятая троица из взвода нашей достопочтимой королевы сидела с непрошибаемыми лицами. Но вот Норма отчего-то заинтересовалась.
— Давай с этого момента поподробнее?
— …Да, сеньорины, все так. Вы можете расстрелять меня, но я не приемлю такие законы. Я бежал от них в школе, здесь же вижу то же самое. Пусть вы считаете, что эти взаимоотношения под контролем, но на самом деле это розовые очки, которые вы не хотите снимать. Вы целенаправленно сводите одних и разводите других воспитанниц, и это неправильно, — закончил я гневную отповедь, которую прочитал после рассказа о произошедшем, как я увидел и почувствовал со своей колокольни.
— Молодец! — Сирена похлопала. — Браво! Коротко, четко, эмоционально!
— Подожди. — Мишель, положила ей руку на ладонь. — Хуан, можно вопрос? Намного отвлеченный, но больно тема у нас интересная. Как думаешь, кто становится командирами взводов?
Я раскрыл рот, чтоб ответить, но тут же его захлопнул. Я не вдавался в этот вопрос подробно, а те, кто находится вокруг, не придавали ему значения. Командиры — и командиры! И только сейчас до меня запоздало дошло, что ВСЕ командиры взводов, кроме моей Кассандры, прирожденные лидеры, и власть их никогда никем не оспаривается.
— Вижу, понял, — вновь улыбнулась Мишель, прочтя мои эмоции, которые я даже не пытался скрыть. — Понимаешь, мы швыряем их в омут, в неизвестную и непонятную среду. На том этапе они все малолетки из приютов, непривычные к драконовским мерам дисциплины, непривычные новым порядкам. Да что там, непривычные даже к тому, что здесь кормят до отвала, и еду не надо втихаря таскать из столовой, чтобы съесть позже! Совершенно иная среда! И единственное, что у них остается из привычного, это законы общения друг с другом, принесенные из-за забора. Мы выбиваем это их из них, обязательно, но позже. Какое-то время они варятся в каше из самих себя и в результате сами выстраивают четкую иерархическую структуру своего коллектива.
Она вздохнула, давая моему бедному мозгу правильно переварить информацию.
— Это шок, экстремальные условия. В таких условиях просто не может не сформироваться лидер. Да что я говорю, ты же учил социологию! И он формируется, Хуан. Они сами себе его выбирают. А если чьи-то притязания на лидерство не подтверждаются, девочки «скидывают» такого с пьедестала, и возводят нового, более подходящего под требования.
В итоге, когда начинается ломка, прессинг, у нас уже есть лидеры, в каждой группе, в каждом взводе. Группы им подчиняются, а нам остается только добавить им на погон лычки капралов и официально назначить командирами вверенных подразделений. Красиво?
Я обалдело кивнул.
— Это законы коллектива, Хуан. Законы малых сообществ. Но чтобы выявить лидеров, общество должно находиться в экстремальных условиях, понимаешь?
— И то, что ты называешь «неуставщиной», — продолжила Сирена, ехидно хмыкнув, — что ставишь нам в вину, это всего лишь попытка создания контролируемых экстремальных условий на более позднем этапе. И это вынужденная мера — если этого не сделать, на выходе получим роботов, умеющих исполнять приказания, но способных думать только в пределах их выполнения. Солдафонов. А нам нужны люди для разной работы, с разными задачами.
Я молчал. Опустил голову и молчал. А что тут сказать? Чувствуется легкая рука Антонио Второго, основателя этого заведения. Не зря же он считался одним из выдающихся специалистов в области психологии своего времени!
— Меня интересует, — взяла слово Норма, возвращая всех на грешную землю, — почему ты не остановился, когда девочка тебе не угрожала.
— Я уже сказал, сеньора. Я себя не контролировал. Мною управлял «дракон», я так это называю, я же лишь как статист, смотрел и запоминал. Это правда.
При словах о «драконе» остальные сеньорины кто отвернулся в сторону, кто выдавил грустную усмешку. Видно, это больная тема, учитывая, куда меня готовят. Изъян, с которым ничего нельзя, по крайней мере пока, поделать. Лишь Норма слушала заинтересованно, ибо «контролируемая ярость» — ее разработка, ее стихия.
— Я готов провериться на полиграфе, готов отвечать под сывороткой! — вскинулся я, обретя вдруг силы. — Я, правда, себя не контролировал!
— Верим. — Это Марселла. Видимо, насчет кое-чего, вроде ярости, ее все-таки просветили. — А как насчет приказа наказующей? Ты ослушался приказа офицера и начал драку. А это серьезный проступок.
— А как насчет поведения самой наказующей? — усмехнулся я в ответ. Нагло усмехнулся, с издевкой. — Почему она, офицер, отвечающий за безопасность, не предприняла меры для того, чтобы предотвратить драку?
И посмотрел в глаза сеньоры Гарсия.
Да, вот так, ва-банк. Вам нужно было представление — вы его получите, уважаемые. Что, нравится такой поворот?
— Действия наказующих не имеют к этому делу никакого отношения! — по инерции воскликнула Марселла, возмущенная моей выходкой, но не знающая, как себя вести. — Ты нарушил приказ независимо от того, что они предприняли или не предприняли!
Да уж, балласт — он и есть балласт. Только зачем давать балласту слово? Сирена скривилась, видно, разделяя мои мысли, но сделать ничего не могла — политес.
— А я думаю, очень даже имеют, сеньора! — возразил я. — Более того, я думаю, там, за гермозатвором, все очень озадачены этим! Им будет очень интересно узнать, что сорок четвертый взвод просто «слили», списали, и особо интересно, почему это сделали!
Воцарилось молчание. Даже сеньору Гарсия проняло — она на мгновение потеряла контроль и зло скривилась. Правда, тут же набросила на лицо бесстрастную маску, но я все видел. Да, сеньорины офицеры, я тоже с зубками. Понимаю, это несерьезно, это спектакль с целью прежде всего поучить меня, но спектакли тоже должны быть красивыми. Само собой, запись заседания дальше посвященных не пойдет, а присутствующие, включая офицеров-наказующих, будут держать язык за зубами. Марселле же промоют мозги, если не сделали этого раньше. А слухи и домыслы за гермозатвором… Всего лишь слухи и домыслы.
— Что можешь сказать относительно своего поведения? — вновь взяла слово Сирена, как председатель, подводя черту под «заседанием».
— Скажу, что если и дальше в моем присутствии кто-то будет бить или обижать слабых, я буду бить в ответ, и плевать на ваши «контролируемые экстремальные ситуации».
— И больше ничего не скажешь? — хитро усмехнулась она.
— Нет, сеньора. Больше не скажу, — так же хитро усмехнулся я в ответ.
— Хорошо, ты свободен. Уведите.
Понятливые «морпехи» подошли и похлопали мне по спине, указывая, куда должен быть направлен мой вектор движения. Двери разъехались.
Через пару секунд мы вышли и направились к «дисциплинарному блоку», как здесь зовется внутренняя тюрьма. Снова ждать, теперь уже приговора… Надоело!
