Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)
Я почувствовал раздражение Дениса. Он привык выполнять приказы, но рассчитывал, что будет рядом. Я же поделил силы поровну, взяв себе двух военных и двух механиков, а также Грога в качестве командира. Этот всегда работает за троих. Ну и себя в качестве дополнительной нагрузки. Второму отряду я дал в командование Дениса и слаженный коллектив военных. Олов, последний механик, не в счет. Они договорятся, они отобьются от врагов, которых в четыре раза больше. А мы уж как-нибудь устоим.
— Антон, что новая мода? — спросил Грог, подойдя ко мне вплотную. Интересный какой вопрос, видимо, он имеет ввиду платок, закрывший мои глаза.
— Ни черта не вижу, — предупредил я. — Меня ослепило вспышкой, Мари сказала, что свет сейчас мне противопоказан.
— Тогда тебе вовсе нечего среди нас делать, — со знанием дела сообщил командир абордажной команды и взял меня за локоть. — Нечего лезть на рожон, тебя подстрелят или порубят на куски.
— Разберемся, — согласился я. — Может, и я на что сгожусь, время покажет. Пока пойдет стрельба, вперед я не полезу.
— Договорились.
Ворон вложил в мое тело немало умений. Первый же спарринг с Денисом доказал, что капитан инопланетного корабля должен уметь постоять за себя в любой ситуации. Я владел своим телом настолько хорошо, что в прямом контактном бою вполне мог полагаться лишь на чувства. Никогда бы не подумал, что на такое способен, но сейчас чувствовал себя почти также уверенно, как со зрением. Грог был в курсе, но не мог себе позволить меня переоценивать — риск был слишком велик.
— Ворон. Вербальное обращение.
— Есть вербальное обращение.
— Время до контакта?
— Две минуты тридцать семь секунд.
— Хорошая позиция, — сказал Грог, останавливаясь. — Антуан, ты за главного, Макс и Квин, вы с ним, дальше по коридору выдвигайте боковой щит, он даст защиту от возможного ответного огня. Мы остаемся здесь, будем стрелять из-за угла. И ты, капитан, отойди пока назад. Кстати, где наш полевой врач?
— Лежит врач, лечат его, — вздохнул я, вслушиваясь в нарастающий за переборкой гул. — Голову он пробил…
— Дела, — протянул Грог. — Агатон, будешь стрелять с колен, я встану над тобой.
Я и вправду чувствовал себя лишним: члены экипажа готовились к защите, а я даже не мог видеть угрожающей нам опасности.
Гулко и тревожно ударилось о борт железо челнока. Заскрежетало, грохнуло. Почти одновременно на нижней палубе зацепился за обшивку второй челнок. Начинается.
Завизжали резчики, вспарывая борт, когда я, наконец, решился.
«Ворон, дай мне зрение».
Нет, мои глаза не восстановились, но я вдруг увидел спину Грога и стоящего на одном колене пилота, увидел коридор, залитый красноватым аварийным освещением. Я видел без глаз, волею корабля, частью которого являлся. Боль вспыхнула, дошла до невиданного предела, расширяясь, растекаясь по сознанию, грозя пожрать его целиком. Она завладела каждой крупицей моего тела, и я уже был готов взмолиться, когда все разом исчезло, словно Ворон убрал ее, боясь за мою жизнь. Наверное, так оно и было.
Грог, не глядя вниз, бесцеремонно пнул меня носком ботинка.
— Антон, жив? — крикнул он, перекрывая звучащие все чаще выстрелы. В замкнутом пространстве коридоров пистолетные хлопки казались оглушительно звонки.
Подняв на Грога взгляд, я понял, что упал, потеряв на несколько мгновений сознание. Носом шла кровь, вызванная болью, но я отчетливо видел профиль Алека и его напряженное лицо. Видел расслабленные и при этом твердые руки, сжавшие рукоять пистолета.
Вытянув восемнадцатый «Глок» из кобуры, перевел оружие на одиночные, передернул затвор, и смело шагнул в проход из-под защиты стены.
Захватчики, затянутые в черные блестящие комбинезоны, с вытянутыми шлемами на головах врывались в коридор и падали как подкошенные, заливая серый пол кровью из пробитых сонных артерий. Кто-то пытался стрелять из иглометов, тонкие стрелки с пронзительным свистом проносились мимо, врезались в стены, рассыпаясь на смертоносные осколки, но у нападавших была слишком невыгодная позиция, чтобы стрелять на поражение: им нужно было заглянуть в коридор, чтобы сориентироваться и многим это обходилось в жизнь. Сраженные меткими выстрелами в незакрытую, узкую полоску на шее, они падали один за другим. Да, люди умеют хорошо стрелять!
Вскинув «Глок», я вдавил спуск, дрогнуло в руках оружие, и еще один враг упал на пол. На его шее взорвалась красным узкая полоска кожи между воротом комбинезона и шлемом.
— Назад! Отойди! — крикнул Грог. — Подстрелят!
Но мне не было места за спинами друзей, с другой стороны тоже ожесточенно стреляли, коридор наполняли запах расплавленной проводки, пороховая гарь и тяжелый, перебивающий все запах крови. И звуки — самые неприятные в мире звуки — визг рикошетов. Как бы осторожны не были стрелки, нет-нет, да и уходила по странной траектории шальная пуля. Самое опасное дело, во время боя, гораздо проще погибнуть от рикошета, чем от точного попадания.
Я насчитал восемь убитых, когда пираты, наконец, опомнились и перестали соваться в коридор. Несколько мгновений я стоял, прислонившись плечом к переборке и целясь в пустоту, а потом навстречу мне шагнул совершенно другой пират. Похоже, пушечное мясо закончилось.
Враг был затянут в черную ткань бронированного комбинезона, шею закрывал эластичный щиток; он сжимал в руках длинную черную трубку игломета. Я замешкался самую малость, глядя, как поднимается, направляясь мне в грудь, вытянутое дуло, но Грог, не мешкая, трижды выстрелил, разбив оружие на куски. Я видел, как одна из пуль, ударив в металл, согнула дуло. Тогда враг, отшвырнув изломанное ружье, достал из-за пояса два широких плоских меча и уверенно пошел вперед. Грог выстрелил в последний раз, тщетно выискивая слабое место в броне, но пуля лишь толкнула пирата, заставив сбиться с шага, а сама ушла по замысловатой траектории, ударила в стену и понеслась обратно, чудом разминувшись со мной. Ударила за спиной, выбила белую искру.
— Бесполезно, Грог, — крикнул я, подавшись назад. — Этого не пробить.
Словно услышав мои слова, в коридор разом ринулась оставшаяся абордажная команда.
Вытащив из-за спины меч, я по привычке провел ладонью по лезвию.
Откуда берется эта любовь к оружию? — подумал отстраненно. — Зачем, неужели нам не хватает верных друзей среди таких же как мы? Почему мы начинаем относиться к равнодушному железу как к чему-то ожившему?
Ускоряясь, я слышал, как следом кинулись Грог и Агатон. С пиратом мы столкнулись посреди коридора, оба упали, потому что инерция столкновения была велика. В то же мгновение Грог перепрыгнул через нас, продвигаясь вперед, туда, где ощетинились железом и иглометами захватчики. Прогремело еще несколько выстрелов — это моя команда избавлялась от вражеских ружей.
Агатон, бегущий следом, чуть замешкался, и мой противник, откатившись, успел ударить бегущего мимо пилота по ногам. Вант едва сумел подпрыгнуть, сберегая ноги, но, приземляясь, не устоял и кубарем покатился по полу.
Мир исчез, стал маленьким, собираясь, фокусируясь на рослой фигуре с двумя клинками.
— Сюда иди, тварь! — процедил я на всеобщем, взмахнув перед собой мечом, чтобы отвлечь пирата от начавшего подниматься пилота. — И я выпущу тебе кишки!
Я немного отступил, уводя пирата от прохода, чтобы не мешали оставшиеся люди, вступившие в бой. Все пространство коридора уже наполнилось хрипами и сдавленными криками, приглушенным звоном железа. Я подумал, что немного оглох от звучавшей здесь пару минут назад пистолетной канонады.
Пират ничего не ответил на мою угрозу, только немного ссутулился и обрушил на меня страшные, размеренные удары. Он атаковал даже как-то непринужденно, практически без замаха. Его мечи стремительно выстреливали, тело двигалось текуче и быстро. Я сразу понял, что схлестнулся с одним из офицеров Чистильщика. Или, может быть, с командиром абордажной группы. Он был хорош, этот рослый мужчина с крепкими руками и ударами подобно молоту. Я боялся, что сталь катаны не выдержит, но мечи сталкивались и расходились, доказывая обратное.
Стремительный водопад атаки иссяк, и мы разошлись, замедляя движения. Мой пульс участился, гоня по жилам жидкий, чистейший адреналин, враг тоже дышал тяжело, но не загнано. Он смотрел на меня оценивающе через свою зеркальную маску, потом быстрым движением сдернул шлем, должно быть, свое уважение ко мне и указывая на то, что он не ждет с моей стороны подлости. Какая глупость! Если бы я опрометчиво не отшвырнул пистолет с половиной обоймы, сейчас, не задумываясь, всадил бы пару пуль ему в лицо. Галантности в войне не место.
— Ты хорошо сражаешься, Слепой, — сказал хрипловато мужчина, проведя локтем по лбу. Его темные волосы от пота прилипли к вискам.
